Страница 16 из 39
Туамасина — это, конечно, не только масличные пальмы. Не только плантации кофейного дерева, перца, гвоздики, ванили. Здесь расположен нефтеперерабатывающий завод, металлообрабатывающие, мясоконсервные и рисоочистительные предприятия. Наконец, этот город — важнейшие морские ворота республики. Частые гости здесь советские моряки.
Экономическое сотрудничество СССР и ДРМ широко и многосторонне. Оно, как правило, охватывает те отрасли хозяйства Мадагаскара, где республика испытывает наибольшие затруднения. Например, советские геологи помогают разведать природные богатства страны. Наши специалисты разрабатывают систему орошения в бассейне реки Мандраре. Строители содействуют в сооружении мельничного комбината. Совместными усилиями двух стран начато строительство автомобильной дороги Ампитабе — Махануру — Маруламбу, протяженностью 255 километров. Шоссе пройдет по важному сельскохозяйственному району страны.
...Пришла пора прощаться с Мадагаскаром — Великим островом, Танибе, Зеленым великаном.
Зеленый великан, столь недавно таинственный и необъятный, казался теперь знакомым и близким. И нам вспомнились слова мэра столицы Ракутувау Андриантианы.
— Рад был узнать вас, друзья,— сказал он.— Не подумайте, что наш Зеленый остров далек от мировых проблем, хотя, казалось бы, мы расположены вдали от столбовых дорог Земли. Вопросы войны и мира очень волнуют наш народ. Сохранить мир на планете — важнейшая задача. Мы решительно выступаем в поддержку конструктивных миролюбивых предложений СССР, видим в них искреннее стремление Страны Советов к миру и безопасности на нашей планете. Народ Мадагаскара верит в торжество идей мира, справедливости, социального прогресса.
Михаил Ильинский, Лев Ягодин Антананариву — Москва
В круге Самарской Луки
Они поднимаются снизу по крутой каменистой тропинке со стороны Волги. Их четверо — молодая женщина, двое мужчин и мальчик. Идут гуськом, аккуратно.
— Ну вот вам и гости,— говорю я.
— Да,— вздыхает Сергей Михайлович, и мы молчим.
Теперь уже видны их лица, красные от напряжения. Время от времени люди останавливаются, чтоб оглянуться назад, отдышаться, и, опираясь на палки, продолжают восхождение.
Сергей Михайлович Курушин снова вздыхает, встает, поправляет форменную фуражку и направляется к «гостям».
— Вы что здесь делаете? — слышу его голос.
— Ничего, смотрим.
— Вы знаете, что пребывание посторонних лиц в заповеднике запрещено?
— Но ведь мы ничего не делаем. Мы даже травинки не тронули.
— Уже своим присутствием вы нарушаете заповедность режима,— жестко говорит Курушин.
До сих пор, общаясь с этим молодым и улыбчивым лесничим, я не слышал в его голосе таких суровых нот.
Женщина оглядывается на мальчика, который испуганно смотрит на лесничего. Двое мужчин молчат. Им явно неприятна эта сцена.
— За столбик с аншлагом вы держались, когда перебирались через кювет от дороги на тропинку? А на аншлаге надпись: посторонним вход на территорию заповедника запрещен.— Сергей Михайлович поворачивается к посетителям спиной.— Возвращайтесь немедленно...
А ведь обиделись, думаю я, глядя в спины спускающейся четверки. Даже походки изменились. От той аккуратности и осторожности, с которой шли сюда, нет и следа. Вон как расстроенно пошли. Им действительно обидно. Наверняка они приехали сюда из города, живут над рекой в узкой километровой полосе между Волгой и северной границей заповедника; каждое утро, просыпаясь, видят над собой горы редчайшей красоты. И всего-то — перейти дорогу, двадцать минут подъема, и перед тобой откроется вид, который, может, всю жизнь потом будешь вспоминать. Ведь за тем и ехали на Волгу. И мы с Курушиным пришли для того же, для чего взбирались сюда эти четверо. Только нам повезло — в силу служебного положения мы имеем право здесь находиться, а они нет. Только и разницы. А потребность у нас одинаковая. Даже у Курушина, который видел и перевидел эти дали за семь лет работы. «К. этому невозможно привыкнуть,— говорил он перед появлением «гостей».— А представьте, что здесь делается осенью, в сентябре, когда каждое дерево набирает свой цвет,— и береза, и липа, осинники, клены, вязы, рябины. Все на склонах желтое, красное, оранжевое».
Сергей Михайлович возвращался удрученный.
— Ну что с ними делать,— говорит он.— Приходится выпроваживать...
Не согласиться с Сергеем Михайловичем нельзя. Он прав. Но и не посочувствовать этим нарушителям тоже трудно. Ведь не пустая блажь тянет их сюда, в нетронутый заповедный лес. Такой лес врачует не только тело, но и душу. Как же быть? Безвыходное положение? Нет, выход есть — государственные природные национальные парки.
Пока это словосочетание не слишком привычно нашему уху, хотя таких парков насчитывается в мире около тысячи. Но в других странах национальные парки часто выполняют еще и функции заповедников, а у нас сеть заповедников относительно густая, да и лесов, озер, рек для создания зон отдыха до недавнего времени вполне хватало. Лишь в последние десятилетия потребность в создании национальных парков стала ощущаться с достаточной остротой. И по решению местных властей они начали создаваться — сначала в Эстонии (парк «Лахемаа»), затем в Латвии («Гауя»), в Литве («Литовский»), на озере Севан («Севан»), в Киргизии («Ала-Арча»)... Уже функционируют семь парков. И вот принято решение о создании сети государственных национальных парков, утверждено типовое положение о них. Создаются они для сохранения природных комплексов, имеющих особую экологическую, историческую и эстетическую ценность; для использования их в рекреационных, просветительских, научных и культурных целях. Слово «рекреация», пришедшее к нам из латинского языка, означает: восстановление, в данном случае восстановление здоровья, отдых.
Территория, отведенная под национальный парк, будет делиться на несколько зон, из которых четыре зоны являются основными. Во-первых, территория заповедного режима. Это особо охраняемая часть парка, закрытая даже для экскурсий. Здесь будет вестись работа по восстановлению природы.
Затем основная, наиболее интересная для нас зона парка — зона так называемого регулируемого рекреационного использования. Сюда будут приходить люди ненадолго — отдохнуть, побродить, осмотреться. Будут проложены тропы, построены укрытия от дождя, оборудованы смотровые площадки, места для костров, заготовлены дрова, установлены схемы, указатели.
Третья зона — для обслуживания туристов. Здесь сосредоточат кемпинги, мотели, гостиницы, палаточные городки и турбазы, будут работать информационные центры, экскурсионные бюро, предприятия общественного питания, торговые и культурно-бытовые учреждения.
И, наконец, четвертая зона — территории, на которых будет разрешена ограниченная хозяйственная деятельность, не противоречащая задачам национального парка,— некоторые виды сельскохозяйственных работ, народные промыслы...
До конца этого столетия намечено создать около тридцати природных национальных парков. И одним из мест, где эта работа будет вестись в первую очередь, выбрана Самарская Лука.
С вопросом, почему именно здесь создается национальный парк, я зашел в кабинет председателя Куйбышевского отделения Всесоюзного общества охраны природы Александра Андреевича Парфенова.
— То есть как это почему у нас? — удивился Парфенов.— Вы посмотрите на карту. Волга здесь делает петлю и образует полуостров. Это Самарская Лука. Она почти полностью покрыта лесом. А у нас в области лесов почти нет. За Куйбышевом на юге вообще одни степи. И лес этот на Самарской Луке необходим нам как воздух. Именно как воздух, почти в прямом смысле этого слова. Смотрите,— он снова обратил мое внимание на карту,— Самарская Лука кольцом окружена крупнейшими современными городами: Куйбышев, Тольятти, Новокуйбышев, Чапаевск... Рядом Волжская ГЭС. Общее население этих городов около двух с половиной миллионов человек. Поэтому Самарская Лука — это и место отдыха, и регенератор воздуха, и наша краса, гордость. К тому же природа Самарской Луки — это островная экосистема: она уникальна и очень ранима. Последние же годы там идет интенсивное промышленное освоение территории — карьеры, дороги, поселки, дома отдыха, дачи. Вот...— Александр Андреевич достает из стола пухлую папку,— здесь факты, которые, думаю, особенно не нуждаются в комментариях.