Страница 2 из 12
Николь закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ей не оставалось ничего другого, как только уехать – убраться подальше отсюда – и заняться «самокопанием», которое, как она надеялась, могло внести хоть какую-то ясность в то, что происходило в ее жизни. Но до какой ясности она рассчитывала докопаться, когда прекрасно знала, что от ее действий во многом зависит финансовое положение – и даже свобода – некоторых близких ей людей?
В дверь позвонили, и Николь на всякий случай посмотрела в глазок, чтобы не открывать дверь незнакомцам. Она увидела лицо матери, с которой в эту минуту не хотела встречаться. Мать, как обычно, была безупречно одета (пиджак от Шанель и шерстяные брюки).
Подавив стон, Николь открыла дверь и впустила Мэрианн Фарнсворт в квартиру.
Прежде чем она успела поздороваться, мать разразилась одной из своих типичных тирад:
– Ни одна здравомыслящая женщина не стала бы расторгать помолвку с красивым и очень богатым мужчиной. К тому же вы вместе росли, позволь тебе об этом напомнить. Он и его семья являются партнерами твоего отца по бизнесу. О чем ты только думала, расставаясь с ним?
Николь следом за матерью вошла в комнату и, прислонившись к стене, заявила:
– Я думала о том, что мне не стоит выходить замуж за человека, которого я не люблю.
Мать окинула взглядом комнату, заполненную коробками, которые еще предстояло загрузить в машину. Скрестив руки на груди, она с досадой посмотрела на Николь.
– При чем тут любовь?
Николь не хотела объясняться с матерью на эту тему. Иначе ей пришлось бы копаться в браке родителей. Нет уж, лучше она промолчит. Тихонько вздохнув, Николь подумала, что скоро уедет отсюда… и все образуется.
– Дорогая, такой девушке, как ты, глупо беспокоиться о том, что она останется без любовника, – сказала мать.
Николь пожала плечами:
– Ты же прекрасно знаешь, что не все члены нашей семьи могут похвастаться здравомыслием.
– Не намекай на сестру, – с упреком проговорила мать.
Она старалась не вспоминать о психической болезни Виктории, словно маниакально-депрессивный психоз был неким позорным клеймом, грозившим испортить репутацию всей семьи.
Однако Николь вовсе не намекала на Викторию, она просто шутила – возможно, не совсем удачно.
– Дорогая, тебе нужно позвонить Тайлеру и уговорить его простить тебя, – продолжала мать.
Николь со вздохом покачала головой:
– Нет, нет и нет.
У Николь имелись более серьезные поводы для беспокойства, чем реакция матери на расторжение ее помолвки. Например, криминальная деятельность отца ее бывшего жениха. Николь подслушала разговор, который тот вел со своим бухгалтером, и теперь не знала, что ей делать с этой информацией. Ее отец, как правильно заметила Мэрианн, являлся деловым партнером компании «Финансовые инвестиции Стентона», так что дело касалось обеих семей. И поэтому ей, Николь, прежде чем действовать, необходимо было все тщательно обдумать и взвесить.
Знал ли отец, что его партнер брал деньги у связанных с мафией компаний и инвестировал их в проекты, на которых обе семьи сколотили свое состояние? Знал ли обо всем этом Тайлер? Пока у нее не было ответов на эти вопросы.
– Эй, Николь! – окликнула ее мать, щелкая пальцами перед лицом дочери. – Ты не слушаешь меня!
– Потому что думаю о гораздо более серьезных вещах. Например – о переезде.
Она надеялась начать новую жизнь, в которой люди будут ценить ее саму, а не ее семейные связи.
Мать вспыхнула от негодования. Возможно, она до сих пор не заметила признаков того, что ее дочь собралась переезжать. А ведь перед ней лежали коробки, упаковочные ленты и одежда в чехлах…
– Николь, одумайся! Вся эта ситуация крайне унизительна для тебя. Не говоря уже о том, что ты не можешь бросить работу. Мать Тайлера баллотируется на пост главы муниципалитета, а ты у нее главный сборщик пожертвований на благотворительные цели. Ты нужна ей.
– Я отправила ей письмо. Моя помощница готова взять на себя все обязанности по сбору пожертвований. Она справится, я уверена.
– Ты рассоришь наши семьи, – не сдавалась Мэрианн.
Николь в очередной раз вздохнула, осознав горькую иронию судьбы. В ранней юности она своими правильными поступками пыталась добиться одобрения или хотя бы внимания со стороны родителей, но безуспешно. И вот теперь, когда ее больше не волновало, что родители думали о ее выборе, цель наконец была достигнута. Мать примчалась к ней, чтобы поговорить о ее жизни. И она даже просила у нее помощи!
– Мама, прекрати! Я же сказала, что не собираюсь возвращаться к Тайлеру. Я его не люблю, и мне давно уже следовало понять это.
И сейчас, в свете того безразличия, которое мать демонстрировала к чувствам дочери, Николь стало ясно, почему она не разобралась в своих чувствах раньше. Ей всегда отчаянно хотелось, чтобы кто-то любил и ценил ее, а Тайлер в отличие от родителей Николь был добр и заботлив. Он проявлял внимание к ней и давал то, чего она была лишена в бедной эмоциями жизни.
Но, к несчастью, она ошибалась, принимая благодушие за любовь, – потому и расторгла помолвку. Разобраться в себе Николь помогли важные события, произошедшие в ее жизни, – ухудшение психического здоровья сестры, а также встреча с сексуальным копом из маленького городка. Она испытывала к нему совсем иные чувства, чем к жениху. Когда он был рядом, ею овладевали желание, азарт, ее сердце начинало учащенно биться. Николь и не подозревала, что способна на такие сильные эмоции.
Вернувшись к действительности, она взглянула на мать, которая смотрела на нее с выражением разочарования на лице.
– Хорошо, что я приняла решение расстаться с Тайлером сейчас, а не после свадьбы, – промолвила Николь.
Мэрианн вздохнула.
– Разве я когда-нибудь говорила тебе, что сказкам можно верить? – с досадой спросила она.
Николь твердо встретила взгляд матери.
– Нет, никогда.
Не говоря больше ни слова, даже не пожелав дочери счастливого пути или удачи, Мэрианн повернулась и выбежала из квартиры.
Комок подкатил к горлу, и Николь судорожно сглотнула. Мать ничуть не изменилась за двадцать восемь лет жизни дочери. Но изменилась сама Николь. Она не думала о том, что переезд сделает ее счастливее. Ей просто хотелось жить собственной жизнью, воплощать свои мечты и желания, а не те, которые лелеяла ее семья.
Поэтому она и отправлялась в маленький тихий городок, где когда-то обрела душевный покой, несмотря на безумное поведение сестры. Николь надеялась, что потом разберется с информацией о криминальной деятельности отца Тайлера и решит, как ей поступить в столь сложной ситуации.
Николь была готова ехать в Серендипити. Но был ли готов Серендипити принять ее?
Больше всего в городке Серендипити Николь ценила старомодный шарм. Где еще можно найти дешевое кафе под названием «Семейный ресторан»? Вселившись утром в новую квартиру над баром «У Джо», она решила пообедать в городе, отложив покупку продуктов на завтра.
Сидя за стойкой «Семейного ресторана» и уплетая очень вкусное мясо с картофельным пюре, Николь наслаждалась окружающей атмосферой. Внезапно из-за стойки к ней подошла темноволосая девушка.
– О, так я же вас знаю, – заявила она.
Николь встретилась с ней глазами, хорошо понимая причину ее беспокойства. Единственное, что настораживало Николь, когда она принимала решение переехать сюда, было то обстоятельство, что ее могли принять за сестру-близнеца. Но ее очень тянуло в Серендипити. Несмотря на поведение Виктории, местные жители не осуждали Николь, во всяком случае – в то время, когда она изо всех сил старалась помочь им найти совершившую преступление сестру.
– Вряд ли мы когда-либо встречались.
– Я – Мейси Донован. Работаю здесь то администратором, то официанткой. Ресторанчик принадлежит моей семье. Скажите, вы не…
– Меня зовут Николь Фарнсворт.
– Так вы не Виктория? Та психопатка, которая…
– Нет, – поспешно перебила Николь, не желавшая слушать рассказы о преступлениях Виктории. Когда ее сестра прекращала принимать лекарства, могло произойти все, что угодно. И происходило. – Мы с Викторией – сестры-близнецы.