Страница 37 из 49
«Слишком много любви, дорогие друзья…»
Слишком много любви, дорогие друзья, Слишком много горячих забот!.. Непривычно участье тому, кто, как я, С детских дней одиноко бредет… Я, как нищий, — я дрогнул вчера под дождем, Я был болен, и зол, и суров, А сегодня я нежусь за пышным столом В ароматном венке из цветов. Смех, и говор, и звонкие песни звучат, И сверкают ночные огни, А в душе — незажившие раны болят, Вспоминаются темные дни… 1884ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО
Расчетливый актер приберегает силы, Чтоб кончить с пафосом последний монолог… Я тоже роль сыграл, но на краю могилы Я не хочу, чтоб мне рукоплескал раек… Разжалобить толпу прощальными словами И на короткий миг занять ее собой — Я знаю, я б сумел, — но жгучими слезами Делиться не привык я с суетной толпой! Я умереть хочу с холодным убежденьем, Без грома и ходуль, не думая о том, Помянут ли меня ненужным сожаленьем Иль оскорбят мой прах тупым своим судом. Я умереть хочу, ревниво охраняя Святилище души от чуждых, дерзких глаз, И ненавистно мне страданье напоказ, Как после оргии развратница нагая!.. Но я бы не хотел, чтоб заодно с толпой И ты, мой кроткий друг, меня бы обвинила… 1884ИЗ ПЕСЕН О НЕВОЛЬНИКАХ
Лонгфелло
Когда заносчиво над стонущим рабом Поднимет гибкий бич властитель разъяренный, И вспыхнет стыд в рабе, и, корчась под бичом, Глядит он на врага со злобой затаенной, — Я рад: в грядущем я уж вижу палача Под львиной лапою восставшего народа: Нет в воинстве твоем апостолов, свобода, Красноречивее подъятого бича!.. 1884«Снилось мне, что я болен, что мозг мой горит…»
Снилось мне, что я болен, что мозг мой горит И от жажды уста запеклись, А твой голос мне нежно и грустно звучит: «Дорогой мой, очнись, отзовись…» Жизнь едва только тлеет во мне, но тебя Так мне жаль, ненаглядный мой друг, — И в тревожной тоске я стараюсь, любя, Пересилить на миг мой недуг. И на миг я глаза открываю… Кругом Полумрак; воспаленный мой взор На обоях, при свете лампадки, с трудом Различает знакомый узор. Где-то хрипло часы завывают и бьют… По стенам от цветов на окне Прихотливые тени, как руки, ползут, Простираясь отвсюду ко мне. Ты стараешься ближе в лицо мне взглянуть И мучительно отклика ждешь, И горячую руку свою мне на грудь, На усталое сердце кладешь. Я проснулся… Был день, мутный день без лучей; Низко белые тучи ползли… Фортепьянные гаммы и крики детей Доносились ко мне издали… Осень веяла в душу щемящей тоской, (Сеял дождь, и, с утра раздражен, Целый день, как в чаду, проходил я больной, Вспоминая печально мой сон… Ах, зачем он был сном, лишь обманчивым сном, И зачем наяву ты меня Снова, пошлая жизнь, обступила кругом Суетой и заботами дня?!. 1884«Беспокойной душевною жаждой томим…»
Беспокойной душевною жаждой томим, Я беречь моих сил не умел; Мне противен был будничный, мелкий удел, И, как светоч, колеблемый ветром ночным, Я не жил, — я горел! Целый мир порывался я мыслью обнять, Целый мир порывался любить, Даже ночь я боялся забвенью отдать, Чтоб у жизни ее не отнять, Чтоб две жизни в одну мне вместить! И летели безумные, знойные дни То за грудами книг, то в разгаре страстей… Под удары врагов и под клики друзей, Как мгновенья, мелькали они. Для лобзаний я песню мою прерывал, Для труда оставлял недопитый бокал, И для душных оград городских Покидал я затишье родимых полей, И бросался в кипучее море скорбей, И тревог, и сомнений людских! И бессильная старость еще далека, И еще не грозит мне могильной плитой… Отчего ж в моем сердце глухая тоска, Отчего ж в моих думах мертвящий застой, Зной недуга в очах, безнадежность в груди? Или жизнь я исчерпал до дна, — И мне нечего ждать от нее впереди? Где ж ты, вождь и пророк?.. О, приди И стряхни эту тяжесть удушья и сна! Дай мне жгучие муки принять, Брось меня на страданье, на смерть, на позор, Только б полною грудью дышать, Только б вспыхнул отвагою взор! Только б верить, во что-нибудь верить душой, Только б в жизни опять для меня Распахнулись затворы темницы глухой В даль и блеск лучезарного дня!.. 1884