Страница 7 из 27
Продолжение следует
Сокращенный перевод со шведского Л. Жданова
Остров тропической целины
Вдоль песчаной черты побережья сплошь тянутся кокосовые рощи: кольчатые, изогнутые тайфунами стволы, навес из перистых листьев, похожих на хвосты сказочных птиц. А под этими высокими сводами топорщатся непролазные колючие заросли. Кое-где в пестрой тени рощи видны светло-зеленые лопасти бананов, и среди них — островерхие хижины.
За полосой песков ослепительной глянцевито-зеленой громадой лежит океан, глубоко прогретый солнцем. Солнце... С какой же оно сейчас стороны? Выбирая точку для съемки, я привычно оглядываюсь. Солнца нет ни справа, ни слева. Оно висит где-то над головой — с такой немыслимой высоты глядит у нас иногда, месяц морозной зимней ночью. Сухой, слепящий как на киносъемке свет падает прямыми потоками. С чем сравнить яркость окружающих красок, пряную густоту незнакомых запахов?
Мы стоим перед замшелым утесом. На его стороне, обращенной на юг, к океану, много лет назад высечена надпись: «Край света».
Неподалеку, у бухты, где укрываются от тайфунов рыбачьи джонки, раскинулся городок, центр самого южного в Китае уезда. Он так и называется — Яйсянь («яй» — значит край, «сянь» — уезд).
Да, это действительно край китайской земли. Дальше — морские просторы. За ними на востоке — Филиппины, на западе — Вьетнам, на юге — Индонезия.
Хайнань был далекой, почти неосвоенной окраиной Китая.
В глубине острова, среди гор, покрытых дикими лесами, разбросаны селения народности лицзу. Эти триста шестьдесят тысяч человек вплоть до недавних лет сохраняли почти первобытный уклад жизни.
После дождя они выгоняли на поле стадо буйволов. В истоптанную их копытами грязь разбрасывали семена. А осенью люди срывали колосья, ладонями растирали их, вылущивая зерна.
Не мотыга земледельца, а охотничий лук служил лицзу главным средством к существованию. Метко пущенной стрелой они ухитрялись даже бить рыбу в ручьях. Ружье здесь было редкостью. Охотники брали его друг у друга взаймы, и за это полагалось отдавать половину добычи.
Опутав свой обиход бесчисленными суевериями и запретами, лицзу считали самым священным существом лягушку, покрывали свое тело сложным узором татуировки.
Ветры Октября донеслись и до тропических рощ Хайнаня.
И тут же на острове, рядом с обитателями горной глуши, которые в своем развитии недалеко ушли от первобытной общины, жили и боролись приверженцы самого передового общественного строя. Еще в 1925 году у рыбаков и рисоводов побережья возникли первые коммунистические ячейки.
Двадцать пять лет тщетно пытались реакционеры сорвать поднятое над Хайнанем красное знамя революции. Гоминдановцы, японские оккупанты слали против хайнаньских партизан один карательный отряд за другим. В 1949 году чанкайшисты начали перебрасывать на Хайнань остатки своих разгромленных в Южном Китае дивизий, лелея надежды на контрнаступление, надеясь превратить остров во второй Тайвань.
Около ста тысяч гоминдановских солдат сосредоточилось на Хайнане. Партизан было вдесятеро меньше, но они выстояли.
Десять лет назад в туманную апрельскую ночь лодки с воинами Народно-освободительной армии пересекли пролив. Бойцы знали: на хайнаньском берегу их ждут, их встретят свои.
«Край света»... Кто вспоминает теперь об этих сказанных в старину словах? Вместо них вошли в обиход другие определения, данные Хайнаню поэтами: остров-сад, жемчужина Южного моря.
Очертания Хайнаня действительно напоминают жемчужину. Но название порождено не только этим. Весь этот остров лежит к югу от 20-й параллели. Это тропики. Тридцать три тысячи квадратных километров хайнаньской земли могут стать сплошным садом, гигантской плантацией.
Прежде острову не хватало даже зерна. Сюда ввозили рис из Вьетнама и Таиланда. А с 1958 года хайнаньцы начали полностью обеспечивать себя продовольствием. Тогда же правительство республики приняло решение: сделать Хайнань главной базой тропических культур в стране.
Каучук, кофе, перец, агава могут расти и в других районах китайского юта: в Фуцзяне, Гуандуне, Гуанси, Юньнани. Но наиболее подходящим местом для их массового производства является именно Хайнань. Почти половина его земель пригодна для возделывания тропических культур. Это в десять с лишним раз больше, чем используется сейчас.
Из имеющихся на острове полутора миллионов гектаров целины более половины намечено освоить во второй пятилетке, а остальную часть — в третьей.
Много растений-новоселов из далеких и близких южных стран обоснуются на хайнаньской земле, расширят свои владения и «старожилы». К числу их принадлежат кокосовые пальмы. Их рощи кольцом опоясывают все побережье острова.
Кокосовый орех мне довелось попробовать здесь впервые. Зато силуэт кокосовой пальмы кажется даже примелькавшимся. Какая открытка, какой рекламный плакат обойдется без этого неизменного атрибута южного пейзажа?
Я хожу по плантациям, всматриваюсь в диковинные листья, трогаю неведомые плоды. Но ведь это кофе, какао, перец, вошедшие в наш повседневный быт! Много ли людей имеют представление о том, как все это растет?
Оказывается, плантация кофе — это ягодник, прячущийся в редколесье. Кофе боится холода, но не любит и жары. Поэтому при раскорчевке девственного леса часть деревьев оставляют, чтобы они давали равномерную, но не слишком плотную тень. Солнечный свет прорезывается сюда золотистыми столбами, пестрыми бликами ложится на кусты высотой в человеческий рост. На прямых, как у ивняка, ветках лепятся — именно лепятся, а не висят — красные ягоды. Девушки, совеем по-русски повязавшиеся косынками, собирают ягоды в плетеные лукошки. Раскусишь такую ягоду — под кожицей два прижавшихся друг к другу зернышка желто-серого цвета. Когда жуешь их, ни вкуса, ни запаха кофе почти не чувствуется.
На ягоды похож и созревающий черный перец: будто кисти смородины, только помельче. Плантация — это ряды вкопанных в землю жердей, на которых вьется, как плющ, растение с блестящими листьями. Про эти кустики говорят, что на них растут деньги: ни одна культура не дает столько дохода, сколько черный перец.
По соседству — кусты с длинными, будто поникшими листьями. Поднимешь ветку, под ней висят плоды, формой и цветом напоминающие баклажаны. Это какао.
А поближе к береговым дюнам открывается зрелище поистине фантастическое. Таким рисуют художники марсианский пейзаж. Смотришь издали — будто полчище гигантских ежей шеренгами выстроилось на песчаном косогоре. Холодный, синевато-серый оттенок растений так же непривычен, как и форма их листьев.
Это агава, китайцы метко назвали ее «меч-травой». Каждый полутораметровый лист как обоюдоострый меч сказочного богатыря. Дитя пустынь, агава неприхотлива, почти не требует ухода. Эти плантации не надо огораживать от скота. На них даже нарочно выгоняют буйволов: пусть «пропалывают» междурядья. Острые листья агавы защитят сами себя.
Агава — важная лубяная культура. Экзотические мечевидные листья ее, промятые на станке, превращаются в пучки обыкновенной пакли. Из этого волок — на вьют морские канаты, делают брезент.
Проходя мимо зарослей померанцевой травы, невольно ищешь глазами неведомые цветы. Трудно поверить, что густой, резкий аромат издают сами невзрачные стебельки, так похожие на осоку. Померанцевая трава, или цитронелла, — ароматическая культура.