После войны

Однако неловкость моя разрешилась очень быстро и совершенно неожиданно: боги сжалились и поторопили СОБовцев, которых мы с Лесиславом выскочили встречать, оставив танкиста с детьми. Правда, когда из двух скоростных самоходок высыпались бойцы, оказалось, что собственно службистов всего двое.

Совсем молодой альтенант, наверняка только окончивший учёбу — это всегда видно по ошарашенному восторгу в глазах и едва заметно трясущимся от волнения коленкам. Его, вероятнее всего, отправили сюда «на выгул», — посмотреть, что такое работа в полевых условия, принюхаться, осмотреться. Проще говоря, «в нагрузку». Альтенант был южной масти — черноволосый, черноглазый и смуглый, наверное, из горцев, держался очень скованно, но явно пытался с этим бороться.

А вот второй своим присутствием с лихвой заменял весь положенный состав службистов, являясь гроссмастером Оборонной службы. Оборонщики — это весьма редкие люди; не столько из‑за редкости таланта, сколько по причине низкой востребованности. Это те, кто посвящает свою жизнь работе с традиционными разделами магии и ритуалами. Судя по всему, перед нами предстал если не начальник Тарасовского отделения СОБ, то уж его заместитель как минимум: из Оборонщиков часто получаются отличные администраторы и организаторы, а вот в открытом бою пользы от них мало.

Гроссмастер был человек широкий, тяжёлый и приземистый, как секретер начала прошлого века. Впрочем, он и по возрасту тому секретеру не слишком уступал — ему было лет восемьдесят. А, учитывая, что «традиционные» маги живут несколько дольше обычных людей, а выглядеть могут и старше, и моложе реального возраста, то, с таким же успехом, ему может быть от пятидесяти до ста с лишком.

В остальном группа была донельзя разношёрстой — видимо, набирали в спешке из тех, кто был под рукой. Из офицеров — мастер — оракул медицинской службы, строгая прямая женщина лет сорока пяти, с совершенно седыми коротко обрезанными волосами под пилоткой, жёсткой складкой в уголках губ, нахмуренным лбом и выцветшими серыми глазами, а также капитан — целитель, усталый и какой‑то весь осунувшийся мужчина примерно моего возраста, выражением лица напоминавший старую побитую жизнью дворнягу. Ещё два командира — оба майоры, оба следователи, даже примерно одного возраста, лет под сорок, только один — из прокурорской службы, какой‑то весь нервный и слишком уж подтянутый, а второй, кажется, из районного отдела милиции, насквозь прокуренный, откровенно ехидный, держащийся независимо и с непонятной флегматичной насмешкой над всеми окружающими. Такой, чувствуется, не то что нежити — Чернуха не испугается. Впрочем, ничего удивительного: в тылу нашей стремительно наступавшей по всем фронтам армии у них и работы было по горло, и насмотрелся он ничуть не меньше, а то и побольше любого командира на передовой.

Кроме того, имелось трое сержантов и десяток рядовых, тоже из разных ведомств — и караульная служба, и пограничники, и кадровая пехота, и танкисты.

— Ну, здорово, бойцы, — поприветствовал нас тяжело отдувающийся после спуска по крутой узкой лесенке гроссмастер. Я отсалютовал и попытался, было, доложиться по всей форме, но меня оборвал взмах его руки. — Да полноте, голубчик! Чай, не на приём ко мне пришёл, а официально меня тут и вовсе нет, — он насмешливо хмыкнул и задумчиво пожевал губами. — Так ты, стало быть, тот бузотёр, что нам кипёж поднял?

— Товарищ гроссмастер, так я же… — попытался начать я, но так и не смог придумать внятного оправдания, тем более что не вполне понимал, в чём именно меня обвиняли.

— А, молодёжь, — он вновь махнул рукой. — А, Лесислав, и ты тут? Будь здоров, — с этими словами он пожал руку хитро улыбающемуся в усы леснику, и вновь переключил внимание на меня. — Сам‑то не понимаешь что ли? Когда такое сообщение приходит, ни много ни мало, от обермастера — огневика, тут и до паники недалеко! — хмыкнул он. — А он, гядите‑ка! Живёхонький тут стоит.

— Я бы не сказал, что это моя заслуга, — рискнул вмешаться я.

— Да уж доложили, доложили, — он опять неопределённо махнул рукой. — Хорошо, что сразу сам собрался идти; раз тут умёртвия, то мне и отдуваться придётся, коль жрецов позвать не подумал. Вон, видишь, какую компанию тебе собрал? — он широким жестом указал на разбирающих снаряжение бойцов. — Всех, кто под руку попался. Одну только Велью Стапановну вот из госпиталя выдёргивал, можно сказать, прямым распоряжением. Цени, от важных дел лучшего специалиста по твою душу отвлёк!

— Самон Самоныч, довольно уже балагурить, — недовольно поморщилась оракул. — Вы, во — первых, товарища гвардии обермастера уже, кажется, довольно ошарашили, во — вторых, время напрасно тратите и, в — третьих, умёртвия — это, мягко говоря, веская причина, чтобы оторвать меня от работы. Скажите, господа офицеры, здесь далеко идти до места, где вы с ними повстречались? — она строго посмотрела на нас с лесничим. Кажется, даже он в этот момент почувствовал себя нерадивым учеником, поленившимся выучить урок, и стоящим теперь перед строгой учительницей, краснея ушами.

— С полчаса быстрым шагом, — за меня ответил князь. — Если напрямки через лес.

— Ну, учитывая, что до леса здесь недалеко, самоходки лучше оставить, — распорядился так и не представившийся гроссмастер Самон Самонович. Впрочем, я, кажется, был единственным, кто его не знал. — Пойдёмте, что ли, помолясь. Эх, ну чисто — цыганский табор, — сокрушённо покачал головой он, оглядывая нашу пёструю компанию.

— Погодите ещё минуту, — бесцеремонно оборвав старшего по званию, оракул пристально глянула на дом, у которого мы стояли, и обернулась к сопровождавшему её капитану. — Татьев, там, в доме, ваша помощь, как мне кажется, будет куда более ценной. А у нас… ну, полагаю, с обмороками, рвотными рефлексами и прочими стрессовыми реакциями я и сама справлюсь.

— Так точно, — кивнул целитель без какого‑либо намёка на эмоции и с всё той же усталой миной на лице ушёл в дом.

— Третьи сутки дежурства, устал мальчик, — покачав головой, сообщила оракул. Почему‑то показалось, что обращалась она лично ко мне. Почему — я предпочёл не задумываться; оракулы — очень странные люди. — А теперь — в путь, господа. Не стоит ждать ночи, хоть у нас и есть при себе специалист — огневик, — оракул едва улыбнулась уголками губ, и первая двинулась в нужном направлении. Кому — кому, а ей проводник точно был не нужен.

В итоге нас, конечно, всё‑таки вёл князь. Общее направление мастер Оракул знала, но вот на предвиденье оврагов, завалов и молодых ельников тратить её силы никто не собирался.

В прошлый раз я шёл сюда один, и мне было страшно. А сейчас получилось что‑то вроде увеселительной прогулки по лесу — шли развёрнутой цепью, больше похожей на толпу неопытных грибников. Группками по два — три человека, разговаривая, шутя, изображая бдительный контроль окружающей местности.

— Илан, — позвал меня знакомый голос из‑под ног. — Отстань немного, я хочу тебе кое‑что сказать.

Учитывая, что я плёлся в хвосте процессии, к тому же один, проблем это не составило — я просто остановился прикурить.

— Что случилось? Ты где был? — поинтересовался я вполголоса.

— Искал, откуда твари вылезли. Приходилось быть осторожным; создания ваших богов опасны даже для меня. Но не это главное, нашёл я. Там, в овраге, где мы и предполагали, просто под землёй и очень качественно замаскировано. Я к чему, собственно. Не ходил бы ты туда, а?

— Если ты просто за меня переживаешь, не стоит — самое страшное позади, — я хмыкнул. — А если нет — обоснуй.

— Переживаю, только не за твою жизнь, — поправил Тень. — Таких опасностей, чтобы эти не справились сами, там нет. Просто… не стоит на это смотреть. И даже рядом стоять. Правда, не стоит.

— Всё настолько плохо? — я вздохнул.

— Хуже, чем ты можешь себе представить, — тихо откликнулся он. — Даже мне стало плохо, — от того, как это выглядит, и от сопутствующей ауры. Кроме того, подозреваю, там ещё и запах соответствующий. Мне заранее жалко следователей, которым во всём этом предстоит копаться: боюсь, спокойно употреблять пищу они после этого долго не смогут.