Страница 39 из 42
Не то придется ночевать снаружи.
Принц понял: ждать уж нечего; к тому же,
Его хватиться могут наконец.
И, плача, поскакал он во дворец.
Но сам себе твердил он в утешенье,
Что спутал дни. Прекрасная вдова
Сказала: ворочусь, мол, в тот же день я,
Когда луна войдет в созвездье Льва.
Видать, неверно понял он слова,
Крессидой сказанные на прощанье:
Она лишь завтра сдержит обещанье!
И поутру взобрался он опять
На городскую стену, чтоб оттуда,
Как прежде, за дорогой наблюдать,
И взад-вперед расхаживал, покуда
Не понял наконец, что дело худо:
Крессиды нет, кругом глухая ночь, -
И с тяжким вздохом ускакал он прочь.
В тот миг своей последней он надежде
Сказал: прощай навеки! С милой врозь
Терзаться начал горше он, чем прежде,
И сердце вновь на части в нем рвалось.
Одна лишь мысль, его пронзив насквозь,
Все снова принца мучила и снова:
Ужель она могла нарушить слово?
Четвертый день, и пятый, и шестой
Сверх срока, что назначила Крессида,
Прошли, недоуменьем и тоской
Злосчастного исполнив Приамида.
И наконец, в душе его обида
Отчаяньем сменилась: понял он,
Что предан и на гибель обречен.
Здесь злобный дух, что ревностью зовется
(Да сохранит нас от него Господь!),
В царевича проник; сего уродца
Свирепого не в силах побороть,
Троил свою лишь изнуряет плоть:
Не спит, не ест, не пьет он, точно хворый,
Друзей бежит и смерти жаждет скорой.
Стал бледным он, и слабым, и худым,
На посох опирался; то в печали,
То в гневе пребывал; при встрече с ним
Царевича порой не узнавали!
Когда ж троянцы недоумевали:
Что за недуг страдальца источил? -
Болит, мол, сердце, отвечал Троил.
Отец его Приам и мать-царица,
И сестры с братьями, и вся семья
Допытывались: что, мол, с ним творится
И что бедняге не дает житья?
На то царевич, муку затая,
Твердил одно: близка его кончина,
Сердечная болезнь - тому причина.
Раз как-то он заснул и видит сон,
Что в поисках Крессиды, одинокий,
В непроходимой чаще бродит он,
При этом проливая слез потоки.
И вдруг - поляна: там, на солнцепеке,
Огромный и чудовищный на вид,
Клыкастый вепрь посередине спит.
А с чудищем бок о бок - о, проклятье! -
Его возлюбленная госпожа:
Крессида, зверя заключив в объятья,
Его лобзает, рядом возлежа.
Царевич пробудился, весь дрожа,
И прошептал: "Она мне изменила!
Все конечно отныне для Троила".
Затем воскликнул он: "О мой Пандар!
Мне истину во сне открыли боги:
Крессида неверна. Какой удар!
Так худшие сбылись мои тревоги.
Я свято верил ей - и что ж в итоге?
Она с другим! И счастлива вполне.
Послушай: вот что видел я во сне".
И, другу описав свое виденье,
Вскричал он: "О любовь! скажи мне, чья
Краса и стать, чьей страсти ухищренья
Тебя прельстили? Коль прогневал я
Тебя - открой мне, в чем вина моря!
Уж я ль не верным был тебе слугою?
Так для кого ж отвергнут я тобою?
Я дал тебе уйти, страшась молвы
И в пылкие поверив обещанья,
Ведь каждый звук из уст твоих - увы! -
Я слушал как Священное Писанье.
Ну что же! Поделом и наказанье:
Ведь от кого мы лжи не ждем отнюдь,
Тому всех проще нас и обмануть.
Но как мне быть? От этой новой муки
Спасенья нет, и мочи нет моей!
Не наложить ли на себя мне руки?
Мне это средство кажется верней,
Чем, пытку растянув на много дней,
Кончины ждать. Не лучше ль без заботы
Единым махом с жизнью кончить счеты?"
- "Опять ты за свое! - вскричал в ответ
Ему Пандар, - не я ль, скажи на милость,
Учил тебя, что в снах-де смысла нет?
С тоски, со страху - мало ль что приснилось?
Ужель от этого переменилась
К тебе Крессида? Спорить я готов,
Что ты негодный толкователь снов.
Должно быть, этот твой кабан матерый -
Ее отец, почтенный жрец Калхас.
На солнышке лежит бедняга хворый:
Настиг его, как видно, смертный час.
И так лежит он, стар и седовлас, -
А дочь, его обнявши, горько плачет:
Вот, без сомнения, что сон твой значит!"
"Так иль не так - откуда же мне знать?" -
Вздохнул Троил. Пандар ему на это:
"Я рад, что ты становишься опять
Самим собой! Послушайся совета:
Отправь-ка к ней письмо, дождись ответа -
Писать-то ведь куда как ты горазд! -
А там уж поглядим, что Бог нам даст.
Коль есть на ней вина, то не посмеет
Крессида о себе подать нам весть,
А коли нет - уж написать сумеет,
А мы с тобой сумеем и прочесть.
Сдается мне, у ней причина есть
Промедлить с возвращеньем; и быть может,
Ее ответ тебя и обнадежит.
С тех пор, как с милой ты своею врозь,
Друг дружке не писали вы покуда.
И может быть, узнавши, что стряслось,
Ты скажешь сам, что это не причуда,
Что было б для обоих вас не худо
Подольше оставаться ей с отцом...
Садись, пиши - и дело тут с концом!"
Вот за перо берется принц в надежде,
Что впрямь из их затеи выйдет прок.
Но долго он вздыхал и думал, прежде
Чем ей печаль свою поведать смог.
Сей труд от первых до последних строк
Для вас я привожу в том самом виде,
В каком и был отослан он Крессиде.
Письмо Троила.
"О цвет нежнейший мой! О госпожа!
Всей жизнью, всей душой и плотью бренной
Одной тебе навек принадлежа,
Как вещество принадлежит вселенной, -
Покорный раб, с мольбою неизменной
К стопам твоим припасть решился я,
Смиренно о пощаде вопия.
С тех пор как ты меня своим уходом,
О госпожа, на муки обрекла,
День для меня оборотился годом
И столь же многократно возросла
Печаль моя; от оного же зла
Дотоль не получу я облегченья,
Доколе станешь длить мои мученья.
Сей скорби не умея превозмочь,
Я тщусь излить, хотя на расстоянье,
Все, что теперь мне душу день и ночь
Терзает: таково мое желанье.
Следы же влаги, коими посланье
Запятнано, сказать тебе должны,
Как плачу я, страдая без вины.
Лишь не сочти, что взор твой осквернится,
Коснувшись этих строк. О, снизойди
К сему посланью, ибо в нем частица
Тоски, гнездящейся в моей груди!
Еще прошу я: строго не суди
Несвязный слог мой, коему причиной
Рассудок, помраченный злой кручиной.
Когда бы горемычному рабу
Роптать на госпожу свою пристало,
Смиренную сменил бы я мольбу
На укоризну горькую: сначала
От греков ты уйти предполагала
В десятый день и в том дала обет;
Два месяца прошло - тебя ж все нет!
Но воля госпожи моей священна.
Я сетовать не смею: долг и честь
Велят мне покоряться неизменно
И от тебя любые муки снесть.
Лишь об одном молю - подай мне весть!
Поведай без утайки: что случилось
С тех пор, как ты со мною разлучилась?
О госпожа! О здравии твоем
И благоденствии молю я Бога.
Пошли Господь удач тебе во всем
И радостей, и почестей столь много,
Сколь пожелаешь; скорбь или тревога
Пускай тебя обходят стороной.
Я вечный раб твой: сжалься надо мной!
Я стал подобьем некого сосуда -
Вместилища всех мыслимых скорбей.
Одно могу сказать: я жив покуда,
Хоть с каждым часом жизнь во мне слабей.
Унылый дух, что из груди моей
Стремится прочь, - удерживаю силой
И жду: не явится ль гонец от милой?
Глаза мои, что госпожу не зрят,
Оборотились в два ручья соленых,
Покой забыт; взамен былых услад -
Лишь горечь мук и ад ночей бессонных,
И вместо песен в жалобах и стонах