Когда пропадают дедушки

— Зачем ты пришла в армию? — поверить в то, что она и вправду была так наивна, как говорила, командор не мог.

— Не помню, — Лоре, вспомнив чему ее учил гном, посмотрела прямо в глаза мужчины. — Я не помню, как я сюда попала. И вообще я кушать хочу.

— Это правда? — мужчина посмотрел куда‑то назад.

— Лекарь сказал, что память может к ней и вовсе не вернуться, — ответили ему. — Он не позволял с ней видеться. Если бы она сама не вышла на улицу…

— Накормить. И оставить на ночь здесь. Утром повезете, — сказал он кому‑то стоявшему рядом с Лоре и, прежде чем она успела хоть что‑то понять, кто‑то снова схватил ее за воротник, и потащили в сторону палаток. Решив, что для побега ей понадобятся здоровые ноги, Лоре стала внимательно смотреть себе под ноги.

Командор Страг посмотрел, как ее запихнули в палатку, и вернулся к изучению планов столицы. Он злился и, наверное, его можно было понять. Ранение и пленение Повелителя Сорея принесло им победу в сражении, но война продолжалась, хотя по всем правилам она должна была немедленно закончиться. Но военачальники Повелителя не сдавались, и войти в столицу не получалось. Сорей издевательски смеялся и на все предложения Страга отвечал одним требованием, увидеться с женщиной. С какой женщиной он не уточнял и Страг не сразу догадался, что говорит он о той самой раненной женщине. Женщине, которая на деле оказалась совсем ребенком. К тому же потерявшем память, хотя это, наверное, было к лучшему. Может быть, в другое время он бы и задумался над этим странным требованием пленника, но сейчас Страгу нужна была столица и совсем не нужна была война, и поэтому он решил уступить.

Фил, слышавший странный допрос, учиненный Лоре, еще какое‑то время покружил над палатками, но, убедившись, что этой ночью Лоре сбежать не удастся, вернулся к Оксидану и Коше, чтобы вместе решить, что делать дальше, а вернее как это делать.

Глава 11 Тюрьма и ее окрестности

Утро началось для Лоре самым чудовищным образом. В то момент когда чья‑то грубая рука содрала ее с походной кровати и сунула ей в руки хлеб с сыром на завтрак, солнце еще не только не успело по своему обыкновению найти Лоре, но даже не успело подняться над горизонтом. Выдернутая из сна Лоре оставшись в палатке одна, разбудивший ее человек ушел, стала осматриваться, пытаясь при этом позавтракать. Накануне вечером она была так сильно ошарашена случившимся, что уснула, как только ее кинули на эту самую кровать. Палаточная комнатка была небольшой и скромной обставленной. Кроме походной кровати, на которой Лоре сидела, здесь был еще небольшой сундук, низкий столик и пара складных стульев. На столике стоял кувшин. Решив, что в кувшине может быть вода, Лоре прошлепала к нему, потому что давиться хлебом всухомятку ей надоело, и сделала большой глоток. В кувшине по всем военным и мужским законом было вино. Не очень крепкое, но для Лоре, которая до этого момента пила спиртное лишь однажды, да и то не очень удачно, и этого оказалось достаточно. Лоре поперхнулась, расплескав половину содержимого, и закашлялась. Увидев на спинке стула чистое полотенца, она вытерлась им сама и протерла стол, на который попали брызги, и только потом поняла, что полотенце на самом деле было чистой рубашкой, видимо принадлежавшей хозяину палатки. Инстинкт самосохранения, спавший прежде глубоким сном, решил спасти жизнь своей хозяйки и, повинуясь его голосу, Лоре запихала рубашку под подушку, а сама уселась на кровать, чтобы закончить завтрак.

— Быстро обувайся и выходи — вошедший мужчина кинул Лоре сапоги, те которые она забыла вчера в палатке лекаря.

Лоре обулась, причесала взлохмаченные, но все еще короткие волосы рукой и вышла наружу.

— Иди за мной, — грубо бросил ей ее утренний кошмар и пошел куда‑то в сторону.

Лоре последовала за ним. Мужчина шел быстро, не оглядываясь, но Лоре откуда‑то знала, что если она замедлит шаг или свернет с дороги, то он немедленно ее схватит. Быть схваченной ей не хотелось, помнилось вчерашнее путешествие, когда ее всю время тащили за шкирку, и поэтому Лоре почти бежала следом за своим провожатым, как послушная девочка. О том, что быть послушной надо было раньше и оставаться дома в ожидании дедушки, она думать не успевала. Однако спустя какое‑то время Лоре начала задумываться о том, что было бы совсем не плохо, если бы и сегодня ее тащили за шкирку, тогда ей бы не пришлось бежать, но прежде чем она решилась замедлить шаг или взбунтоваться как‑нибудь еще, ее провожатый резко остановился, и хотя она успела замедлить ход, все же уткнулась носом в его широкую спину, а потому не сразу заметила оседланных лошадей и еще троих мужчин рядом с ними.

— Все готово? — резко спросил ее провожатый.

— Да, — подтвердил один из трех.

— Тогда едим, — и он одним движением вскочил на коня. Кто‑то грубо подхватил Лоре подмышки и усадил ее на коня сзади.

— Держись за ремень, если не хочешь свалиться и быть затоптанной — бросил ее провожатый через плечо.

И Лоре судорожно схватилась за его ремень двумя руками и на всякий случай уткнулась в его спину лбом. Трое других мужчин тоже вскочили на коней и они тронулись в путь. Если бы Лоре не держалась за чужой ремень, она бы уже точно лежала на земле и может быть была бы даже затоптана несущимися лошадьми. И мысль о том, что она едет неизвестно куда в сопровождении людей, которые совсем о ней не волнуются и не заботятся, так сильно испугала и задела Лоре, что она бы, наверное, расплакалась от обиды, если бы в ее теле было достаточно влаги для слез.

Фил, который наблюдал за всем этим с верхушки одной из палаток, медленно взлетел, как только всадники тронулись с места, и, громким уханьем предупредив гнома, полетел следом. Всю ночь они думали с Оксиданом о том, как помочь Лоре. То, что ей требовалось помощь, ясно было даже Коше, молчаливо затаившемуся рядом с ними под одной из обозных телег. Фил, полночи кружившийся над палаткой, в которую увели Лоре, пришел к печальному выводу, что бежать из нее невозможно, слишком много людей ходило вокруг. Поэтому лежа на холодной земле, они думали о том, как спасти Лоре, вернее, где ее спасать: в пути или же там, куда ее привезут? Было понятно, что повезут ее верхом на лошади или на телеге, как это делали обычно, но оставался вопрос: куда ее повезут? Впрочем, был еще один вопрос: зачем? но на него по обоюдному согласию решено было не тратить время, во всяком случае, пока. Поэтому после долгих раздумий, сомнений и совещаний, гном и филин порешили, что Фил будет следить за Лоре и показывать гному направление движения, а Оксидан достанет где‑нибудь лошадь (потому что своровать телегу было совсем трудно) и будет ехать следом. А там видно будет. После этого Фил вернулся к палатке, в которой безмятежно спала Лоре и стал караулить. А Оксидан, занимавшийся подрывной деятельностью всего один раз в свой жизни (вел подкоп к зданию тюрьмы) приступил к поискам лошади. Коша, как очень послушная собака, семенил с ним рядом. Впрочем, как можно догадаться, им не пришлось слишком долго искать лошадь, в обозе их было полно, и поэтому, где ползком, где короткими перебежками, но Коша и Оксидан добрались до края обоза (где, по мнению гнома, забирать лошадь было безопаснее и легче всего, вот такая гномья логика!) и, отвязав приглянувшуюся им лошадь, стали возвращаться назад, туда, где паслись привязанные на ночь офицерские кони (и где, опять‑таки, по мнению гнома, легче было затеряться вместе с лошадью). Караульные, не обращали на Оксидана внимания, тем более что он вел лошадь назад в лагерь, а не из него, а Коша, чтобы не привлекать к себе внимания, послушно полз в обход. О том, что такое поведение совсем не похоже на капризного и вспыльчивого дракона, Оксидан, сосредоточенный на том, чтобы не попасться самому и помочь Лоре, не думал. Впрочем, вряд ли было что‑то удивительное в том, что Коша расстроился из‑за исчезновения кормящей знакомой, единственной способной выслушивать все его жалобы и капризы, вечно выражавшиеся в двух словах: хочу — не хочу. А, добравшись до места назначения, Оксидан и вовсе озаботился, наступающий рассвет уже смягчил черный цвет неба, и поэтому гном усадил (вернее сказать свалил сверху) Кошу на лошадь, сел сам и стал ждать сигнала.