Страница 5 из 42
Тронулись дальше. По стеклу мазнула капля, другая. Хлынул дождь, ливень. Поток воды бил как из брандспойта в упор по ветровому стеклу. Мы двигались в сплошной молочной мгле. Вода клубилась на машине и асфальте дороги. За десяток метров ничего нельзя было разглядеть. Стихло все так же внезапно, как и началось. Засверкали, как лакированные, листья пальм и бананов. После утренней духоты легко дышалось, промытый воздух стал чистым и прохладным.
Затерянный мир Кукфыонга
Незаметно кончились светло-зеленые пятна рисовых участков, вдоль полевой дороги закудрявились кукуруза и бататы. Машина выехала на широкое пространство долины. У горизонта, увеличиваясь и множась, появились странные холмы. Они возникли, словно зеленые взрывы на ровном, как стол, плато.
...Мы оказались в прекрасной и таинственной стране Кукфыонг, первом, пока единственном, государственном заповеднике. Дорога вьется у подножия холмов, густо заросших внизу кустарником, а выше — стеной деревьев, увитых лианами. Мелькают рощицы бамбука всевозможных оттенков — от зеленого до нежно-голубого. Такой голубой бамбук я впервые увидел во Вьетнаме. За веерами пальмовых листьев виднеется цементной глыбой слон, лениво шевелящий ушами. Из вольеров выглядывают пятнистые олени, разных пород медведи, дикобразы.
Шофер выключает мотор, разливается спокойствие мирного летнего дня. Воздух напоен пряными ароматами тропических цветов. Теплый свет заливает курчавые холмы, тихую дорогу у их подножия; пронизывая плотную зелень листвы, дробятся солнечные лучи.
Вокруг свист, щебет, курлыканье странных ярких птиц.
Нас приглашают в небольшой изящный павильон к накрытому чайному столику.
— Угощайтесь, чай выращен нашими сотрудниками, — радушно улыбается директор заповедника Чинь Дин Тхань, наливая в крошечные чашечки душистый и терпкий зеленый чай.
У клумбы, с расточительной щедростью расшитой пестрыми цветами, я замечаю покореженный сигарообразный снаряд.
— Что это?
— Запасной бензобак. Американец сбросил. Если бы не ребята из отряда противовоздушной обороны, заповеднику пришлось бы туго. Самолеты не раз выискивали тут свои цели. Один сбили, летчик приземлился недалеко. Неисчислимый вред причинили агрессоры нашей стране, ее природе. Ведь они и сюда могли кинуть «оранжевую» отраву (1 В химической войне в Южном Вьетнаме американцы применяли в гигантских дозах (в 10 раз больше, чем дозы, применяемые в сельском хозяйстве) химикаты, так называемые «дефолианты»: «оранжевый» (эфир 2-Д; эфир 2, 4, 5-Т); «белый» (пихлорам); «синий» (какодиловая кислота), а также газы. — Прим. авт.). То, что они сделали в Южном Вьетнаме. Там «химической обработке» непрерывно подвергались все провинции. Было поражено около половины посевной и лесистой площади. Тропические леса, где росли сотни растений, остались без лиственного покрова, с мертвыми, высохшими деревьями. Во многих районах, проезжая десятки километров, нельзя было увидеть ни одного живого деревца, исчезли птицы, даже насекомое трудно найти.
Директор заповедника замолкает. Перед моими глазами встают фотографии, увиденные в Ханое, вспоминается рассказанное вьетнамскими учеными.
...Только в центре Чунгбо — срединной части страны — за весну и лето 1970 года американские самолеты С-130 и С-123 регулярно опрыскивали химикатами десятки километров. Жителей, выбегавших на спасение урожая, атаковали фугасными и шариковыми бомбами. В результате 70 тысяч гектаров рисовых полей и фруктовых садов во многих провинциях были опустошены и 12 тысяч жителей отравлены. Дефолианты полностью отнимали у четырехъярусного леса лиственные слои двух верхних ярусов, сильно страдали кустарники нижних ярусов. Листья некоторых растений чернели на солнце, становились опасными для животных, у других быстро опадали, не изменяя цвета и формы, у третьих — желтели, казались сожженными.
В районах, пораженных химикатами, пострадал животный мир. Исчезло большинство беспозвоночных. Пчелы, рыбы, лягушки и змеи были уничтожены. Химические вещества вызывали у птиц потерю рефлексов, паралич и смерть.
Хуже всего пришлось сельскому хозяйству. «Синий» дефолиант вызывал у растений потерю хлорофилла, а затем поломку стволов. От «оранжевого» химиката рис в период образования побегов высыхал и полегал, а в период опыления саженец чах, нижняя часть ствола разбухала, пестик выпадал из оболочки. У маниоки и батата сгибался и сох ствол, гнили клубни. Стволы банана начинали расщепляться, становились ломкими, сами плоды сгибались и распухали, их концы удлинялись, чернели, кожура утолщалась и лопалась. Чахли хлебные деревья. У кокосовых пальм опадали орехи, даже зеленые, мякоть плода становилась дряблой, сок — горьким.
— Мы не представляем еще ясно, какие последствия вызовет химическая война, — говорит Тхань. — Вся эта пышная растительность вокруг нас могла бы погибнуть. Уничтожение ее влияет на состав почвы, увеличивается кислотность, эрозия, уменьшается плодородие почвы. Меняется даже климат. Наука до сих пор не может сказать, как глубоки и необратимы последствия «химических обработок»...
Директор заповедника Чинь Дин Тхань, оказывается, после окончания лесного института в Ханое учился и готовил кандидатскую диссертацию по семейству миртовых у доктора биологических наук Федора Семеновича Филипенко в Ленинграде. Два ленинградца, встретившись в дальних краях, мы вспоминаем наш город и снова возвращаемся в Кукфыонг.
— Не правда ли, необычно: долина и вдруг горы, а на камне — многоярусный лес? В 1959 году этот участок выделили в провинции Ханамнинь вьетнамские ученые. Решением нашего, правительства в 1962 году под заповедник отведено 25 тысяч гектаров. Очень ценный участок. Здесь интереснейшая флора и фауна. Стоит назвать лишь несколько цифр: в заповеднике 2 тысячи видов растений, примерно 68 видов животных, 144 вида птиц, 36 видов пресмыкающихся, около 7 тысяч различных насекомых. Сотрудников только маловато, всего двадцать человек, а проблем масса. Прежде всего, конечно, охрана, а также исследование животного и растительного мира на территории заповедника. Изучение редких пород деревьев, пересадка их на другие участки. Не забывайте — если придется восстанавливать растительность на Юге, можно использовать саженцы из Кукфыонга. Дальше. Мы занимаемся выведением смешанных пород животных: например, на основе пятнистого оленя, дающего ценный пантокрин. Да и самой загадкой столь пышной растительности на голом известняке стоит заняться повнимательнее. Одна из вероятных причин — микроклимат: большая влажность, среднегодовая температура 20,5—22 градуса. Благоприятный климат для растений и животных. Но лучше посмотрите все сами, вас проведет биолог Ле Дык Зан...
По узкой тропинке мы спускаемся на лесную дорогу. Джунгли совсем подступают к обочинам. Земля заросла травой, упруго пружинит под ногами, кажется, что идешь ты одним из первых по этой девственной земле, неудержимо рвущейся к солнцу зеленым пламенем трав и ветвей, щедро наделенной самыми яркими красками. Солнце пригрело после дождя сонм бабочек на дороге. Темно-коричневые с желтыми крапинками и бордово-бархатистые, с удивительно контрастными, гармоничными верхними и нижними крылышками, ярко окрашенные, они усыпали все впереди, как листья в осенний листопад.
Что-то коричневое мелькнуло на склоне. Скользя между деревьями со спускающимися лианами и колючками кустов, двигался старик в свободной куртке из домотканой материи. Он бесшумно ступал в мягкой самодельной обуви, что-то разглядывая под ногами. Скуластое лицо украшала реденькая бороденка. Внутри у меня замерло, и, словно мальчишка, встретивший наяву Дерсу Узала, я зачарованно поворачивал за ним голову, пока небольшая его сухая фигурка не мелькнула в последний раз.