Страница 16 из 42
Возлюбивший войну
Пожалуй, не меньше Янгу нравился и помощник Маррея, немец Вильфрид Шретер, без участия которого за последние тридцать лет не обходилась, кажется, ни одна война на земном шаре. Вильфриду не исполнилось и пятнадцати, когда он впервые взял в руки фаустпатрон, чтобы поджигать русские танки. С тех пор из всех видов стрелкового вооружения он больше всего любил реактивные гранатометы. В семнадцать Шретер удрал через границу во Францию и завербовался в Иностранный легион.
— После Дьенбьенфу наш первый парашютный полк перебросили в Алжир, — рассказывал он новичкам. — Потом, когда мятеж против де Голля провалился и нас, оасовцев, стали ловить, как куропаток, пришлось вернуться на родину, в Мюнхен. Только такая жизнь не по мне. Никакой дисциплины, никакого порядка. Что ни неделя, длинноволосые сопляки устраивают всякие демонстрации, а власти и ухом не ведут. Смотреть тошно на этих толстых слюнтяев из магистрата. Да и полиция не лучше, слишком уж церемонится со всякими там социалистами или анархистами, черт их разберет. В общем, когда один мой старый дружок предложил податься к испанцам, тоже в Иностранный легион, я долго не раздумывал. Им не нужно было никаких справок и рекомендательных писем. И фамилию мог назвать какую угодно, лишь бы был здоров. Только скука в этом чертовом легионе была страшная. Загнали нас в Сахару, а там и войны-то настоящей нет. Зато песку сколько угодно. А когда задует сирокко, прямо-таки ни смотреть, ни дышать невозможно. После этого ада я в Анголе просто душу отвел... Когда шли на Луанду, я специально напросился в передовой дозор. Взял «джип», пару пулеметов, четырех парней из ЮАР вроде него, — Шретер кивком указал на Клиффорда Лига, которого явно выделял среди новичков, — да семерых черных из отряда ФНЛА (1 Отряды ФНЛА (Национального фронта освобождения Анголы) были сформированы заирским предпринимателем и платным агентом ЦРУ Холденоти Роберто для борьбы против Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) во главе с Агостиньо Нето. После предоставления независимости отряды ФНЛА вместе с южноафриканскими наемниками вторглись на территорию Анголы.). Солдаты они, я вам скажу, никудышные, даром что у каждого автомат, а на поясе пистолет. Чуть начнется стрельба, у них душа в пятки уходит. Того и гляди, удрать норовят. Но у меня это не проходило. Я себе подобрал бамбуковую трость потяжелее, на первый раз всыпал троим по сотне «горячих» и объяснил, что, если повторится, привяжу за ноги к «джипу» и потащу за собой...
Так вот, едем мы по дороге, вдруг какой-то подозрительный звук, вроде как птица большая пощелкивает, а толком, что такое, не поймешь. Я еще во Вьетнаме запомнил, что в таких случаях осторожность никогда не мешает. Останавливаемся, слушаем: все спокойно, лягушки квакают, птички посвистывают да обезьяны где-то вдалеке верещат. Впереди на карте деревня. Потихоньку двигаемся к ней, пулеметы наготове. Въехали — ни души. Видимо, у них на дороге «секрет» был, заметил нас и предупредил. Только как? Вдруг один из черных дергает меня за рукав и показывает вперед. Тут мне все стало ясно: перед хижиной стоит здоровенный тамтам — здесь, в Африке, они вместо телеграфа служат, — наверное, такой же был спрятан где-нибудь и в лесу. Тронемся дальше, а впереди о нас уже будут знать. Того и гляди на засаду нарвешься.
Я, конечно, приказал обыскать всю деревню, а сам с парнями на всякий случай остался с пулеметами в «джипе». Прошло минут двадцать, я уже успокоился, закурил, и вдруг — выстрел, а за ним вопль. Да такой, что прямо мороз по коже. «Все, — думаю, — влопались». Только тревога оказалась ложной. Просто один из моих горе-вояк нашел в какой-то хижине спрятавшегося старика и решил отвести ко мне. Он стал упираться. Тогда мой негр, недолго думая, вскинул автомат и выстрелил в него.
— Но ведь нельзя же просто так, ни за что ни про что, убивать людей, — не выдержал сидевший рядом с Клиффордом Янгом молоденький англичанин Том Кевин. — Нужно было хотя бы допросить его...
Вильфрид Шретер презрительно махнул рукой.
— О каком «человеке» ты болтаешь, парень? Я же ясно сказал, что это был черномазый. Вы там, в Англии, привыкли твердить о гуманности, о законе, о помощи слаборазвитым странам. Запомни одно: в Африке не страны развиты слабо, а мозги у этих... Думаешь, зачем после Анголы я махнул сюда? Вовсе не из-за барахла и денег, как ты, а чтобы уничтожать этих проклятых негров. Я готов прикончить их сколько угодно, чтобы в Родезии был порядок, если мне захочется поселиться здесь...
— И запомни второе, — поддержал немца Джон Маррей, — ты должен гордиться, что стал наемником, а не таскаешься без работы. После Конго у вас в палате общин один депутат, Генри Керби, правильно предложил наградить Майкла Хора Крестом Виктории. Об этом во Вьетнаме нам майор Браун читал. Керби так прямо и заявил: полковник Хор, мол, спас больше жизней европейцев и вообще сделал для человечества в Конго куда больше, чем все Объединенные Нации, вместе взятые. И к тому же несравненно менее дорогой ценой. Молодец Керби, правильно рассуждает.
«Ваша карьера — в родезийской армии»
Двадцатидвухлетний Том Кевин не осмелился возражать заслуженным ветеранам. В конце концов, может быть, они и правы? Правда, сам он попал в Родезию вовсе не из столь «высоких» побуждений. Когда он служил в десантных войсках в Ольстере, к ним в казарму не раз приходили вербовщики, расписывавшие прелести службы по контракту в родезийской армии: солнце, а не надоедливые туманы; высокое жалованье — двести пятьдесят фунтов стерлингов в неделю; неповторимая африканская экзотика, а главное — практически никакой опасности. У одного из них Кевин взял рекламную брошюру с многообещающим заглавием: «Ваша карьера — в родезийской армии», которую потом основательно проштудировал. Ее-то он и вспомнил, когда ушел из армии и тщетно искал работу. Все оказалось просто. Кевин позвонил по телефону 605541, сказал, что он радист первого класса и хотел бы поработать инструктором где-нибудь за границей. Ему любезно предложили явиться на следующий день для личных переговоров в городок Кемберли, в пятидесяти километрах от Лондона, и указали адрес посреднической конторы.
Оказалось, что «посредническая контора» служит ширмой для «Службы консультантов по вопросам безопасности», занимающейся вербовкой вовсе не инструкторов, а обыкновенных наемников для отправки в Африку. Но об этом Том Кевин и двадцать других парней узнали гораздо позднее, когда в одной из гостиниц аэропорта Гатвик несколько дней дожидались отправки в «экзотическую Африку» под бдительным присмотром майора Джона Бэнкса.
— Вам, парни, здорово повезло, — поучал наемников Бэнкс, — что вы отправляетесь в Родезию, а не в Анголу. Там, скажу вам откровенно, было препаршиво. Хуже, чем во Вьетнаме, Биафре, Судане или Ливии. Раз мы проходили через деревню, и негры махали нам руками и кричали: «Камридз! Камридз!» Мы еще смеялись, что, видно, это единственное английское слово, которое они знают. А сразу же за деревней попали в огневой мешок. Из девяноста шести человек, вылетевших тогда со мной отсюда, из Гатвика, тридцать шесть было убито, тринадцать ранено, пять пропало без вести. Зато потом всех, кто кричал нам это слово, мы расстреливали на месте.
Тому Кевину отступать было поздно: задаток в триста фунтов он отослал отцу, а паспорта майор Бэнкс у них отобрал, пригрозив полицией, если кто-нибудь пойдет на попятный.
Потом и сам Том думал, что ему повезло. Обратись он в контору в Кемберли пораньше — кто знает, не валялся бы теперь в канаве вместе с другими парнями, которые не захотели воевать и были расстреляны «полковником» Кэлланом под Макела-ду-Зомбу...
...Каблуки вместе. Руки по швам пятнистого маскировочного костюма. Подбородок лихо вздернут — так и подобает выглядеть настоящему мужчине, избравшему профессией войну.
«Вив ла мор! Вив ла гер! Вив лё сакре мерсенер!» — «Да здравствует смерть! Да здравствует война! Да здравствует славный наемник!» — этот рефрен из гимна наемников назойливо звучал в ушах Тома Кевина, когда, вытянувшись в струнку рядом с Клиффордом Янгом, он слушал лейтенанта Джона Маррея.