Страница 39 из 57
— Разберемся, Леонтий Маркелович. Не дадим Платонова в обиду.
Воспользовавшись образовавшейся паузой, со своего кресла в первом ряду поднялся и направился к кафедре высокий седовласый мужчина. Лицо этого человека Андрею показалось очень знакомым. Его не покидало ощущение, что он где-то уже встречался с ним.
В зале наступила тишина.
— Слово предоставляется профессору Котельникову Валерьяну Васильевичу, — почтительно объявил Дунаев.
В первый момент Андрею показалось, что он ослышался. До его сознания никак не доходило, что перед ним один из патриархов ракетной техники, по книгам которого училось не одно поколение ракетчиков. Что вот этот аккуратный старик с мягкими манерами и есть тот самый Котельников, который вместе с Королевым запускал первые баллистические ракеты.
А тем временем Котельников, взяв указку, приятным баритоном обратился к Платонову:
— Покажите, пожалуйста, два последних слайда.
Как только на экране высветились кинофрагменты, профессор обратился к аудитории:
— Уважаемые коллеги, это действительно уникальные кадры. И я бы посоветовал вам, Андрей Семенович, в этом направлении и двигаться. Это близко к реальным условиям и подобные эксперименты могут многое прояснить в сложной картине взаимодействия жидких и газовых струй. И ещё, я бы посоветовал вам попытаться создать критериальную математическую модель этого явления. Пусть она пока будет грубая, весьма приближенная, но она очень нужна для инженерной оценки рабочих характеристик двигателей с такими соплами, ну и, конечно, для грамотной постановки последующих опытов. А опыты ни в коем случае прерывать нельзя. Вы на верном пути. Да и стенд сам по себе уникален. На нем можно получить очень интересные результаты.
После короткой паузы Котельников обратился к Дунаеву:
— Я думаю, Михаил Иванович, о факте закрытия работ на стенде следует доложить заместителю начальника академии по науке и написать в адрес командования училища письмо с ходатайством о возобновлении работ. Со своей стороны, я доложу о докладе и полученных Андреем Семеновичем результатах своему руководству. И мы за подписью академика Измайлова тоже направим в училище соответствующее разъяснительное письмо. Так же нельзя, братцы мои! — взволнованно обратился он в зал. — Из-за одного неудачного опыта, прикрывать всю работу. Прямо какая-то инквизиция…
На следующий день Дунаев пригласил к себе в кабинет Платонова. Там уже находился Станислав Иванович Ерёмин.
— Ну как? Отошли от вчерашней баталии? — улыбаясь, протянул руку начальник кафедры.— Здорово вас взяли в оборот наши «опричники». Но вы держались молодцом. Поздравляю с боевым крещением.
Он жестом указал на широкий кабинетный диван с высокой мягкой спинкой и дерматиновыми валиками по бокам.
— Только что звонил Котельников,— сказал Дунаев, — интересовался вашим настроением и просил сегодня часиков в шестнадцать подъехать к нему–хочет с вами побеседовать по работе. Вот адрес и телефон. — Он протянул Платонову глянцевую визитку.
— Да, кстати, — заговорил Ерёмин, — в коридоре я встретил подполковника Зурабова Ахмеда Гасановича с кафедры тактики. Он тоже просил вас зайти к ним.
— Как видите, Андрей Семенович, вы после своего доклада стали академической знаменитостью, — рассмеялся Дунаев, — теперь главное не зазнайтесь…
И перешел на деловой тон:
— Как я понимаю, вы уже знакомы, — кивнул он в сторону Ерёмина, — и представлять вас друг другу не нужно. Решением кафедры вашу дальнейшую работу будет курировать Станислав Иванович. Он специалист в ваших делах. Ему и карты в руки. До отъезда составьте подробный план работы. Включите в него сдачу кандидатского экзамена по специальности и отчет по новым испытаниям. Я думаю и отчет, и экзамен мы совместим, и будем ориентироваться на март-апрель. Перечень вопросов и литературу мы подработаем и через пару недель вышлем в Баку. С закрытыми материалами вас познакомит Станислав Иванович. Правда, записывать пока ничего нельзя, нет разрешения на оформление секретного чемодана. Бумага где-то затерялась, и сейчас даже если мы её и найдем, то все равно оформить не успеем. А вы, Станислав Иванович, срочно готовьте письмо с ходатайством на продолжение работ на стенде. Письмо подпишем у Смолина и направим в два адреса: в Управление Военно-Морских учебных заведений и начальнику училища. Если нет вопросов, то вперед! Желаю удачи!…
3
Прозвенел звонок.
— Окончить занятия! — скомандовал Платонов, и не спеша начал собирать листы конспекта и пленки слайдов.
— Андрей Семенович! — обратился старшина группы Обейд Ирдис.
— Слушаю, — оторвался от бумаг Андрей и увидел, что вся группа оставалась на своих местах.
— Андрей Семенович, — направился к преподавательскому столу Обейд, — в субботу у нас большой национальный праздник — юбилей партии БААС. Мы приглашаем вас на банкет. — Он протянул Платонову красочную продолговатую открытку. — Ждем вас в 19 часов в гостинице «Интурист» в малом зале.
Платонов прочитал приглашение и ответил: «Спасибо, Обейд. Буду!»
…В четверг вечером всех преподавателей неожиданно собрал у себя в кабинете Самойлов. Было видно, что начальник кафедры чем-то озабочен и нервничает. Окинув взглядом собравшихся офицеров, он без обиняков объявил:
— Поступило указание командования приглашенным на субботний банкет под любым предолгом от него уклониться.
Офицеры недоуменно переглянулись.
— И что же в таком случае врать курсантам? — раздраженно спросил Игорь Тулинов.
— Это ваше дело, — отрезал Самойлов, — скажите, что заболела жена, дети, тетя…я знаю! Не маленькие. Придумайте достойный повод, но чтобы на банкете никого не было. Иначе будут неприятности, — пригрозил он.
— Так, может быть, сказать иракцам прямо: дескать извиняйте, командование запретило участвовать в вашем банкете, — не унимался Тулинов.
— Вы товарищ капитан второго ранга не передергивайте! — взвился начальник. — Ни кто, ничего не запрещал. Просто в связи со сложившейся ситуацией рекомендовано, — он произнес это слово по слогам, — воздержаться от участия в банкете.
Самойлов окинул грозным взглядом собравшихся и стал похож на плакатного мужика указующего: «Не болтай! Враг подслушивает!».
— Так вот — продолжил он, — если кому-то шибко хочется выпить на халяву, то пусть идет, но прежде подумает, что важнее банкет или репутация училища.
— Не понимаю, — пожал плечами Платонов, — причем здесь репутация училища? Курсанты готовились заранее и, наверняка, не без ведома командования. Всех оповестили, а теперь вдруг кто-то, мы даже не знаем кто, рекомендует воздержаться от участия в банкете. У них БААС у нас КПСС ну и что? Они же на наши коммунистические праздники ходят, и ничего не случается.
— Не умничайте, Платонов, — оборвал его начальник кафедры. — Вы вообще в последнее время много говорите. Успешный доклад в академии и письменные ходатайства ученых во все инстанции вам явно не прибавили скромности. Если уж так охота — идите. Только я бы не советовал портить отношения с политотделом…
Настроение было испорчено. Все понимали, что совершается очередная глупость, рожденная в чьих-то особо бдительных мозгах. И что, скорее всего, эта глупость не местного производства. Скорее всего, это очередной всплеск шпиономании. Кому-то наверху, опять почудились апологеты БААС, задумавшие обратить в свою веру неустойчивые интеллигентские души.
На неуклюжие отнекивания приглашенных педагогов иракцы реагировали бурно. Едва Платонов вошел в класс и поздоровался со слушателями, как Обейд Ирдис с иронией спросил:
— Что это, Андрей Семенович, у всех наших преподавателей вдруг заболели родственники? Вроде бы никакой эпидемии в Баку нет? — И, не дав себя прервать, сказал: — Мы вас уважаем и, чтобы не ставить вас в неловкое положение, считайте, что я вам приглашение на банкет не давал…
Потом была московская комиссия. Вместе с представителями иракского посольства разбирались, кто дал команду не посещать банкет. Трясли политотдел и факультетское начальство. Но, видимо, ничего толком так и не вытрясли. Иракцам было принесено официальное извинение, и комиссия укатила в Москву.