Страница 37 из 57
— Ваше приватное сообщение о зачислении меня соискателем в академию, это что некий задаток за откровенность? — сухо поинтересовался Платонов.
— Ну, зачем же вы уж прямо так, — разочарованно протянул Веденеев, — просто я хотел сделать вам приятное. И всё! — он пристально посмотрел на Платонова, — а вы уж сразу делаете далеко идущие выводы. Мы служим одному государству и интересы у нас общие. Не так ли?
Андрей утвердительно кивнул.
— Продумайте, как лучше построить свою работу. Шарахаться не надо. Туману напускать и отгораживаться ото всех и вся, тоже не следует. Всё должно идти естественным путем: преподавание, наука, курсанты, общение с ними. Может быть, со временем будет резон кого-то из них привлечь к работе. Взять толкового парня. Дать ему на самостоятельную разработку какую–нибудь тему. Пусть дерзает, да и вам помощь. Короче, здесь надо подойти творчески. Мы ничего вам навязывать не собираемся. Наш долг предупредить, а вы сами решите, как сделать лучше…
Веденеев встал, глянул на часы:
— О, через полчаса начало офицерской физподготовки. Пойду, погоняю в волейбольчик. А вы, насколько я знаю, отдаете предпочтение большому теннису и плаванию?
Платонов тоже встал:
— Рад был познакомиться, — протянул он руку.
— Ну, насчет радости — не знаю, можно ли верить. Встрече с нами обычно мало кто радуется, — улыбнулся Веденеев. — Хотя мы обычные военные люди и, как и все военные, исполняем свой гражданский долг. Я вас провожу…
Испытания проходили гладко. Каждый опыт давал интересные результаты, которые сразу и не успевали осмысливать, но прерываться не хотелось, уж больно информативной была эта серия. Правда, в душе появилась нарастающая тревога: уж больно гладко все идет, не к добру такое везение…
…Было около девяти вечера. Дневную программу работ выполнили. Отсняли кучу осциллограмм, но распутывать хитросплетения линий и импульсов было некогда.
«Потом, потом — думал Платонов, — в субботу и в воскресенье спокойно во всем разберусь, а сейчас, пока всё на мази, надо бы попробовать на сверхкритическом режиме. Только бы выдержала конструкция!..»
— Дима, — обратился он к Полухину, — а что если мы сделаем ещё один запуск и выведем установку на максимум? Надо же когда-то это сделать.
Дима молчал.
— Ну, чего, в самом деле? Все основные опыты мы провели. Новую серию начинать рано, да и для этого нужно кое-что перемонтировать в системе измерений. Так что даже если что-то получится не так — есть время обдумать. Понимаешь, — убеждал Андрей больше себя, чем Полухина, — на этом режиме никто никогда опытов не проводил. А в реальных условиях он–то и является основным.
— Раз надо, значит надо, — как всегда немногословно ответил Полухин. — Пойду скажу, чтобы снова зарядили кинокамеру и можно начинать.
…Привычный рокот двигателя на мгновение прервал мощный, раскатистый хлопок. Истерично задергалась в подвеске, газоотводная труба. Стрелки приборов шарахнулись к предельным отметкам. В пультовой что-то с треском разлетелось.
— Разорвало батарейный манометр! — заорал Дима, силясь перекрыть вибрирующий грохот газовых струй.
Платонов нажал «Аварийный стоп!» Грохот оборвался. Звенящая тишина заложила уши. В волосах, в складках одежды, на стеклах приборов, на стене и даже на потолке блестели капли ртути.
— В пультовую никому не входить! — заорал Платонов участникам экспериментов. — Стенд привести в исходное. — И уже обращаясь к Полухину: — Дима, уходим. Пультовую я опечатаю своей печатью. Без меня — не вскрывать! Иван Кузьмич, проконтролируйте порядок на стенде, опечатайте дворик своей печатью и уводите всех отсюда.
Малахов понимающе кивнул и скрылся в огневом дворике.
— Дмитрий Федорович, — позвал Платонов Каляева, — вызовите сюда дежурного врача. Скажите, что есть небольшие проблемы с рабочим веществом, пусть глянет, что делать.
Прибывший дежурный врач, заглянув в пультовую присвистнул: «Вот это вы, братцы, поработали!» Позвонил от дежурного в лазарет и приказал, чтобы фельдшер принес два комплекта госпитальной одежды и полиэтиленовые мешки для вещей.
Андрея и Диму помыли в душе, переодели в полосатые пижамы и разместили на ночь в пустующей инфекционной палате лазарета. Вещи отправили на санобработку.
Утром в палату прибыли начальник медицинской службы училища и врач флотской санэпидстанции. После пристрастного осмотра и опроса пострадавших вручили одежду и отпустили на кафедру, приказав никуда не отлучаться.
О случившемся происшествии доложили начальнику училища. Тот вызвал начальника кафедры и приказал провести подробное расследование. Виновных строго наказать в приказе, а все эксперименты прекратить.
На следующий день прибыли специалисты. Провели на стенде демекуризацию помещений, перемазав всё и вся хлорным железом. После этой обработки уютная пультовая стала похожа на заброшенный бункер второй мировой войны.
Пятница вызвал к себе Платонова и приказал написать объяснительную записку с соблюдением хронологии событий. Прочитав написанное, убыл к начальнику училища на доклад.
Дежурному передал: «С кафедры никому не уходить до моей команды». Вернулся часа через два, посеревший и замкнутый.
На совещании личного состава сухо объявил:
— Всякие опыты до утверждения на стенд соответствующей технической документации и получения сертификата на его эксплуатацию — прекратить. Капитану 1 ранга Самойлову организовать прием зачетов от всего личного состава по мерам безопасности при работах с элементами ракетной техники и взрывопожароопасными веществами. До принятия зачетов все практические работы с курсантами на технике приостановить, заменив их лекционными или самостоятельными занятиями. Майору Платонову за нарушение мер безопасности при работах на огневом стенде, приведших к чрезвычайной ситуации, в приказе начальника училища будет объявлен строгий выговор. Он отстранен от дальнейших испытаний до окончания расследования. Всё. — И после паузы добавил: — Ну, а мне, как и положено, в таких случаях большой персональный фитиль…
Глава V
Большие перемены
1
В правоту расхожего афоризма «Пришла беда — открывай ворота» мы начинаем верить лишь после того, как судьба отвесит очередной подзатыльник.
Не успели утихнуть страсти вокруг ртути, как обрушилась новая напасть: пришел приказ о переводе Пятницы в Калининградское училище. Новым начальником кафедры стал капитан 1 ранга Самойлов …
Перед отъездом Ренат Константиновичи решил поговорить с Платоновым о его научной работе.
— Ну, вот, — улыбаясь, сказал он Андрею, — наконец-то ты получишь курс «Ракетные двигатели» в полном объеме. Давно ты к нему подбирался. Даже спорили мы с тобой на этот счет не раз. А я, между прочим, сознательно тебе его не отдавал. Хотел, чтобы ты сначала освоил все узловые дисциплины, так как вижу тебя в будущем начальником кафедры.
Андрей слушал, не перебивая.
— Самойлов, конечно, не фигура, — рассуждал Ренат Константинович, — но других кандидатур на данный момент нет, а брать варяга со стороны, значит, загубить дело. А ты любишь педагогическую работу, любишь технику и разбираешься в ней. Люди тебя знают, курсанты отзываются о тебе хорошо. Поэтому тебе прямая дорога в начальники кафедры.
Лукаво глянув на притихшего Платонова, Пятница сообщил:
— Написал я представление о назначении тебя старшим преподавателем. Руководство поддержало. Так что на днях будет приказ. Чего не радуешься? — засмеялся он.
— Да, в общем-то, радоваться нечему, — ответил Андрей, — боюсь, что после вашего ухода, прикроют мою работу на стенде. Самойлов и раньше–то косо на все эти опыты смотрел.
— Согласен, тут тебе будет тяжело, но работу ни в коем случае не бросай. Её надо форсировать, а эксперименты провести по минимуму. Особо широко не размахивайся. Срочно готовь документы на стенд. Напиши армейцам. Неплохо бы иметь поддержку в этом вопросе с их стороны. Всё-таки солидная фирма. Подключи сюда МАПовцев. Короче, чтобы тебе разрешили работать на стенде, нужна защита извне. И чем солиднее, тем лучше. Так что думай!