Страница 6 из 13
Яростно и громко залаял Дик во дворе. Потом в сенях послышалась неловкая возня, какой-то стук, и на пороге появился Чика. Под мышками у него были костыли, в руке – авоська с тремя бутылками.
– Привет, Вано! Держи вино!
Котельников приподнял с подушки тяжелую голову.
– Ты чего, ногу что ли сломал?
– А-а, вчера по-пьянке, – Чика проковылял в комнату, поставил на стол сетку с бутылками. – Принимай товар!
– Откуда? – радостно изумился Иван.
– От верблюда… Закусить есть чего?
– Сейчас, сейчас посмотрим.
Иван поднялся и, шаркая тапками по полу, отправился на кухню. Некоторое время спустя вернулся с буханкой хлеба и тарелкой соленых огурцов. Дрожащими руками попытался отрезать ломоть.
– Давай я… – остановил его Чика. – Сейчас выпьешь, легче будет.
– Что-то потряхивает, – виновато произнес Иван. – Водяра, видно, вчера паленая попалась.
– А я вроде ничего…
Чика налил водки в граненые стаканы почти доверху. Они выпили, захрустели огурцами.
– Твой пес – сущий зверь! – с набитым ртом сказал Чика.
– Да ну!.. – отмахнулся Иван. – Это он так, для виду полает…
– Говорю тебе – сожрать готов!
– Боишься? – подначил его Иван.
Чика презрительно хмыкнул.
Котельников разлил водку по стаканам, взглянул в окно. Пес сидел возле своей конуры.
– Ну, хочешь, я тебя с ним познакомлю? Хочешь?.. Сюда приведу и …
– Не-не-не! Не надо! – воспротивился Чика.
– Почему?
– Не хочу.
Они снова выпили. Лицо Ивана озарила блаженная улыбка.
– Вот это кайф! По всем жилам протопило… Нет, я все-таки тебя с ним познакомлю.
– Не надо, прошу тебя! Не надо! – попытался протестовать Чика, но Котельников уже вышел во двор.
Отцепив пса, он завел его в дом.
– Сидеть, Дик! Сидеть!.. Чика, дай ему руку!
– Еще чего! – возмутился тот, отстраняясь. – Чтобы он мне ее оттяпал? У меня и так нога вон…
– Не бо-о-ойся! Погладь его… Смотри, какой он хоро-о-оший.
– Да ну тебя на фиг! Сам с ним целуйся.
– Ну, это ты не прав… – обиделся Иван.
Взяв со стола кусок хлеба, он бросил его собаке. Дик одним махом проглотил угощение.
– О! – сказал Котельников. – Сейчас!
Он исчез в другой комнате и через минуту оттуда донесся его голос.
– Чика!
– Что?
– Иди сюда!
– Зачем?
– Ну, иди, говорю!
Чика опасливо встал из-за стола и, бочком пробираясь мимо собаки, приковылял на костылях в комнату. Иван протянул ему ружье.
– На вот, смотри!
– Да видел я уже… – недовольно поморщился Чика.
– Подарок отца, – в хмельном восторге выдохнул Котельников. – Ты в стволы погляди!
Он открыл ружье, показывая чистоту стволов.
– Муха не сидела! А знаешь, как бьет? Я за сто метров… Иду, глухарь сидит. Вон, мы с Диком были, он поднял и посадил… Я только – щелк! Камнем!.. Во!.. Чика, пойдем на охоту? Дика возьмем, и…
В соседней комнате раздался грохот, звон падающей посуды. Они бросились на звук… Возле стола с виноватым видом стоял Дик, а рядом на полу и на столе валялись пролитая бутылка, опрокинутые стаканы. По клеенке стекал тоненький журчащий ручеек.
– Едрит-твою за ногу! – ошарашено вымолвил Чика. – Вот так номер!
– Ты что наделал, скотина! – в сердцах рявкнул Иван.
Постукивая по полу когтями, Дик испуганно забился под кровать. Он всего лишь корочкой хлеба хотел поживиться, а тут такое…
– Наказать его надо, – произнес Чика.
– Сейчас дам по ушам, мало не покажется! – возмущенно откликнулся Котельников.
Чика протянул ему ружье.
– На! Застрели.
– Что? – не понял Иван.
– А на кой тебе такая глупая животина? Или ты его сейчас жалеть начнешь? Как баба…
– Что?
– Да нет, ничего… Но если ты мужик…
Иван схватил Чику за грудки.
– Ты меня знаешь! И любой скажет – Иван Котельников – мужик! А не цветочки-кораблики…
– Ну, и правильно. Застрели – и дело с концом.
Котельников неуверенно пожал плечами.
– Но… Не здесь же?
– А ты на речку его выведи. Там даже выстрела никто не услышит.
Снег валил густыми пушистыми хлопьями. Дик, думая, что его ведут на охоту, азартно тянул поводок. Пьяный хозяин с ружьем едва поспевал за ним.
Они спустились к реке, пошли вдоль берега… Река по кромке уже была скована льдом, а на середине – парила черная открытая вода. От воды тянуло холодом, сыростью и человек с ружьем, озираясь, зябко поеживался… Наконец он остановился, выпустил из рук поводок. Собака отбежала немного вперед, и недоуменно посмотрела на хозяина.
Тихо… В белом безмолвии слышно было только зловещее карканье ворон, рассевшихся на ветвях прибрежных деревьев.
Иван медленно поднял ружье, щелкнул взводимым курком. Мушка, подрагивая, легла на черный собачий силуэт. Дик доверчиво помахал хвостом.
Выстрел!.. Пес упал, зарывшись мордой в снег.
Иван открыл ружье, выбросил дымящийся патрон. Потом подошел, склонился над жертвой. Пес неподвижно лежал, не подавая признаков жизни.
Котельников взял его за задние лапы и волоком потащил по рыхлому снегу. Позади оставалась глубокая борозда, испещренная алыми кровавыми пятнами.Бросив тяжелую ношу под куст, Иван достал сигареты. Ладони у него были красные от крови. На прикуренной сигарете тоже оставались кровавые следы… Он жадно глотал горький дым, пытаясь перебить подступающую дурноту. Потом забросал неподвижного пса снегом и, не оглядываясь, ушел.
13
Котельников вернулся домой весь в снегу, с зачехленным ружьем на плече. Открыл калитку, вошел во двор… В то же время из дома вышла жена, с миской еды для собаки.
– А где Дик?
– Я его застрелил.
– Я серьезно…
– Я тоже.
Иван поднес к губам сигарету. Надежда увидела почерневшую от крови ладонь. В ужасе она отшатнулась, и миска с собачьей едой упала на снег.
14
Надежда уложила Машеньку спать. Сама села рядом… Слезы сами собой покатились из глаз.
– Мам, а почему ты плачешь?
– Зубик болит.
– А ты таблетку выпей.
– Я уже выпила. Спи…
Машенька немного помолчала, потом чуть слышно произнесла:
– Мам, а где наша собачка?
– Убежала.
– Далеко?
Надежда промолчала, ладонью размазывая слезы по щеке.
– А может быть, ее надо поискать? – простодушно предложила Машенька.
– Спи… – Надежда глубоко, прерывисто вздохнула. – Закрой глазки и спи.
Она поцеловала дочь и погасила свет.
15
Утро в семье Котельниковых было безрадостным. Из замерзших окон сочился сиренево-бледный неяркий свет. Иван нервно курил в свой комнатушке. Иногда он вставал, начинал ходить из угла в угол, потом снова садился. И снова вставал… Он не мог найти себе места. Муки похмелья и осознание того, что он натворил, не давали ему покоя.
В другой комнате Надежда заплетала Машеньке косы. Павел сидел за столом, листал толстую книгу и прихлебывал остывший чай.
Наконец Иван, не выдержав, вышел к семье.
– Я вчера это… Не знаю, что нашло… Затмение… Ничего не помню почти…
Надежда молча ушла. Он хотел погладить по голове дочь, но Машенька отстранилась от него, как от чужого. Иван попробовал заговорить с сыном, но наткнулся на незнакомый жесткий взгляд… Прервавшись на полуслове, он потерянно замолчал.
Душу Ивана терзали раскаяние и тоска. Будущее представлялось безрадостным… Взгляд его упал на стену. Там висел моток веревки на гвозде. Он взял веревку и вышел во двор.
Все вокруг было белым бело. Снег падал всю ночь и засыпал округу.
– Кар-р! Кар-р! Кар-р!.. – услышал он над собой. На деревьях копошились вороны, роняя на землю снег с пушистых ветвей.
«Погодите каркать, – устало подумал Иван. – Я ведь живой еще пока…»
Он помял веревку в руках, словно примериваясь, как лучше сделать петлю. Выдержит ли она? И вдруг…
След! Он увидел идущий от приоткрытой калитки след – глубокую борозду с кровавыми отпечатками собачьих лап. Смятение и ужас охватили его. Показалось, что он сходит с ума.