Страница 35 из 47
Он мог бы долго их так держать, прижимать к земле, не давать подняться. Он мог бы их так держать, пока не кончатся патроны. А патронов у Земскова было много, еще полных девять дисков. Немцы отвечали огнем из автоматов, неприцельным, случайным. В коротких паузах между очередями Земсков прислушивался, старался уловить в треске автоматных очередей знакомый звук работы пулемета Долотова. Но Долотов почему-то молчал.
По неслышимой Земскову команде цепь автоматчиков начала загибаться, обходить ячейку справа. Долотов, конечно, видел, что автоматчики обходят напарника и, если не вступал в бой, значит, что-то там у него произошло. Может быть, пулемет отказал? А может быть, прошила его шальная пуля и лежит он сейчас на дне своей ячейки, истекающий кровью, не в силах подняться, не в силах дотянуться до пулемета... Если так, то это конец. Еще несколько перебежек, и немцы подойдут на бросок гранаты.
Земсков бил и бил из пулемета, теперь уж длинными очередями, почти не целясь. Лишь бы задержать надвигающиеся на него цепи, лишь бы выиграть еще несколько минут... Он все еще ждал, что в эти последние минуты вступит в бой Долотов или еще что-нибудь произойдет. О смерти не думал, не до этого. Надо было придержать автоматчиков, не дать им выйти на орудия.
* * *
Логунов видел, как меняется рисунок боя. Казалось, только что они открыли огонь, только что началась дуэль артиллеристов с танками, только что высыпала из балки немецкая пехота. А танки уже шли в обход, чтобы ударить с фланга и автоматчики, которых Земсков плотно прижал было к земле, обходили его полукольцом.
Логунов попытался разглядеть затаившиеся в засаде "тридцатьчетверки", но не нашел их.
"Хорошо замаскировали. Смогут ударить неожиданно. Но три против шести... Удержат ли они шесть немецких машин? А пулемет Долотова молчит... Может быть, Долотова уже нет? - Логунову не хотелось думать о таком, - Без поддержки Долотова автоматчики обойдут Земскова. Тогда - взводу хана. И танки наши не помогут".
Логунов с трудом успевал учитывать изменения, что происходили на поле боя. Только сейчас он по-настоящему понял, как хорошо быть командиром орудия. Стреляй и думай только об одном - как бы не промазать. А что делать сейчас? Развернуть одно орудие и осколочными, по пехоте? Или послать кого-то к Долотову, посмотреть, что с ним, если надо - подменить... Или, пока есть время, перебросить орудия на новые позиции и ждать, пока начнется свалка в Лепешках, а там и ударить?.. Пожалуй, главное сейчас - автоматчики. Слишком много их. Два пулемета не удержат.
- Отставить огонь по танкам! - приказал он. По пехоте... Гранатой! Взрыватель осколочный... Десять снарядов... Беглый.... Огонь!
* * *
Долотов представить себе не мог, что доставляет столько неприятных минут Земскову и Логунову. Автоматчики выбрались из оврага и пошли на Земскова. Ячейка Долотова осталась в стороне. Он и рассудил: когда Земсков положит цепи, когда прижмет их к земле, они начнут обходить пулемет. Вот только - справа или слева? Если примут вправо от Земскова - тогда плохо. Не поможешь парню. Если влево - окажутся между двумя пулеметами. Поэтому ждал, не высовывался.
Пошло так, как хотелось Долотову. Автоматчики стали обходить Земскова, загибая цепи влево.
"Вот и хорошо. Теперь, главное, не торопиться. Пусть подойдут поближе, - решил он. - Чем ближе подойдут, тем меньше их уйдет отсюда. Только надо, чтобы Земсков продержался еще две-три минуты..."
Земскову приходилось тяжело: впереди автоматчики, и на фланге автоматчики. Успевай, поворачивайся... Он не успевал. И никто на его месте не успевал бы. Автоматчики все ближе подползали к ячейке. Вот-вот захлестнут...
"Держись, паря, - мысленно подбадривал его Долотов... Пусть собираются, пусть... пусть... Побольше наберется, и мы из них лапшу настругаем. Еще немного..."
А когда автоматчикам оставалось, последний раз подняться, сделать последний бросок, когда они уже были уверены, что вот-вот покончат с этим пулеметом, Долотов ударил. Одной очередью срезал не меньше десятка. Охотник.
В те же секунды среди автоматчиков выросли два черных и страшных, как смерть, дерева, потом еще два и еще...
От секущих, кромсающих все осколков, цепи автоматчиков замерли. Кто-то лег, уткнулся лицом в землю, кто-то старался уползти, кто-то бросил автомат и помчался к спасительному оврагу. Не все сумели отойти. Только те, которым повезло.
* * *
Немецкие танки ворвались в село, повернули и по широкой деревенской улице устремились на артиллерийские орудия. Ничто уже не могло удержать их. Шли они на предельной скорости, чтобы с размаха ворваться на высотку, смести все своей бронированной мощью. И уже были заряжены орудия, чтобы уничтожать, а водители всматривались в узкие щели, прикидывали, как будут крошить гусеницами остатки орудий, как будут вминать их в землю.
* * *
- Птичкин! Орудие на запасную! Быстро! - отдал команду Логунов.
- Орудие на запасную! - повторил Птичкин. Трибунский и Гольцев вырвали засевшие в земле сошники и свели станины. Откуда-то вынырнул Гогебошвили и ухватился за колесо, Григоренко навалился на другое. Птичкин метнулся к стволу и кошкой повис на нем... Орудие покатили по подготовленной еще вчера для этого колее. Считанные секунды ушли на то, чтобы снять его с позиции.
А для Логунова, не выпускавшего из поля зрения приближающиеся танки, все происходило до невозможности медленно. Слишком медленно освобождали они станины, как-то лениво, словно нехотя, сдвигали... Неторопливо покатили пушку.
- Быстрей! - закричал он. И вспомнил о пехоте. Вот такая поганая жизнь у командира взвода...
Логунов оглянулся. Откатившиеся было немецкие цепи пришли в себя, выбрались из оврага и снова поползли вперед. Не умолкая, стучали оба пулемета.
Как там Угольников станет отбиваться?.. Надо помочь, но сначала танки...
Логунов догнал пушку, ухватился за станину рядом с Гольцевым.
Они успели установить орудие, подготовили снаряды. Григоренко пригнулся к прицелу... Немецкие танки приближались... Время выйти и нашим. Но наши не появлялись, чего-то ждали. Оставались в хорошо замаскированной засаде.
"Сейчас выйдут, - вглядывался в мазанки и сады Лепешек Логунов. - Сейчас... Самое время ударить..."
А не выходили, не ударяли. За хатками, за сараюшками, за яблонями не видно наших танков. Хорошо замаскировались...
"Как же так? - не мог понять Логунов. - Они же должны... Или ждут, пока фрицы с нами схлестнутся и только тогда? Но мы против шести танков не устоим. Раздавят. Надо было сюда и второе орудие... Вот тебе и лейтенант Иванов со своим комбригом... В танковой бригаде не приходиться тужить... - вспомнил он. - Хорошо хоть одно орудие перебросили. Чего уж теперь?.. Сколько сможем..."
О том, что это последний бой, не думал. Некогда было сейчас об этом думать.
Установили орудие. Наверно рекорд поставили. Так не смотр, ведь, не учения и не показуха. Танки, вот они... И не стреляют, гады, решили давить...
Григоренко прилип к прицелу
Надо успеть... Хоть один... Хорошо бы два...
- Снаряд!
Затвор захлопнулся.
Надо успеть.
* * *
Тридцатьчетверка незаметно выскользнула из-за серой, полинявшей от дождей, хатки и пристроились к машинам противника. Те уверенно шли вперед. Всего то и надо было им подавить два орудия. Шесть маневренных стволов против двух неподвижных. Тут и делать нечего. Вперед, вперед!.. У танкистов нет такой привычки - оглядываться. А зря... Полыхнула пушка тридцатьчетверки: раз, другой... Оба снаряда по моторной группе. И порядок. У фрицев - минус один танк. По головному ударило орудие Птичкина. У фрицев - минус два. Еще пара тридцатьчетверок осторожно выползла из укрытий. Опять полыхнули пушки. Немецкие танкисты так и не поняли, что произошло. Не успели понять.
* * *
- Катим орудие обратно, на основную! - Логунов не забывал об автоматчиках, о том, какая опасность грозит Угольникову.