Страница 31 из 80
Сэр Джон Паулет, поведал им Лоуренс, тревожился. Нет, он не был напуган, он не из той категории, кого легко испугать.
- Но он понимает, что если не будет начеку, то это отродье мерзких шлюх застанет его врасплох, - добавил майор.
Паулет высылал как можно больше патрулей, в то же время не оставляя гарнизон сильно ослабленным.
- Однако, далеко же от дома вы забрались, сэр, - заметил Форрестер.
- Для вас, безлошадных, может, и далеко, но тут менее двух дней верхом.
Лоуренс ехал впереди, приторочив к светлому кожаному седлу, натертому до блеска многими часами близкого знакомства с задом седока. В одной руке он держал поводья, другой поправлял рыжие волосы, аккуратными прядями ниспадавшие на плечи. Внезапно на его лицо набежало облако смятения.
- Я принял вас за авангард большего отряда. А когда мы помчались на вас, вы ударились в бегство. Это лишь укрепило меня в своем мнении.
- Что ж, я рад, что вашим карабинам не удалось словить моих ребят, прежде чем обнаружилась ошибка, - сухо заметил Страйкер.
- Как и я, капитан. Ваша репутация опережает вас. Я уже был бы мертвецом. Но вот, хожу живой, - сказал майор, повеселев. - И я дьявольски рад знакомству с вами.
- Репутация?
Лоуренс ухмыльнулся, обнажив ряд мелких белых зубов.
- Ну же, капитан Страйкер, не будьте скромником. О вашей службе на континенте легенды ходят. Во всяком случае, среди нас, смертных.
- Очень любезно с вашей стороны, майор, - Страйкер коротко поклонился в знак признания.
Кавалерист неожиданно резко выпрямился и содрогнулся, когда спина его заныла.
- Господь наказывает меня за что-то, - протяжно простонал он, прежде чем вновь сгорбиться. - А что насчет битвы при Кинтоне?
- Все четверо присутствующих в ней участвовали, - ответил Страйкер.
- Тогда я должен поздравить вас, джентльмены, - сказал Лоуренс.
- Мы прибыли туда, чтобы надрать высокомерные пуританские задницы, сэр, - проворчал Скеллен. Мы делали то, что должны.
Обернувшись, майор посмотрел на него.
- Возможно, вам будет интересно узнать, сержант, - сконфуженно проговорил Лоуренс, - что я - реформат.
- Пуританин? - спросил Скеллен, не в силах скрыть своего смущения и удивления.
- Это ваши слова, не мои, - ответил майор. - Я предпочитаю слово "реформат". И приставку "сэр", когда обращаетесь ко мне, сержант.
- Может, вы не на той стороне сражаетесь, сэр? - вмешался в разговор прапорщик Бёртон.
Резко повернувшись в седле, Лоуренс уставился на него и обвиняюще выставил палец в сторону молодого человека.
- Умерьте свою дерзость, юноша, - проревел он, бешено хлопая ресницами, его прежняя учтивость рассеялась, как тени на рассвете, - или я из вас ее выбью.
На мгновение все собравшиеся застыли, придержав лошадей, цокот копыт и бряцание оружия мгновенно смолкли. Спутники Бёртона напряглись, их руки непроизвольно потянулись к рукояткам ждущих в ножнах клинков.
Страйкер кашлянул.
- Извинись Эндрю, - велел он.
Бёртон съежился под взглядом капитана.
- П-прошу прощения, майор Лоуренс. Временами меня одолевает любопытство и...
- Нет, - прервал его Лоуренс, прежде чем прапорщик до конца пробормотал свои извинения. - Это вы должны простить меня.
Затем черты его лица сгладились, к нему вернулось прежнее радушие, и он ухмыльнулся.
- Нынче мы стали крайне обидчивы.
Майор вновь вернулся к дороге и, подобрав провисшие поводья, пустил лошадь шагом. Остальные последовали его примеру.
- Признаю, мои симпатии склоняются к пуританству, - заговорил Лоуренс, когда они перешли на рысь. - Но пуританин еще не значит мятежник. Вы все миряне, по крайней мере, большинство из вас, - он взглянул на Бёртона, на этот раз озорно, возможно даже подмигнув. - И должны понимать, что не Господь окрасил этот мир в черно-белые тона. Не существует определенного разделения на лагеря по нашим религиозным убеждениям. В своей религии я - минималист. Я ненавижу украшения и побрякушки церкви и всем своим существом презираю излишества папистов. Но я не сторонник парламента, я не из тех раскольников, выскакивающих невесть откуда, как поганки. Да, в своей религии я склоняюсь к реформированной церкви, но совесть мне подсказывает, что прежде всего я должен оставаться верен королю. Даже если король Карл станет папистом, я помолюсь за его бессмертную душу, но не подниму против него оружия.
- К счастью для нас, многие разделяют ваши убеждения, майор, - заметил Форрестер.
Лоуренс кивнул.
- Да, многие. Вражеские ряды кишат теми, кто с удовольствием поклонится королю, признай он парламент. Это дело совести, друзья мои. Нужно задуматься над этим. Исследовать закоулки своей души. Выбрать свою сторону и спокойно спать по ночам.
- Моя семья поддерживает короля, сэр, - почтительно произнес прапорщик Бёртон, - хотя кузен Уилльямс записался ряды Балфура.
Страйкер нахмурился.
- У Эджхилла мы сражались с кавалерией Балфура. Ваш кузен находился на поле битвы?
- Честно говоря, не знаю, - пожал плечами Бёртон. - Молюсь, что нет.
Моргнув, Лоуренс понимающе кивнул.
- Обычная история. Семьи расколоты, как дерево ударом топора. Брат сражается с братом. Отец сражается с сыном. Конец всему. Конец мирной жизни в этих краях.
Страйкер обдумывал его слова, смотря на ухабы и колеи мелькающей под ним дороги. Сколько раз он стоял на грани смерти? Этих мгновений не сосчитать. Но одно ему никогда не забыть. Многих деталей он не помнил. В памяти его всплыло полыхающее жгучее пламя и ослепительная вспышка. Он живо припомнил смех - визгливый, почти пронзительный хохот Илая Мейкписа.
Но Страйкер не умер. Его лицо превратилось в гротескную маску, он потерял глаз, но жизнь не оставила его. Временами, когда в голове у него пульсировали мучительные боли, он желал смерти и молил Господа даровать ему ее ласковые объятья. Но тут появилась Она. Она провела его, нет пронесла через все невзгоды. Перевязывая, чистя его раны, успокаивая и любя. Он не умер лишь потому, что она этого не допустила.
Она спасла его, но сама спастись не сумела.
Страйкер сосредоточился на мелькающей под ним земле. Но перед ним по-прежнему стояло ее лицо. Ее волосы, глаза, ее хрупкая шея.
Когда она умерла, мир для Страйкера перестал существовать. Он продолжал жить, но всё вокруг обратилось в руины. Вот почему теперь он не испытывал страха перед человеком, зверем или даже самим дьяволом.
Они ехали в ночи, окутанной мягким снегопадом. Температура резко упала, превратив лужи на ухабах дороги в коричневый лед. Лошадям становилось все трудней нащупывать путь среди предательских рытвин, в особенности с их двойной ношей. Когда они добрались до заброшенного десятинного амбара, Лоуренс объявил, что настало время сделать привал.
- Прошу прощения, майор, - сказал Страйкер, - но я не могу позволить себе очередных задержек. С вашего позволения, мы поскачем дальше.
Лицо Лоуренса покраснело, когда он спрыгнул с лошади.
- Придержите язык, сэр. Лошади нуждаются в отдыхе. Старший здесь я, и хватит об этом.
Страйкер заскрежетал зубами.
- Вы старше званием, сэр, но я здесь по поручению принца.
Упоминание о принце Руперте моментально уняло гнев Лоуренса.
- Тогда час. Хватит, чтобы лошади смогли восстановить дыхание. Что скажете?
Страйкер кивнул.
- Спасибо, сэр. Сожалею, что вынужден пререкаться с вами, но я отчаянно спешу.
- От меня вы не услышите никаких возражений, - ответил майор. - За этой дорогой охотятся столько же круглоголовых, сколько и роялистов. Чем раньше мы окажемся за стенами Басинга, тем лучше.
В полночь форт выглядел темной бесформенной массой, возвышавшейся над землей на фоне даже более мрачного неба.
На узкой звериной тропе, тянувшейся вдоль лесистого основания форта, блеснули очертания осторожно крадущейся, безмолвной фигуры. Двигалась она медленно, при малейшем шорохе замирая посреди стволов лесного лабиринта, чьи призрачные тени окутывали всю долину, но ночь не прорезали крики тревоги, призывавшие к бдительности.