Развал. Схождение

Андрей Константинов

при участии Игоря Шушарина и Александра Новикова

Решальщики

Книга четвертая

Развал/схождение

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ,

повествующая о нетривиальных методах борьбы с клептоманией, о членстве в Клубе первых жён, а также убедительно доказывающая, что в нашей жизни мистическое чаще всего идет об руку с прозаическим

— …Базовая! Это зал. Девятый на связи!

— Слушаю, девятый.

— У нас в гостях «миссис Клювдия». Как поняли?

— Понял тебя. Какой сектор?

— Сектор «С». Молочные товары.

— Принято. Молочные товары.

Дежурный оператор пульта мониторинга зала пощелкал рычажками и вывел на основную телепанель увеличенную картинку сектора «С».

В этот утренний час в сетевом универсаме «Всячина» народу было немного, так что опознать бредущую вдоль полок выдающуюся (во всех смыслах) фигуру госпожи Нарышкиной особого труда не составило. Дежурный выставил фокус на максимальный зум и через пару секунд вполне отчетливо разглядел, как Елена Ивановна кладет в тележку пакет молока, а затем, воровато озираясь, подмахивает два глазированных сырка и прячет их в карман плаща.

— Девятый! Это базовая! «Миссис Клювдия» прикарманила два сырка.

— Понял, поднялась на два сырка. Похоже, направляется к кассам… Что-то негусто сегодня.

Изображение Нарышкиной исчезло было с телеэкрана, но дежурный переключил «телевизоры», и пошаговая жизнь наблюдаемого объекта вернулась в режим пошаговой визуальной доступности.

Елена Ивановна и в самом деле прошла к кассам и пристроилась к хвостику длиною из двух человек. Неуклюже делая вид, что изучает прессу на стойках, она, не без ловкости, подрезала из фирменной шоколадной горки «сникерс», который составил компанию сыркам.

— Базовая! Это девятый. Мне показалось, что сейчас было движение.

— Тебе не показалось. Есть шоколадка. Левый карман.

— Понял вас, базовая. Наши действия?

— Щас, погоди… — Дежурный набрал три цифры на служебном телефоне. — Игорь Алексеевич? Дежурный пульта́ Малахов. На кассе «миссис Клювдия». Да… Взяла два сырка и шоколадку… Что?.. Согласен, меньше вони будет… — Дежурный положил трубку и снова схватился за рацию:

— Девятый! Базовая.

— На приеме, базовая.

— Распоряжение старшего — «Клювдию» пропустить.

— Понял. Пропустить…

Дежурный откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и с выражением брезгливого презрения принялся наблюдать за тем, как супруга заместителя главы одного из ключевых комитетов Смольного оплачивает покупки и, минуя временно отключенную рамку, с торжествующим видом выкатывается на улицу.

Через пару минут Елена Ивановна не без потуги втиснулась на водительское сидение серебристой «хонды» (подарок мужа на двадцатилетие совместных мучений) и только теперь заметила, что на лобовом стекле под левым «дворником» нарисовался инородный, полиграфического происхождения, предмет.

Костеря почем зря назойливых спамеров, от которых ныне проходу нет, госпожа Нарышкина выбралась из салона и раздраженно потянулась к мусорной рекламе. Вот только на поверку та оказалась не скидочной листовкой и даже не зазывным предложением интим-услуг — в руке у Елены Ивановны очутились три необычные игральные карты, соединенные скрепкой степлера наподобие миниатюрного веера.

Эта в сущности ерундовина отчего-то заставила «миссис Клювдию» вздрогнуть всем своим XXLвским размером, «сбледнуть с лица» и задрожавшими, густо оперстнёнными пальцами потянуться за мобильным телефоном:

— Оля?! Это Елена Ивановна!.. Опять! Опять началось! На том же самом месте!.. Что?.. Нет, на этот раз какие-то карты, три штуки. Нет, не похожи на игральные… Может быть… О, Господи! Я не знаю!.. Нарисовано? Сейчас… Меч как туз. Еще мечи — девять сразу. И еще… здесь уже десять… Где посмотришь? Хорошо. Жду…

Госпожа Нарышкина сбросила звонок и принялась нервно расхаживать взад-вперед, сминая в кулачке напугавший ее сувенир.

Ответный звонок прозвучал минут через пять.

К тому моменту Елена Ивановна уже накрутила себя настолько, что умудрилась запутаться в кнопках родного телефона и ответила лишь после дюжины однообразных птичьи-руладных вызовов:

— Да, Оля. Слушаю… Где? Какой сайт?.. И что там написано?.. Да-да: туз, девятка и десятка… Ну?.. Господи! Да говори же скорей!.. ЧТО?..

В химически-завитой голове «миссис Клювдии» всё поплыло. Ноги ее мгновенно сделались ватными и перестали удерживать грузное тело. Ища точку опоры, супруга вип-чиновника прислонилась к машине и в близком к полуобморочному состоянии сползла на асфальт.

— Врача! Скорей! Здесь даме плохо! — завопила охраннику на входе случайно оказавшаяся поблизости сердобольная женщина и обеспокоенно склонилась над уходящей в бессознанку Еленой Ивановной.

В этот момент порыв холодного октябрьского ветра подхватил выпущенные из ослабевшей влажной ладони три скрепленные карты и понес их по асфальту парковки.

«Туз». «Девятка». «Десятка».

Не просто перебор. А перебор — с не слабой горочкой…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Санкт-Петербург, 2011, 20 октября, чт.

Федор Николаевич умирал.

Нет, это не было вопросом ближайших нескольких дней или, бог даст, недель. Тем не менее это все равно должно было случиться в обозримом будущем. В том самом, которое оченно не хочется обозревать.

Федор Николаевич умирал и знал это. Хотя и Лощилин, и трижды приводимый Ольгой целитель с физиономией хитрована дежурно и безыскусно пытались уверить его в обратном. Дескать, самая страшная фаза миновала, и теперь на горизонте якобы забрезжили шансы не просто вынырнуть из недуга, но и удержаться на поверхности жизни.

Угасающим разумом Федор Николаевич понимал, что подобные фальшиво-оптимистичные реплики произносятся из лучших побуждений. Однако душой таковую ложь во спасение не принимал. Ибо не спасала она его: ни от болей — мучительных, нестерпимых, ни от мыслей о смерти — скорой, неминуемой.

С каждым днем Федор Николаевич все хуже видел и слышал. А когда пытался что-то произнести, запекшиеся губы отказывались шевелиться и через слово выдавали хриплый противный свист. В положении полусидя отныне он способен был проводить не более десяти минут, после чего снова в бессилии валился на подушки…

«Скорей бы пришла Ольга! — единственная слабая надежда теплилась сейчас в мозгу Федора Николаевича. — Отчего ее так долго нет? Неужели… неужели она не смогла достать таблетки? Нет-нет, не может быть! Только не это!»

Таблетки… Эти маленькие, красного цвета капсулки, похожие на спрессованные, затвердевшие капельки крови, — единственное, что теперь по-настоящему способно было радовать Федора Николаевича. Если в нынешнем его состоянии производная от «радости» вообще контекстно-уместна. С этими волшебными таблетками не могло сравниться ничто — даже любовь Ольги, которая все эти последние месяцы, неся свой крест и мужественно закусив такие родные и такие отчаянно-желанные губки, столь же отчаянно билась за его жизнь.

Ольга… Закатный лучик солнца, подаренный ему в конце пути. А вернее сказать — в самом его начале. Аккурат перед заходом в пресловутый тоннель бесконечности, из которого еще никто никогда не возвращался.

Воспоминание об Ольге заставило Федора Николаевича болезненно повернуть шею и скосить глаза на прикроватную тумбочку. Где, помимо бесчисленных медицинских причиндалов, стояла тарелка с едой, к которой он ни разу не притронулся, и лежала трубка домашнего радиотелефона. Менее чем через час должна была начаться финальная стадия переговоров со шведами. Если сделка состоится на тех условиях, которые разработал и выставил он, то за более-менее обеспеченное будущее Ольги можно быть спокойным. Да-да, именно «будущее». То самое, в котором персонального столика для Федора Николаевича не зарезервировано…