Возвращение

— Прекрати тыкать мне в нос мои спекуляции, Робер! Ты заработал на этом не меньше моего, мерзавец! А потому закрой свою пасть! И я дважды повторять не буду!

Разозленный бакалейщик решил дать отпор и кулаком врезал грубияну по лицу. Мужчины начали драться, расталкивая танцующих. Оркестр поторопился заиграть пасадобль в надежде, что это успокоит драчунов. Музыканты давно привыкли к таким вещам: в поселках и деревнях праздничные застолья редко обходились без пьяной драки.

Элоди, разозленная даже больше, чем ее супруг, пронзительно закричала:

— Фирмен! Фирмен! Бей его, гадину!

Испуганная Камилла подбежала к Адриану. Мари погладила дочку по волосам.

— Не бойся, дорогая! Они пьяны. Но смотреть на это неприятно. Мне жаль, что все так получилось. Давай найдем Нанетт и будем возвращаться домой.

— Ты права, — согласился Адриан. — Нам незачем здесь оставаться!

Они уже вставали из-за стола, когда ситуация обострилась. Сын бакалейщика Паскаль, крепкий двадцатилетний парень, решил вызволить отца из рук Фирмена. Он полез было в драку, но путь ему преградил кузен новобрачного, тот самый, который десятью минутами ранее пытался ухаживать за Матильдой. Они сцепились. Испуганно закричали женщины.

— Адриан! — позвала мужа Мари, белая как полотно. — Это плохо закончится! Их надо разнять, пока они не поубивали друг друга!

— Я не стану этого делать! — с презрением заявил тот. — Большинство застолий заканчивается сведением счетов, вино в этом хорошо помогает. Оркестр продолжает играть, как если бы ничего не случилось! У этих музыкантов стальные нервы!

Мари вздрогнула, ощутив на своем плече чью-то руку. Это была Матильда. Девушка насмешливо улыбалась.

— Ты не слишком разнервничалась, мам? — спросила она. — А ты, Камилла?

— Мне это совсем не нравится, Матильда! Мне страшно, и они бьют посуду!

— Не бойся, маленькая сестричка! Лизон с Жаном уже ушли. Я тоже ухожу и возьму тебя с собой. Ты не против? Мне не по вкусу патуа и запах чеснока. Здесь нам больше делать нечего!

Молодая женщина последние слова произнесла сухо и не без злости, как если бы стыдилась своих крестьянских корней, происхождения своего отца.

— Конечно идите, дорогие мои! — подбодрила их Мари и с облегчением проводила дочерей взглядом.

Между тем двое парней сцепились не на шутку. Свадьба превращалась в кулачный бой. Кто-то спьяну хохотал, кричали женщины, начали всхлипывать дети… Старики наблюдали за дракой, не вставая со своих мест. Таких стычек они повидали немало. С нездоровым любопытством понаблюдав за началом схватки, гости стали расходиться.

Фирмен и Робер пытались разнять парней, но безуспешно. Те бросали друг другу в лицо самые отвратительные ругательства, эхом отдававшиеся от разогретой июльским солнцем крыши ангара.

Мари, напуганная жестокостью драки, едва держалась на ногах. У нее было одно желание: уйти как можно скорее!

— Адриан, где Поль? — спросила она, нервно хватаясь за руку супруга. — Что, если они набросятся на него? Они не понимают, что делают!

— Не бойся, я видел, как он несколько минут назад вышел на улицу с рыжеволосой девушкой. Господи, да эти двое просто с ума сошли! Теперь-то их точно нужно разнять!

В голосе Адриана улавливалась паника. Мари с ужасом смотрела, как кузен Фирмена вынимает нож и выставляет его перед собой. Паскаль только усмехнулся. Потом никто не мог сказать, как все случилось. Слишком быстро… Резкие взмахи рук, столкнувшиеся в звериной жестокости тела… а потом картинка застыла: кузен новобрачного с ножом в руке стоял и ошарашенно смотрел на распростертого на земле сына бакалейщика. Раздались испуганные крики, выведшие участников драмы из состояния шока.

— Паскаль! — кричал Робер. — Мальчик мой! Он вспорол ему живот! Не могу поверить… Паскаль, дорогой!

Побледневший Адриан бросился к ним. Из нижней части живота несчастного парня, упавшего на землю лицом вниз, текла кровь. Мари, у которой перехватило дыхание, хотела было последовать за супругом, однако ноги ее не послушались. Она ощутила, что еще мгновение — и она потеряет сознание. Столько крови… Бакалейщик и его жена на коленях стояли возле сына.

— Дайте мне его осмотреть! — воскликнул Адриан. — Я врач! У него сильное кровотечение. Быстро дайте мне чистую тряпку, нужно зажать артерию! Отодвиньтесь, ему нужен воздух!

Круг любопытных, столпившихся возле раненого, расширился. Кузен Фирмена по имени Бертран так и остался стоять с ошарашенным видом и ножом в руке. Бакалейщик с ненавистью посмотрел на него:

— Если мой сын умрет, я с тебя живого шкуру спущу!

Силы понемногу возвращались к Мари. Она выпила воды и стояла, держась за край стола. В ангаре постепенно распространялась паника. Гости, четверть часа назад такие веселые и довольные, теперь испуганно комментировали случившееся. Музыка наконец стихла, уступив место крикам и рыданиям.

Адриан склонился над несчастным Паскалем и занялся раной. Мари не решалась подойти к нему. Элоди увидела ее и, качаясь, направилась к ней. Икая, она сказала:

— Моя свадьба пропала! Я проклята, честное слово!

Мари решила ее утешить:

— Не говорите так! Парни слишком много выпили, такое случается. Ни вы, ни ваш супруг в этом не виноваты!

Слова Мари произвели неожиданный эффект: расстраиваться Элоди передумала, зато она разозлилась. С искаженным ненавистью лицом она что было силы толкнула Мари. Выпучив глаза, она стала изрыгать свою злобу, перейдя на «ты», как это было в детстве:

— Засунь в одно место свои добрые речи! Ты нас всех считаешь грязными мужланами, думаешь, я не вижу? Если бы ты не оттолкнула моего Фирмена, они бы не подрались!

— Элоди, вы не правы! И это подтвердят мои дети, Нанетт. И потом, сейчас не время ссориться, этот несчастный тяжело ранен!

— Ничего, не умрет! — пробормотала Элоди, немного успокоившись.

— Надеюсь на это, — отозвалась Мари.

В ту же секунду Адриан знаком попросил ее подойти. Он был очень встревожен. Она побежала на зов. Он схватил ее за руки. Она увидела, что пальцы у него в крови, лицо перекошено от напряжения.

— Мари, прошу, найди телефон! Может, получится позвонить из мэрии? Это очень срочно! Вызовите «скорую», ему нужно сделать перфузию… Где ближайшая больница?

— В Лиможе! — воскликнул бакалейщик. — Скажите, доктор… мой мальчик… он ведь выкарабкается, правда? Вы должны его спасти!

— Мой супруг делает все возможное, вы это прекрасно знаете, — попыталась успокоить его Мари. — А пока идите к жене, ей нужна ваша поддержка!

И она отвела его к женщине, которая рыдала, содрогаясь всем телом. Мари вернулась к Адриану, который все так же сидел возле раненого.

— Бедренная артерия перерезана! — тихо сказал он. — Не могу поверить! Хвататься за нож, и из-за чего?! Если бы я только мог предположить…

Ответственный врач, преданный своим пациентам, он сражался за жизнь юноши до последнего. Однако на его лице Мари прочла бессилие и страх. Юноша был бледен как мел. Ситуация казалась безнадежной.

От банкета не осталось ничего, кроме стола, пустых лавок и нескольких плачущих женщин. Музыканты собирали свои инструменты. Ни танцующих у эстрады, ни озабоченных официанток… В ангар вошли вызванные кем-то из гостей жандармы.

Поль увидел сидевшую на эстраде мать. Она только что позвонила в больницу Лиможа, но надежды ей это не прибавило. До Прессиньяка оттуда было очень далеко, она это прекрасно знала. Это была гонка, вероятнее всего, заранее проигранная.

— Какой ужас! Удар ножом! — воскликнул Поль, который уже узнал о драме. — Невозможно! Надо быть сумасшедшим… Напиться так, чтобы драться без причины!

— Я боюсь худшего, Адриан тоже, — прошептала Мари. — Но… Где ты был, Поль?

— Я разговаривал с той самой девушкой, которая играла в церкви. Ее зовут Лора. Она с родителями недавно переехала в Прессиньяк. Они купили булочную…

Мари слушала молча. Она была слишком шокирована случившимся и всем сердцем сочувствовала бакалейщику и его жене, так что не могла заставить себя вникнуть в слова сына.