Хранитель историй

Яркий луч солнца пробился через занавесь и юноша, щурясь, сел на кровать. Руки дрожали, а сердце бешено колотилось в груди. Рик хотел броситься в комнату к сестре, рассказать, что отец неспроста спрятал книгу и эта его очередная загадка. Наверное, очень важная…Именно поэтому он нарисовал мистера Сквидли в своем дневнике, а потом вырвал страницу, но вскоре она возникла вновь… и все это попахивает каким‑то ужасным колдовством и…

Рик вовремя остановился, не желая, чтобы мысли завели его в тупик.

Нет, он не станет беспокоить Клер раньше времени. Пока не докопается до истины и не разгадает все подсказки отца, он будет нем как рыба.

Подхватив книгу, Рик легко сбежал по лестнице и у входа в гостиную он едва не налетел на миссис Дуфни.

Опекунша была назначена в их дом городским советом и исполняла свои обязанности с восходом солнца, ровно до полудня, а затем отправлялась к другим воспитанникам. Прибравшись и приготовив обед, она в первую очередь интересовалась предыдущим днем, давала бессмысленные советы и, убедившись, что дети ни в чем не нуждаются, шла к следующим опекаемым.

Вначале Клер, негодовала, доказывая всем и вся, что она взрослая, самостоятельная, и вполне может позаботиться о брате в одиночку. Но вскоре, осознав, что вряд ли сможет изменить свод законов, смирилась. Достигнув шестнадцатилетнего возраста, она, согласно законам Прентвиля не достигла возраста полного совершеннолетия, а стало быть, не могла оказать младшему брату полную поддержку. В свои четырнадцать — Рик понимал это лучше сестры и не возражал против вторжения в их жизнь постороннего человека, без которого буквально через полгода, ни он, ни сестра уже не представляли свою жизнь.

— Куда так спешит молодой мистер, даже не удосужившись принять завтрак? — по — доброму возмутилась миссис Дуфни.

— Мне надобно к мист… — едва не проговорился Рик.

— Никаких 'надо' и 'немедля', — наставительно произнесла опекунша. — Сначала плотный завтрак, мистер. И лишь потом все самые необходимые и неотложные дела… Понятно?

Рик быстро сдавшись, согласно кивнул.

Перекусив на скорую руку, он быстро попрощался и выскочил на улицу.

В глаза ударила яркая чехарда красок. Удивительно ясный, радужный день пестрил великолепием самых дивных желто — синих оттенков.

Цокая каблуками как заправский страж, статный господин в годах, приложив к треуголке два пальца, отдал юноше честь и довольный собой зашагал дальше. Рик учтиво поклонился в ответ.

Дорогу пересекла быстрая карета. Возница весело щелкнул хлыстом, присовокупив залихватское: 'Эгегей!'

Перебежав на противоположную сторону, Рик направился вверх по улице Переплета, прямо к площади Сочинителя: его любимый маршрут к дому приятеля Оливера Свифта проходил практически через весь город.

Они знали друг дружку с детства, и были не разлей вода. Рик не знал других друзей, да они ему и не были нужны. Оливер затмевал всех, кто пытался напроситься в приятели к нелюдимому сыну словесности. А таких находилось не так уж много…

Свифт был настоящей противоположностью Рика — отчего общение с ним превращалось в настоящий праздник. По словам соседей, Оливер был не от мира сего, как впрочем, и его единственный друг. В отличие от сверстников он предпочитал шумным играм, толстенные фолианты, а на сложные вопросы, не терялся, поражая всех односложными ответами.

Навязчивая идея докопаться до сложной разгадки отца, гнала Рика к дому приятеля не хуже надзирательской плети. Он верил, что Оливер в один миг рассеет его сомнения и разложит по полочкам череду странных пугающих фактов.

Впереди показалась крыша низкого дома с печной трубой. Ускорив шаг, юноша едва протиснулся между двух состоятельных торговцев, когда его за руку схватила цепкая рука.

— Торопитесь, мистер Джейсон?

Противный, дребезжащий голос был прекрасно знаком юноше.

— Пустите, я направлялся вовсе не к вам, мистер Сквали, — попытался вырваться Рик.

— Ну почему же, — удивился старьевщик. — Прошу вас, загляните на минутку. Совсем ненадолго. Это просто необходимо. — На старом морщинистом, словно тряпка лице растеклась желчная улыбка.

Костлявая рука втянула юношу к себе в лавку, будто в пасть древнего чудовища, которое последнюю сотню лет занималось лишь тем, что переваривало съеденных героев. В нос ударил отталкивающий, слегка кисловатый, запах древности.

— Пустите, — в последний раз возразил Рик.

Двери за спиной защелкнулись, и стало ясно, что единственный выход из желудка чудовища, отрезан.

— Что вам от меня надо?

Старик, слегка прихрамывая на правую ногу, проскользнул рядом с юношей и занял свое место за стойкой. Расставив руки в стороны, он деловито уставился на посетителя.

— И так… еще раз доброго дня, мистер Джейсон. Давно вы не забредали в мои скромные покои, — шипя, произнес старьевщик.

Рик отступил к двери. Взгляд заметил на преграде огромный, проржавевший засов.

— Нет, даже не думайте, — замахал худющими руками Сквали. — Пока мы не поговорим, я вас никуда не отпущу.

Юноша вздрогнул.

— Мне вам нечего ответить.

— Не могу тоже самого сказать о себе, — возразил старьевщик.

— Хотите опять обмануть меня, в очередной раз, оставив в дураках? — огрызнувшись, предположил Рик.

— Ну зачем же так, — скорчив недовольную мину, обиделся Сквали. — Я же все для твоего блага. Разве папашка тебя отругал? Нет. Вот видишь, стало быть, моему обману, суон цена.

Покрутившись на месте, старьевщик быстрым шагом поковылял вглубь своей коморки, заваленной всяким ненужным скарбом.

Раздался звон и резкие проклятия, адресованные непонятно кому.

Рика накрыла волна недавних воспоминаний о досадном обмане старьевщика. Он словно проживал этот жизненный случай второй раз. Снова — пусть и не по своей воле — он принес в лавку мистера Сквали книгу; вновь — тот роется в своем бардаке, желая потянуть время. Словно опять, что‑то задумал… Обман? Или очередная хитрость, целью которой — вытрясти из юного Джейсона пару звонких монет.

Рик уже приготовился услышать кошмарный грохот. Но с этого момента воспоминания и явь разошлись в противоположных направлениях.

— Идите‑ка сюда, мистер Джейсон, — позвал его старьевщик. — Мне непременно нужна ваша помощь.

Не желая вновь попасться на ту же самую удочку, Рик против собственной воли все‑таки зашел за стойку и проскользнул внутрь каморки.

Огромное, по сравнению с лавкой помещение, было под завязку завалено всевозможным хламом. Чтобы пробраться дальше, Рику пришлось вскарабкаться наверх, на огромную, утрамбованную кучу старья и влезть в нору, которая образовалась из изобилия всевозможных вещей.

— Ну, скорее, мне не досуг вас ждать, мистер, — натужным голосом просипел старьевщик.

Юноша попытался ответить, но быстро понял, что не может произнести ни слова. Грудь сдавило каким‑то твердым металлическим предметом. По виску градом покатился пот. Тело мгновенно сковал противный липкий страх. Казалось, тяжелые вещи давят со всех сторон и уже невозможно будет вырваться наружу, навсегда увязнув в капкане коварного мистера Сквали. Сделав усилие, Рик поднял голову и — о чудо! — увидел свет в конце мусорного тоннеля.

Когда он почти наполовину выбрался из вещевой кишки, старьевщик был уже внутри, в небольшом подвале. Склонившись над потертым кованым сундуком, он внимательно рассматривал некое хранившееся там сокровище. Рядом на стопке изъеденной молью ткани, догорала огромная свеча. Именно она и стала юноше спасительным маяком, указав ему верный путь и не позволив погрязнуть в пучине древнего хлама.

— Идите‑ка сюда, мистер Джейсон! — шепотом произнес Сквали.

Рик повиновался. Но приблизившись, так и не смог ничего рассмотреть за широкой, горбатой спиной старьевщика.

— Ближе. Не бойтесь. Подойдите ближе.

Втянув живот и затаив дыхание, Рик втиснулся между каменной стеной и мистером Сквали.

Но, увы, ожидания юноши не оправдались. Старик хотел показать ему не мешок с сокровищами и не таинственную карту: в грязных длинных руках старьевщика застыла старая знакомая книга. Та самая, что отец отдал Рику; та самая, за которую Рик не смог выручить положенного вознаграждения; та самая, заполученная обманом и подлостью старого мошенника Сквали.