Страница 12 из 30
- Не сможет, - согласилась мама.
- Но ведь так – не справедливо! – выпалил Богдан. – Вот если бы он хоть что-то исправил! А так - ничего ведь!
Мама улыбнулась.
- С нашей, человеческой точки зрения – может быть и не справедливо. Но «милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13), то есть – милосердие выше и важнее справедливости! Нам трудно это понять, ведь мы по-настоящему не умеем ни прощать, ни любить! А Бог умеет. Ты помнишь, что вместе с Господом были распяты два разбойника, и один из них покаялся перед смертью? Что сказал ему Христос? «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43). Сам подумай, Богдан – этому разбойнику оставалось жить совсем не много, он не мог исправить причиненное людям зло! Единственное, что у него оставалось – это покаяние и подвиг веры. Да, подвиг веры, Богдан! Не сложно узнать в Иисусе Христе Господа и Бога после Его воскресения, когда ты вложишь пальцы в раны от гвоздей на его руках (Ин. 20, 28). А вот для того, чтобы признать Господом Человека, умирающего рядом с тобой на соседнем кресте, нужна вера огромная! Но вера у этого разбойника была, и покаяние его было велико. Господь видел, что разбойник обязательно изменил бы свою жизнь, если бы у него оставалась такая возможность! Поэтому этот разбойник был прощен.
Богдан с сомнением покачал головой.
- Все равно, мам, мне трудно это понять!
Мама опять улыбнулась.
- И это еще раз доказывает, что мы, люди, не умеем, как следует, прощать, потому, что не умеем любить! Может, тебе будет проще понять Бога, когда ты вырастешь, и у тебя появятся собственные дети!
- Почему? – не понял Богдан.
- Ну, представь – родятся у тебя, скажем, пять сыновей. Четверо из них вырастут вполне благополучными, а пятый – негодяем. Уверяю тебя – ты сделаешь все для его исправления! Ты будешь его ласкать и наказывать, уговаривать и драть за уши, будешь заглаживать причиненное им зло и радоваться каждому его доброму поступку. И поверь – он тысячу раз скажет тебя: «Прости, пап, я исправлюсь, я так больше не буду!», и ты тысячу раз ему поверишь, хотя он будет подводить тебя вновь и вновь.
Мама замолчала.
Некоторое время молчал и Богдан.
- Я никогда так об этом не думал, - неуверенно сказал он, наконец. – Наверное, ты права...
- Ты помнишь притчу о блудном сыне (Лк. 15, 11-32)? – спросила мама.
- Да, конечно, - ответил Богдан.
- Эта история началась с того, что младший сын попросил у отца свою долю семейного имущества, - сказала мама. – По сути, он сказал отцу: «Папа, мне ведь и так отойдет часть наследства после твоей смерти. Отдай мне ее сейчас – я не могу дождаться, пока ты умрешь, чтобы начать жить так, как мне хочется»! Как, наверное, отцу было горько и обидно это слышать! Он, конечно, знал, что сын просит свою часть имущества не для добра – ведь на доброе дело так не просят - но все равно исполнил просьбу младшего, потому, что любил его. И дал ему уйти – потому, что любовь не признает цепей. И ждал, ждал... Конечно, младший сын растранжирил полученные деньги, а потом голодал, скитался, страдал. А потом решил вернуться. Помнишь, он хотел попросить у отца принять его в число наемников – то есть рабочих, которые трудятся за деньги, но остаются для семьи чужими? Отец не позволил ему этого! Когда оборванный и голодный, битый жизнью младший сын сказал: «Отец! Я согрешил и уже не достоин называться сыном твоим», отец не дал ему договорить, не дал ему попроситься в наемники. Он понимал то, чего не мог понять младший – сын не может быть наемником. Плохим, недостойным сыном – да, может, но наемником, чужим – никогда! И отец принял сына назад, и устроил праздник, и дал лучшие одежды... А как ты думаешь, Богдан, если бы этот сын опять ушел, и опять вернулся с покаянием, отец принял бы его вновь?
- Принял бы, - ответил Богдан.
- Принял бы, - согласилась мама. – Вот поэтому Бог принимает наши покаяния снова и снова. Принимает потому, что любит нас так, как Отец любит своих детей!
14. Почему Господь принес не мир, но меч (Мф. 10, 34).
На следующий день Богдан вновь пришел из школы расстроенным. Это заметил папа.
- Что случилось, сынок? – спросил он.
- В общем-то – ничего, - ответил Богдан. – Хотя… В общем, мы с одним мальчиком говорили о Христе, о вере… Он со мной не соглашался, мы поспорили немного. А потом мне сказали, что о Боге говорить не нужно.
- Почему?
- Потому, что разговоры о Боге приводят к конфликтам и напряжению в обществе.
- Да? И кто это сказал?
- Учительница.
- А мир среди людей – это, как ей кажется – самое главное?
- Да, - сказал Богдан.
Папа сел на диван, на минуту задумался.
- Знаешь, сынок, - сказал он. – Я тоже не против мира среди людей. Когда люди живут в мире – это отличная штука. Но вот ведь в чем дело – я родился и рос в Советском Союзе. В этой стране было не принято говорить о Боге. А конфликты все равно были. СССР воевал много! В современных США сейчас тоже о Христе говорить не очень принято – это у них называется «политкорректностью». А воюет эта страна постоянно, то с теми, то с этими… Так что молчание о Господе мира не приносит, нет! Да и потом – твоя учительница, сама того не понимая, хочет мира за счет Христа. И вот такой мир, за счет забвения Господа, нам не нужен, нет! Вот от мира во имя Христа я бы, конечно, не отказался!
- Ты что-то непонятное говоришь – «во имя Христа, за счет Христа»? – пожаловался Богдан. – Как это – «за счет Христа»?
- За счет предательства Христа, - ответил папа.
- Пап, я все равно ничего не понял! - признался Богдан. – Мир за счет Христа… Объясни понятнее!
- Понятнее – это лучше на примере, - сказал папа. – Ты слышал о святом Феодоре Студите? Это византийский святой, он был настоятелем Студитского монастыря?
- Имя знакомое, - сказал Богдан.
- Так вот, сынок – в начале девятого века, кажется в 812 году, византийский император Михаил Первый издал закон, по которому любой, принадлежащий к секте павликиан, должен был быть казнен. Павликиане были еретики того времени, враги Церкви, враги византийского государства. Но Феодор Студит убедил императора отменить этот закон! Таким образом, тысячи павликиан были спасены от смерти. Вот это, сынок, и есть мир во имя Христа. Смотри – павликиане были врагами Церкви, которую Феодор Студит любил всем сердцем, и, тем не менее, Феодор убедил императора не поднимать на них меч. Ведь Христос не поднимал меча на своих врагов! И апостолы так не делали. Точнее говоря, во время ареста Христа, меч схватил апостол Петр, даже ударил им раба первосвященника, но Христос велел вложить этот меч в ножны, а раненного исцелил (Лк. 22, 50-51).
- Да, я помню, - кивнул Богдан.
- Со времен Феодора Студита много чего изменилось, но и теперь у Церкви не мало врагов. Есть иудеи, многие из которых брызжут злобой, как только разговор заходит об Иисусе Христе, есть мусульмане, отрицающие то, что Бог явился во плоти (1 Тим. 3, 16), а значит – бьющие в самое сердце христианской веры… Хороший христианин не будет стесняться убеждать их в том, что Христос есть Путь, Истина и Жизнь и невозможно прийти к Отцу Небесному иначе, чем через Него (Ин. 14, 6); он будет говорить им, что двери христианства открыты и для них. Но этот хороший христианин не поднимает на них меча! Даже если бы он был могущественным человеком – каким-нибудь князем или царем. Не поднять меч на врага, не поднять меч на того, кто ненавидит то, что ты любишь – это и есть мир во имя Христа!
- Но ведь христиане воевали! – сказал Богдан.
- Да, к сожалению, христианам приходилось воевать, - сказал папа. - Но, честно говоря, самые большие свои победы христиане одержали не мечом, а ношением креста! Вспомни – языческая Римская империя убивала христиан несколько веков. И христиане умирали, поколения за поколениями умирали ради Христа, и, в итоге, победили – империя признала их правоту и сами стала христианской! Как видишь, сынок – христиане победили, проливая кровь, но не чужую, а свою! Не пролить чужой крови, даже если есть такая возможность, даже если так кажется проще – это и значит – сохранить мир во имя Христа!