Страница 30 из 30
- А ты почему так не сделал? – спросил Богдан. – Над твоей кроватью я такого не видел.
- Я не имею на них права, - сказал папа. – Там сказано: «Когда исполните все, повеленное вам, говорите «Мы рабы, ничего не стоящие, потому, что сделали то, что должны были сделать» (Лк. 17, 10). А я не исполнил всего. Поэтому до того состояния, когда я смогу отнести эти слова к себе, мне нужно еще дорасти!
33. Место христианина в современном мире.
Однажды Богдан пришел со школы и с порога заявил:
- Пап, я хочу после школы уехать в деревню!
Отец оторопел – его сын никогда не высказывал склонности к сельскому хозяйству.
- А почему ты так решил, сынок? – спросил он.
- В деревне спасать душу лучше! – заявил Богдан. – Там природа, жизнь более тиха, более естественна! А здесь, в городе – что? Суета, соблазны, искушения вокруг!
- А – понятно... – протянул папа.
Сказанное Богданом означало то, что он что-то прочитал или услышал, и это что-то требовало прояснения.
- То есть, ты считаешь, что христианам не место в современных городах? – спросил папа сына.
Богдан замялся.
- Ну, не то, чтоб не место... Но здесь трудно очень. Одни безбожники вокруг!
- А ты, наверное, думаешь, что в деревне одни святые живут? – спросил папа иронично. – Я живу дольше тебя, и в деревнях мне бывать приходилось – и не раз! И что-то не заметил я там особого благочестия! Вот пьяных на сельских улицах было много – это да... То есть времена, когда сельские жители именовали себя христианами (а именно от этого слова происходит слово «крестьянин»), конечно, были, но они ушли, сынок. Ну, и потом – ты ведь читал послания апостола Павла? Вспомни - все эти послания адресованы крупным городским общинам. В деревню ни одного послания нет! А почему? Потому, что христианство начиналось как религия горожан. И в наше время христиан много именно в городах – особенно в крупных университетских центрах.
- Пап, но разве жизнь на природе сама собой не настраивает душу на богоискательство, на молитву? – спросил Богдан.
- Может быть, - усмехнулся папа, услышав в словах сына чужие, где-то услышанные интонации. – Но ответь мне, сынок – когда случилось первое убийство в человеческой истории?
Богдан задумался.
- Когда Каин убил Авеля – разве нет? – сказал он.
- Правильно, - кивнул папа. – А в каком городе это случилось?
- Не в городе! – ответил Богдан. – Там поле было, кажется...
- Вот видишь, сынок – первое убийство произошло как раз на природе! И суеты там, вроде бы, не было, и безбожники, вроде бы, вокруг не крутились, а кровь – пролилась.
Богдан, растерянно, молчал.
- Видишь ли, сынок, - сказал папа. – Бог Вездесущ. Вот сейчас мы говорим о Нем, и Он здесь, хоть мы Его и не видим. И молиться Ему можно на любом месте – и Он услышит. А если ты не можешь найти Бога там, где сейчас находишься, значит, виновато не место, а проблемы у тебя в душе. И раз так - то ты вряд ли найдешь Его хоть в деревне, хоть оббежав Землю по экватору!
- Пап, но ведь монахи бросали города и уходили в пустыни, для того, чтобы быть там с Богом! - возразил Богдан.
- Можно быть в затворе, не видеть годами ни единого человека, а в сердце кипеть всеми страстями! – сказал папа. – Но ты прав – монахи из городов уходили. Но подскажи мне – когда в христианстве особенно расцветает монашество?
Богдан задумался.
- Ну, после того, как за принадлежность к христианству перестали убивать? – предположил он.
- Правильно, - кивнул папа. – После того, как император Константин Великий начал процесс превращения христианства в государственную религию Римской Империи. Ну, то есть, упоминание о монашествующих есть и в доконстантиновскую эпоху, но расцветает монашество как раз тогда, когда христианство становится не гонимым, а господствующим.
- А почему так? – спросил Богдан.
- Видишь ли, когда за христианство убивали, то христиан было не очень много, но все они были людьми исключительной веры – ведь только такой человек согласится за свою веру умереть. А когда за христианство перестали убивать, тогда в Церковь хлынули все те, кто симпатизировал христианству и раньше, но – так, на расстоянии, без готовности к мученичеству. Как ты понимаешь, количество христиан очень, очень возросло, но качество христианской жизни упало. И поэтому люди стали уходить в монастыри для того, чтобы там жить настоящим, неразбавленным христианством...
- Вот видишь! – перебил Богдан папу.
- Да, но заметь – они оставляли не просто мир, они оставляли мир, который уже согласился быть христианским! Как раз во времена гонений они и не убегали! А после Константина – да, уходили. Они уходили, но знали – там, в миру, остаются священники, которые расскажут людям о Христе во время церковной проповеди. В миру остаются учителя, которые научат Евангелию своих учеников. В миру остаются матери и отцы, которые расскажут о христианстве своим детям. Но, сынок – разве сейчас учителя в школах рассказывают на уроках о Христе?
- Нет, - ответил Богдан.
- А много ли твоих одноклассников бывают в Храме и имеют возможность послушать проповедь священника?
- Почти никто не бывает, - ответил Богдан.
- А у многих ли твоих одноклассников верующие родители, которые способны передать свою веру своим детям? – спросил папа.
- Почти ни у кого, - ответил Богдан.
- Почти ни у кого, - кивнул папа. – Тогда скажи, сынок, а кто расскажет твоим друзьям о Христе, когда ты удерешь от трудностей в деревню?
Богдан молчал.
- Сейчас мир отвернулся от Христа, - сказал папа. – Ну, то есть люди, ищущие Бога, не перевелись и сейчас, но большинство интересуется не Богом, а деньгами, житейским успехом, и так далее. Но именно поэтому мы не должны покидать города – я в этом убежден! Как говорил митрополит Антоний Сурожский, христианин обязан оставаться светом Христовым там, куда Бог его поместил, а не бежать туда, где светло и без него! Здесь, в городах, мы должны оставаться христианами, для того, чтобы остальные знали – христианская жизнь не умерла, она возможна и сегодня. Мы здесь – в Днепропетровске и в Москве, в Нью-Йорке и в Амстердаме, в Дели и в Пекине - должны быть воинами Христовыми. Мы здесь, в городах, должны быть выразителями Божьего милосердия, Божьего мужества, Божьей любви, Божьей верности. Более того, я просто уверен – люди, ненавидящие Церковь, будут просто счастливы, если мы сейчас все возьмем, да разбежимся по деревням и лесочкам. Ведь в этом случае мы им, именно им, оставим города и целые страны!
- Пап, а разве у нас есть силы для того, чтобы повернуть мир опять ко Христу? – спросил тихо Богдан.
- Я не знаю, - ответил папа. – Но даже если и нет – что с того? У нас есть слово о Христе и личный пример – христианская жизнь, которой мы живем. И еще у нас есть молитва! Если с помощью всего этого за всю свою жизнь ты сумеешь обратить ко Христу всего одного человека - это будет очень, очень много! Ведь это будет целая человеческая жизнь, спасенная для вечности!
Конец.