Страница 19 из 22
При этом в выписанном Жукову командировочном удостоверении о замене речи еще не шло – только об инспекционной поездке. Судя по всему, высшие руководители РККА обсуждали вариант замены задолго до того, как сочли нужным сообщить об этом самому комдиву. «Вызывает недоумение утверждение Ворошилова о том, что он лично не знает Фекленко, – замечает Борис Соколов. – Архивные документы свидетельствуют, что 27 мая во время разговора по прямому проводу с Фекленко нарком сказал: “Почему вы и Кущев, так хорошо выглядевшие в Москве, сейчас опустили крылья и вас приходится тянуть за язык всякий раз, когда нужно выяснить, что у вас делается?”»
Как бы то ни было, Жуков, а с ним комбриг Денисов и полковой комиссар Чернышев вылетели в Монголию. По пути приземлились в Чите, где пообщались с командующим округом В. Ф. Яковлевым и членом Военсовета Д. А. Гапановичем. Те особо отметили, что «японская авиация проникает глубоко на территорию МНР и гоняется за нашими машинами, расстреливая их с воздуха».
Наконец Жуков достиг Тамцак-Булака, где размещался штаб 57-го особого стрелкового корпуса. Им командовал комдив Н. В. Фекленко, на которого так гневался Ворошилов.
При первом же разговоре с Фекленко, комиссаром корпуса Никишевым и начальником штаба Кущевым Жуков услышал от начштаба, что обстановка еще недостаточно изучена. И немедленно поинтересовался у Фекленко, возможно ли полноценно управлять войсками, находясь за сто с лишним километров от места событий.
– Сидим мы здесь, конечно, далековато, – ответил тот, – но у нас район событий не подготовлен в оперативном отношении. Впереди нет ни одного километра телефонно-телеграфных линий, нет подготовленного командного пункта, посадочных площадок.
– А что делается для того, чтобы все это было?
– Думаем послать за лесоматериалами и приступить к оборудованию КП.
Жуков рассудил, что доски и бревна подождут или, по крайней мере, заниматься ими может кто-то другой, нежели сам командующий. «Я предложил комкору немедленно поехать на передовую и там тщательно разобраться в обстановке. Сославшись на то, что его могут в любую минуту вызвать к аппарату из Москвы, он предложил поехать со мной М. С. Никишеву… Детальное ознакомление с местностью в районе событий, беседы с командирами и комиссарами частей наших войск и монгольской армии, а также со штабными работниками дали возможность яснее понять характер и масштаб развернувшихся событий и определить боеспособность противника. Были отмечены недостатки в действиях наших и монгольских войск. Одним из главных недочетов оказалось отсутствие тщательной разведки… Все говорило о том, что это не пограничный конфликт, что японцы не отказались от своих агрессивных целей в отношении Советского Дальнего Востока и МНР и что надо ждать в ближайшее время действий более широкого масштаба».
3 июня Жуков докладывал Ворошилову: «…В штабе корпуса сейчас хорошо работает только начальник штаба корпуса тов. Кущев и один отдел АБТ. Остальные отделы работают плохо. Индивидуальная подготовка штабных командиров и сколоченность штаба в целом неудовлетворительная, особенно плохо налажено взаимодействие отделов штаба. Прямым виновником неподготовленности штаба является командование корпуса – не выполнило ваш приказ № 113 по подготовке штаба… Фекленко, как большевик и человек хороший, безусловно, предан делу партии, много старается, но в основном мало организован и недостаточно целеустремлен. К проведению этой операции он заранее подготовлен не был, не был готов и его штаб».
Обстановка продолжала усложняться. 5 июня в Москве были вынуждены издать приказ о переходе к обороне по восточному берегу реки Халхин-Гол с подчеркнутым указанием: «Никаких активных действий самим не начинать…» Оценив обстановку, Жуков доложил в Москву, что силами 57-го корпуса с японцами не справиться, тем более что весьма вероятно начало военных действий «в других районах и с других направлений». И предложил следующий план действий – «прочно удерживать плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и одновременно подготовить контрудар из глубины».
На следующий день Ворошилов ответил, что полностью согласен с таким решением. Одновременно был подписан приказ о снятии Фекленко с должности командующего корпусом и назначении на нее Жукова.
5 июня 1939 года Георгий Жуков был назначен командующим 1-й армейской группой советских войск в Монголии. Монгольской кавалерией командовал корпусной комиссар Ж. Лхагвасурэн.
Жуков немедленно выдвинул идею перейти к активной обороне с постоянными контрударами. Эта тактика позволила советско-монгольским войскам поначалу успешно противостоять наступающим японцам, а потом и перехватить инициативу. Советские летчики установили полное господство нашей авиации в воздухе над театром военных действий, благодаря тому что в район Халхин-Гола были переброшены новейшие самолеты, оснащенные среди прочего ракетами «воздух-воздух». Это было первое боевое использование таких ракет.
Разработка этого вида вооружения началась весной 1921 года в Москве, когда была создана «Лаборатория для разработки изобретений Н. И. Тихомирова». Вскоре к работе подключился инженер и изобретатель В. А. Артемьев. Главной задачей была разработка твердотопливных ракет. О. Г. Филиппов и С. А. Сериков создали принципиально новый пироксилино-тротиловый порох (ПТП), содержавший 76,5 % пироксилина, 23 % тротила и 0,5 % централита. Изначально калибр авиационного реактивного снаряда планировался стандартный – 76 мм, но технология производства пороховых шашек из новой смеси оказалась такой, что готовые шашки имели диаметр 24 мм, то есть снарядить ракету предполагавшимся пакетом из семи шашек было невозможно. Переделывать все производство не было времени, посему калибр был определен в 82 мм. Ракета получила название PC-82. Был также разработан реактивный снаряд еще большего калибра – 132 мм под пакет из 19 шашек. В дальнейшем РС-132 снаряжались пакетом из шашек диаметром 40 мм.
В 1933 году в Москве был создан Ракетный научно-исследовательский институт, который возглавил И. Т. Клейменов, а его заместителем стал С. П. Королев. В 1937 году РНИИ был переименован в НИИ-3 Наркомата оборонной промышленности. Работы продолжались уже в большем масштабе. В середине 1930-х годов перестало хватать пороха – упомянутый выше ПТП для массового производства не годился. Группа специалистов под руководством А. С. Бакаева разработала новый вид ракетного топлива – баллиститный нитроглицериновый порох Н, содержавший коллоксилина – 57 %, нитроглицерина – 28 %, динитротолуола – 11 %, централита – 3 %, вазелина – 1 %. Его массовое производство было налажено быстро на одном из заводов на юге Украины.
После полигонных и авиационных испытаний и последующих необходимых доработок в декабре 1937 года 82-мм реактивные снаряды были приняты на вооружение. А в июле 1938 года после успешных войсковых испытаний были приняты на вооружение бомбардировочной и штурмовой авиации реактивные снаряды PC-132.
В реальной боевой обстановке новое оружие было применено во время боев на реке Халхин-Гол – в период с 20 по 31 августа 1939 года. Первое в истории авиации звено истребителей-ракетоносцев состояло из 5 истребителей И-16, оснащенных РС-82. 20 августа летчики И. Михайленко, С. Пименов, В. Федосов и Т. Ткаченко под командованием капитана Н. Звонарева вылетели на выполнение боевого задания по прикрытию советских войск. Над линией фронта они встретились с японскими истребителями. По сигналу командира был произведен одновременный ракетный залп, которым были сразу сбиты два японских самолета.
Также впервые Жуков организовал полномасштабное использование танков.
Однако в ситуации, когда есть победитель, неминуемо будут и проигравшие. И на Халхин-Голе это были не только японцы, но и предшественники Жукова в руководстве боевыми действиями с советской стороны.
Если комбриг Фекленко отделался снятием с должности, то начальник штаба Кущев, несмотря на положительный отзыв Жукова о нем, пострадал куда серьезнее – он был обвинен в пособничестве противнику. Когда японцы бомбили командный пункт, пропала связь с войсками. На Кущева, который покинул укрытие, чтобы разобраться, что случилось, немедленно кто-то написал донос, что выскочил под бомбы он как раз затем, чтобы перерезать телефонные провода. Потом в штабе корпуса хватились оперативной карты, которую так и не нашли, а виноватым опять назначили начальника штаба. В итоге злосчастный Кущев получил двадцать лет лагерей. Правда, в 1943 году ему позволили вернуться в действующую армию, и он под командованием Жукова брал Берлин, будучи к тому моменту Героем Советского Союза и занимая должность начальника штаба 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта.