Страница 29 из 38
…Ни одного витка — штурм начался с ходу. Крейсер словно взорвался — сотни капсул начали свое краткое самостоятельное существование, рассеиваясь по орбитам; первая волна ротонных ракет ушла к цели… Наконец-то — настоящее испытание на пределе возможностей! Если бы неодушевленная материя могла испытывать ликование, то холодные пустые коридоры и отсеки сейчас оглашал бы торжествующий хохот — стопроцентное развертывание! «Гром» разом потерял половину массы, выбросив навстречу закипающему вареву разрывов многоэшелонную армию прорыва. Сейчас он, ежеминутно отстреливая спутники-автоматы, мчался по орбите, выделывая немыслимые кульбиты противоракетного маневра — на борту остался только экипаж в противоперегрузочных коконах.
…Вой бреющих ракет, как всегда, был нестерпим. Антор потряс головой в шлеме, пытаясь избавиться от тумана в мыслях… Безуспешно. За последние несколько часов его мысли и чувства превратились в гнусную кашу, размазанную диким напором извне — битва обратилась в первозданный хаос, в котором терялась всякая ориентировка. Начиная с высадки, когда в сверкающей стае штурмовой пехоты он устремился вниз, в нарождающееся утро этого мира, окруженный роботами-дублями, поддержанный с тыла ротонными орудиями, вооруженный до зубов… Обрывки воспоминаний, подстегнутые нейроактивацией, проносились, словно подхваченные ураганом. Первый эшелон — внезапный и страшный удар для захвата плацдармов. Огонь, огонь, еще огонь… Он так и не узнал, какой на самом деле была почва этого мира — раскаленный полурасплавленный шлак, в котором вязли стальные ноги робоскафа. Все кончилось в полминуты — небольшой форпост лигийцев был уничтожен, пеленги рвались лопнувшими струнами, почти одновременно. Он не успел даже распознать их природу… А, все равно! С неба уже жутковатым дождем сыпались тускло блестевшие чушки десантных капсул — коснувшись поверхности, они с грохотом раскрывались, как чугунные лилии, выбрасывая из себя орудия, танки, людей… Неуклюжие бронесферы полевых штабов с глухим чавканьем ввинчивались в грунт, на ходу обрастая побегами антенн, трассомеров, датчиков… Процесс окружения завершился за три с небольшим часа — многомиллионный лагерь беженцев, раскинувшийся на единственном, плоском, как стол, материке, зажат в тиски. Планете сделали прививку смертельной сыворотки — и теперь остановить стальную инфекцию можно, только уничтожив и землю, и воздух.
В ближайшие секунды начнется атака. Антор глядел перед собой бессмысленным взором — второй сигнал синхронизации появился хрустальным звоном, от которого в голове разом стало ясно и пусто… Того, кто отстанет от синхронного вала, ждет электрошок — напрягшись, хонниец привел «куколку» в состояние сжатой пружины и пробормотал несколько ругательств, заменивших ему молитву. Опять лотерея… Гигантская рулетка смерти.
Биодатчики на руках и ногах клещами впились в тело, демонстрируя отличную обратную связь, в левом глазу вспыхнула искра наведения лазера, всю систему симбиота пронизала дрожь — в артериях взорвались капсулы с адреналином, и прошибавший человека пот с шипением начал впитываться оболочкой… Первый щелчок командирского таймера гулко отдавался в голове — пять, четыре, три, два… С нарастанием взвыли механизмы наводки, телеразвертка сферы изображения начала синеть — Антор видел, как на глазах замедлялся полет ракеты над ним, и даже успел разобрать на сверкнувшем белизной брюхе опознавательный знак Лиги — черное острие с вензелем Владыки… …ноль! С натугой начали распрямляться затекшие ноги — казалось, к ним прицеплены пудовые гири. Подхлестнутые наркотиками и электростимуляторами нервы обгоняли сокращение мышц.
Едва перископ шлема показался над поверхностью, глаза человека жадно ощупали каждый сектор полыхающей сферы, выискивая цель. В следующий миг полутонный корпус робоскафа вырвался из шахты, разметав укрывавший его слой песка и гравия… Пу-ут! Нежное пение радара заставило шарахнуться в сторону — кибермина, едва не зацепив скаф в самом конце своего планирующего полета, рванула чуть позади, осыпав горячими осколками стеклолита — если бы не зеркально отсвечивающая броня, от человека остались бы тлеющие лохмотья. И, довершая боевой настрой, нестерпимая ярость лопнула в мозгу огненной кляксой, заставив забыть сковывающую осторожность. Преграда между решением и действием была сметена, низведя всю мыслительную деятельность на уровень безусловных рефлексов. Прорывателю дозволено все. И потом никто не ужаснется тому, что сделал — памяти останется лишь кошмарное сновидение, одно из многих…
…Первый слой обороны разметан в пыль ротонной артиллерией — поднятая в воздух текучая пелена не пропускала света. Ни одна искра огня не разгоняла мрак — здесь уже нечему было гореть.
…Быстрее, быстрее, быстрей! быстрей!! Антор мчался на предельной скорости, подхлестываемый страхом и яростью — лучшими кнутами. Сотни механизмов нацеливались сейчас на него, шевеля острыми мордочками из глубины своих нор — только в скорости было спасение. Несколько кибернетических химер было сбито сканирующим лазером, одного «крота» удалось сжечь огнем дюз, подпрыгнув за долю секунды до того, как он показался. Роботы-дубли растянутой цепью прикрывали своего хозяина, первыми встречая раскаленные иглы лазеров — трое из восьми остались лежать грудой искромсанного металла… Проклятие сенса в том, что он первый — все ловушки и сюрпризы достаются ему. Каждый кубический метр огромного пространства боя пронизывают сотни лучей, лихорадочно скачущих, отражающихся, перекрещивающихся, нащупывающих, поражающих… И главная цель всей этой вакханалии — жалкий комочек живой плоти, у которой под твердой костью черепа стынет в ужасе некая студнеобразная сероватая масса, эквивалент ума, мыслей, возвышенных чувств и веры — человеческий мозг. Найти, нащупать, отыскать — человека! Ибо он управляет армиями механизмов, роботов, электронных тварей с интеллектом муравья — без него они превратятся в бессмысленное стадо. И звучит над обугленными равнинами, над смрадом, закрывающим солнце, бездушный механический вопль: «Убей человека!»
Армия прорыва уже пришла в движение. Висящий над полем боя черный спутник-шпион послал командный импульс за несколько секунд до своей гибели от металлического наконечника превратившейся в ракетное пламя стрелы — дикарского оружия космической эры… Все готово. Стая стратосферных самолетов ушла в фиолетовое небо, помаргивая огоньками боковых дюз; сотрясая землю, начали разворачиваться танки, колеблясь контурами в маскировочном мареве; во все стороны прыснули юркие пехотинцы в легких скафандрах — перепархивая с пригорка на пригорок, они начали догонять далеко ушедших прорывателей, время от времени высвечивая почву впереди себя безобидными на вид синеватыми лучами. Под землей сизые от окалины «кроты» продолжали свою работу — выведя на бросок прорывателей, они теперь нащупывали следы подземного врага и медленно маневрировали, стараясь занять выгодную позицию в более мягких породах… Можно начинать.
…Прорыватели разметали передовой заслон, как пук гнилой соломы — Антор и сейчас еще помнил ту пьянящую легкость, упоение, с каким он расстреливал взлетающие тени — трах, трах, брызги, искры, огонь! Прямо в лицо ему швырнуло какие-то дымящиеся ошметки — то ли машинные потроха, то ли человеческие, уже неотличимые от машинных. Хохоча во все горло, он наступил на них, пьяный от своего всемогущества… Химическая терапия вытравила все чувства, оставив лишь инстинкты — страх, ярость, голод, секс…Торжество хищника над жертвой застилало рассудок пеленой удовлетворения — ни один наркотик не давал подобного.
Попытка накрыть из радиационным конусом не удалась — потеряв нескольких человек, пехотинцы рассеялись на расстоянии нескольких десятков километров и с удвоенным ожесточением рванулись вперед, круша все на своем пути. Так они продвинулись еще километров на пятьдесят. Армия была на подходе — при успехе она должна была подпереть их в момент наибольшего продвижения и хлынуть на врага все сметающим потоком… Сейчас, по всем правилам, им следовало занять оборону и ждать штурма — своих, идущих следом, или чужих, уже наверняка перебрасывающих к месту прорыва мобильные части. Антор, продолжая на средней скорости идти к горизонту, по инерции задал «Упырю» программу рекгонсцировки. Потом отменил ее, мучимый обычным после боя мутным похмельем — действие накачки прошло, сейчас он был просто человеком, а не одержимой манией убийства бестией. И ему было просто, по человечески страшно…