Покровитель

– Каннахен, – позвала я, – О чем задумался?

– Да так, ни о чем, – Кан улыбнулся мне и продолжил завтракать, – В Нью–Йорк мы полетим уже после твоего дня рождения, так что у тебя есть время подготовиться. Поищи себе какое–нибудь сногсшибательное платье.

Кан расплатился за еду и мы вышли на улицу. Водитель Каннахена открыл для нас дверцу.

– Ария? – позвал меня до боли знакомый голос.

Я подняла голову и увидела…маму, идущую навстречу мне. У нее был испуганный вид, смешанный с облегчением, а у меня был только испуг. Я хотела убраться отсюда поскорее.

Быстро запрыгнув в машину, я захлопнула дверь, и мы поехали назад, домой.

– Ария, милая, поторапливайся, а то мы опоздаем к доктору Нэшу, – эхом отозвался голос мамы.

Я вижу себя в зеркале. Мне всего семь. На мне моя любимая белая блузка в горошек, черные джинсы и темно–красный кардиган кардиган, застегнутый на одну верхнюю пуговицу. С левой стороны половина волос заплетена в хвостик, а другую часть волос я держу в руке и пытаюсь завязать в такой же аккуратный хвостик.

Дорога до больницы казалась очень долгой. А в приемной доктора Нэша было много детей. Все они громко смеялись или бегали, из–за чего их отчитывали мамы.

– Мейб, – наконец прозвучала наша фамилия. Но мама оставила меня в приемной, а сама пошла к доктору.

Я села на жутко неудобное кресло и стала ждать.

Шли минуты. Сначала пять, затем десять и пятнадцать.

Наконец мама вышла из кабинета с каменным лицом и повела меня домой, не проронив ни слова.

На следующее утро за завтраком все сидели с такими же лицами, с каким мама вчера вышла из кабинета доктора Нэша. Родители о чем–то еле слышно перешептывались с минуту, а затем посмотрели на меня. И наступила гробовая тишина.

– Ария, – тихо, но твердо сказал папа, – Нам нужно тебе кое–что рассказать. Месяц назад, когда ты упала, мы повели тебя к доктору, помнишь? – я кивнула, – Так вот тогда ты ударилась головой, и так получилось, что теперь твой мозг немного…поврежден, – папа говорил медленно, подбирая каждое слово, – Думаю, ты уже заметила, что тебе в школе стало немного тяжелее учиться. Так вот теперь это будет всегда.

На следующий день мама постоянно кричала на меня, а когда уставала, садилась на стол и тихо плакала. Я подходила, чтобы пожалеть ее, но она меня отталкивала.

Не знаю, кого она тогда больше жалела: меня, ту, что стала умственно отсталой, или себя, ту, которой теперь придется содержать ребенка, которого она содержать не хочет.

Тогда я особо ничего не понимала, но со временем осознала, что моя болезнь породила в ней отвращение ко мне. Какая мать захочет отречься от своего ребенка, который случайно упал с велосипеда и повредил голову?

С каждым днем все становилось только хуже. Все в этой семье стали больше и больше кричать на меня, одноклассники все больше и больше стали смеяться надо мной, а учителя стали больше сочувствовать.

Они знали, как со мной обращаются дома и видели, как надомной смеялись в школе, но ничего не делали с этим. Они просто сочувствующе на меня смотрели и бездействовали. Спустя какое–то время я поняла, что помощи ни от кого ждать не стоит.

С годами я научилась держать язык за зубами, чтобы не ляпнуть чего от злости, за что получить пару ссадин. Я стала время от времени заходить в аптеку и покупать себе разные мази, чтобы синяки и ссадины быстрее заживали. Я научилась загонять слезы назад, поэтому если мне хотелось поплакать, я просто–напросто не могла этого сделать, потому что разучилась.

На мое семнадцатилетие мама испекла мне небольшой торт, чему я необычайно обрадовалась, но в итоге мой очень добрый брат Майк толкнул меня так, что я лицом упала в этот торт. Это выглядело, как типичная сцена из какой–нибудь комедии, хотя мне было совсем не смешно. В отличии от членов моей семьи.

После этого я заперлась в своей комнате, в ванной смыла всю шоколадную глазурь со своего лица, взяла немного наличных и сбежала через окно. Тогда я пошла в кондитерскую и купила скромный кексик, на который едва хватило денег.

Я никогда не понимала за что они так со мной. И думаю, что уже никогда не пойму.

Глава 14

Солнце никогда не погаснет

– Просыпайся, соня! – затормошил меня Кан в сотый раз. Я снова помычала и отвернулась от него, не желая вылезать из этой чудеснейшей кровати.

Я жила с Каном в одной комнате уже больше двух месяцев, но до сих пор наслаждалась этой кроватью и поражалась тому, какая она удобная.

– У меня для тебя сюрприз, но раз ты спишь…

Я тут же подскочила в кровати:

– Какой сюрприз?

Кан наклонился, чтобы поцеловать меня, но я ту же оттолкнула его и перекатилась на другую половину кровати, как ошпаренная, в результате чего чуть не упала с кровати и спутала все волосы. Парень испугано на меня посмотрел.

– Что случилось?

– Я зубы не почистила, – пожала плечами я, будто ничего необычного сейчас не произошло.

Кан обошел кровать, скинул с меня одеяло, а меня перекинул через плечо и понес меня на первый этаж.

На лестнице мы встретили Энн, она вопросительно посмотрела на меня, а потом засмеялась.

– Доброе утро, Энн, – я махнула рукой.

– Доброе утро, мисс Мейб.

На кухне Кан, наконец, опустил меня на пол. Я угрожающе посмотрела на него, а затем обернулась и застыла на месте.

Повсюду висели разноцветные шарики и гирлянды с моим именем, а на столе стоял торт.

– С днем рождения, Ария, – сказал Кан и обнял меня сзади.

– Это лучший день рождения в моей жизни, – прошептала я, прикрыв рот рукой.

– И это еще не все. У меня на сегодня целая программа для тебя. Первым делом нам нужно сесть на самолет.

Спустя полчаса мы были в аэропорты, а спустя еще два часа, мы приземлились, вот только я не знала где мы. Кан не показывал мне ни одной вывески, ни одного указателя, закрывая все собой или своим охранником, который, почему–то, полетел с нами. Обычно он почти никуда с Каном не ходит.

Мне все больше и больше было интересно, но вместе с тем я начинала пугаться. Хотя, возможно, это просто меры безопасности.

– Куда ты меня привез, Кан? Скажи уже, – молила я, когда мы сели в машину.

– Подожди еще немного и сама все увидишь, – загадочно улыбнулся парень.

Пока мы ехали в секретное место, в секретном городе, мне стало довольно–таки жарко, так что я сняла свой длинный кардиган и осталась в одних шортах и топе. Тут явно было теплее, чем в Чикаго.

Вообще меня не мог не радовать тот факт, что в пригороде весна наступала раньше, чем в самом городе. Хотя, скорее всего, так было потому, что уборщикам платили не мало денег за то, чтобы они убирали весь снег, даже несмотря на то, что снега не всегда было много.

Благодаря тому, что снег убирали, с приходом весны на улицах не было слякоти и почти не было луж, так что я спокойно могла ходить в кедах и босоножках.

И теперь, вместо того, чтобы застегивать пальто, мне приходилось застегивать пуговицы на кардигане или одевать теплые свитера. Разумеется поп просьбе зануды Каннахена.

– Закрой глаза, – сказал мне Кан, продолжая хитро улыбаться.

Я зажмурилась и на всякий случай прикрыла глаза рукой. Дальше мне пришлось довериться Каннахену.

Машина остановилась, дверь открылась, и в салон ворвался теплый соленый воздух, словно прибрежный. Это еще больше меня заинтриговало.

Кан помог мне выбраться и поставил прямо перед собой. Я почувствовала это по его дыханию, которое слегка щекотало мне кончик носа.

– Я возьму тебя на руки. Не вздумай открыть глаза.

Буквально через секунду мои ноги оторвались от земли, и я оказалась в крепких объятиях Кана. Сразу после этого с моих ног слетела обувь. Я слегка вскрикнула от неожиданности.

– Не волнуйся, это часть плана, – засмеялся парень. Его несомненно позабавил мой небольшой испуг.