Свободные

- Неужели ты, действительно, думаешь, что ради тебя он рискнет всем? – глаза Саши становятся огромными. Он испепеляет меня пугающим недоумением, а я вся съеживаюсь, будто только что услышала нечто ужасное. Хочу ответить, но не успеваю. Брат покачивает головой и шепчет, - очнись, Зои. Люди не меняются. Ты доверяешь не тому человеку.

Саша уходит, а я смотрю ему в след и с силой прикусываю губы. Он не прав. Андрей не такой. Он же спас мне жизнь.

Устало прикрываю глаза, вздыхаю и вдруг задумываюсь: я, действительно, могу доверять Теслеру, или я просто хочу ему доверять?

На следующий день в школу едем молча. Саша даже не смотрит в мою сторону. Пялится в окно и делает вид, будто меня и вовсе не существует. Я стискиваю зубы, не зная, как себя вести, как реагировать на слова брата о Теслере, как забыть о том, что случилось в переулке, и меня то и дело бросает в жар от плохого предчувствия, словно совсем скоро правда выползет наружу, и она мне отнюдь не понравится.

Бреду по коридору и неустанно обдумываю план действий. Как быть? Как помочь Соне? Бессмысленно выпрашивать признание у Болконского, мне нужны конкретные доказательства. Однако что-то не сходится. Зачем же ему марать руки из-за обыкновенной девушки? Если она кому-то и мешала, то только Диме. Значит ли это, что папаша просто заметает следы за сыном? Я никак не могу перестать думать о благотворительном вечере, о том, что Софья просила меня сбежать. Она знала, что в скором времени люди Болконского объявятся по ее душу, но почему тогда сама не спасалась? Почему не пыталась уйти? Тратила время на глупые разговоры, на угрозы и попытки вернуть Димино благословение, когда впору было бы нестись со всех ног на вокзал и больше никогда не возвращаться. Не понимаю. Может, она думала, что своим побегом подставляет близких? Думала, что Диме снесет крышу, и он обрушит свой гнев на ее семью?

Правда в том, что мы всегда забываем о собственной безопасности, пытаясь спасти тех, без кого наша жизнь не имеет смысла. Риск, пусть и глуп, но оправдан. Ведь легче ушедшим, чем тем, кто остался их ждать.

Я захожу в класс по истории и недоуменно вскидываю брови, увидев сдвинутые парты. Учительница настраивает проектор, а я громко выдыхаю, вдруг поняв, что урок у нас будет совмещенный с параллельным классом. С классом Димы. Замечаю его хитрый взгляд и едва сдерживаюсь от стона. Кажется, мне даже заняли место.

- Лгунья, - пропевает он, похлопывая по стулу рядом с собой. – Я рассчитываю на твою компанию, ты не против?

- Спрашиваешь? – театрально охая, восклицаю я. – Конечно, нет! Это самое лучшее, что могло за сегодня со мной произойти!

Натянуто улыбаюсь и тут же чувствую, как внутри все загорается. Мне жутко неприятно находится рядом с Болконским, но, с другой стороны, теперь у меня есть возможность разузнать что-то о Соне. Придется переступить через себя и, наконец, обвести этого кретина вокруг пальца. Не зря же он прозвал меня лгуньей. Сажусь на стул, поправляю юбку и медленно, со свистом складываю на груди руки. Если не обращать внимания на запах сигарет, можно притвориться, что Димы и вовсе нет рядом.

- Сегодня мы с парнями идем в клуб, - низким, густым голосом сообщает Димы и мягко касается кончиками пальцев моих волос, - ты можешь прийти.

- Что еще я могу сделать?

- Надеть красивое платье.

- Еще?

- Хм, - он медленно вдыхает запах моих духов и улыбается, - тебе все можно, лгунья.

Растерянно моргаю. Приглаживаю на коленях юбку и спрашиваю:

- Как же Женя будет танцевать? – Не злорадствуй, Зои. Хотя… - Разве его глаз видит? Кажется, только вчера он ударялся лбом о каждый дверной косяк в школе.

- В клубе можно не только танцевать. Но если тебя это волнует – он не идет.

- Какая жалость.

- Недавно его избили, как и Лешу.

Теперь я, действительно, удивлена. Невольно перевожу взгляд на Диму и застываю с вопросом в глазах: кто же их изуродовал, а главное – зачем? Неужели это как-то связано с тем, что они сделали со мной после благотворительного вечера?

- Знаешь, - крутя в пальцах локон моих волос, продолжает блондин, - я вижу в данных проступках какую-то закономерность. Не находишь? Стоило им прикоснуться к тебе – и теперь они едва ходят.

- Почему же ты цел и невредим?

- Видимо, твой тайный поклонник не настолько смел.

Дима доволен собой. Дима гордится тем, что внушает ужас каждому, кто попадается на его пути. Однако я не особо акцентирую на этом внимания. Больше всего меня поражает то, что кто-то в нашей школе знает об изнасиловании. И он заступился за меня. Невероятно.

- Да, Зои, - улыбаясь, соглашается блондин. – Я тоже удивлен. Мне стоит волноваться?

- По поводу?

- У тебя появился защитник.

- Не думаю, что от него есть толк.

- И, тем не менее, я не привык делить с кем-то то, что принадлежит мне. – Парень нежно заправляет мне за ухо локон волос, вздыхает и лукаво кривит губы, исследуя мое лицо любопытным, пытливым взглядом из-под черных ресниц. – Ты же это понимаешь?

- Конечно, - горло першит. Я киваю, ощущая, как все тело сводит от неосторожного и безумного желания стереть Диму с лица земли, и вновь соглашаюсь. – Понимаю.

- Умница.

Блондин улыбается, кладет руку мне на плечо и сосредотачивается на старом фильме о войне. Я же не могу нормально дышать. Его локоть прожигает во мне дыру. Его дыхание – сводит с ума. Я не могу сидеть на месте, не могу здраво мыслить, и от того мне приходится мять в пальцах бедную юбку, которая под конец урока выглядит жалко и потрепанно.

Выхожу из кабинета, пробираюсь сквозь разноцветную толпу, и свет из окон падает на мое лицо, рассекречивая все, что находится на душе. Однако люди ничего не замечают. Идут себе дальше и не видят, как плохо и страшно, порой, ходить по знакомым местам, ощущая себя совсем другой. Испуганной. Загнанной в угол. Но в то же время, надеющейся что-то изменить.

Я сворачиваю за угол и непроизвольно останавливаюсь около стенда с фотографиями пропавших девушек: Лизы и Сони. Их снимки висят рядом. Вокруг записки с пожеланиями, на кнопки приклеены отрывки из газет, из школьного вестника. А мне так тошно смотреть на этот концерт, что тянет зарычать во все горло. Как же отлично отыграна видимость поиска! Знают ли люди, что на самом деле ни Софью, ни Лизу никто давно не ищет? Поправляю ремень сумки и шумно выдыхаю. Придется взять расследование в свои руки. И пусть взрослые считают, что дети ни на что не способны. У них есть опыт. Однако у нас есть энергия и упрямство. К тому же меня не успели еще подкупить пачкой денег, я не обязана платить по счетам, и мой ребенок не умирает дома с голоду. Так что если и есть подходящее время для риска – это именно оно.

Достаю телефон и пару раз с силой сжимаю его в пальцах. Нахожу номер Димы, вздыхаю и быстро печатаю: во сколько и куда приходить? Отправив сообщение, еще несколько минут пялюсь на экран и гадаю: не сошла ли я с ума. Кто осознанно идет на сделку с дьяволом? Стоит ли игра свеч? Вдруг я ничего так и не узнаю? Вдруг мне и, правда, нужно держаться как можно дальше от адского пекла? Ответ приходит практически сразу.

«Я пришлю за тобой машину. И, Зои, на этот раз платье должно быть нежно-розовым».

Недовольно прикусываю губы, поднимаю взгляд и вновь оказываюсь лицом к лицу со снимком Сони. Я должна ее спасти. Должна хотя бы попытаться. Надеюсь, вечер с Димой – самое страшное препятствие на моем пути.

Машина приезжает к восьми вечера. Я спускаюсь по лестнице, поправляю шифоновое, легкое платье и протяжно выдыхаю. Хорошо хотя бы Саши нет дома. Иначе пришлось бы нам драться. И неизвестно чем-то бы это сражение кончилось. Константину я сказала, что должна посетить литературный клуб в школе. Он поверил. А лишь лицемерно улыбнулась, пытаясь казаться той, кем на самом деле не являюсь.

В салоне пахнет кожей. Я неуверенно вжимаюсь в самый угол, скрещиваю ноги и смотрю в окно, безуспешно пытаясь успокоиться. Черт, ну, что может быть хуже того, что уже со мной случилось? И плевать, что когда в последний раз я угодила в Димину ловушку, я рыдала на кровати в разодранном платье. Возможно, сегодня все изменится. Возможно, сегодня я найду ответы на вопросы, что прольют свет на исчезновение обеих девушек! Надо просто взять себя в руки и, наконец, понять, ради чего я сражаюсь. Соня ведь не была мне подругой. Но разве она заслуживает того, что с ней происходит? Разве она заслуживает подобного конца? Да и вообще, кто его заслуживает? Решительно сжимаю на коленях пальцы. Выпрямляюсь и неожиданно чувствую себя совсем иначе.