Свободные

Вымученно улыбаюсь и киваю:

- Я справлюсь.

- Значит, мне все-таки есть о чем беспокоиться?

- Всегда есть то, что не дает нам спать по ночам, однако, – извилисто парирую я, – ты можешь не волноваться. Я и раньше сталкивалась с неприятностями.

- Но не надо сражаться против них в одиночку!

- Я и не одна.

Растягиваю губы в улыбке и неожиданно отчетливо осознаю: это правда. Я не одна. Рядом со мной отец, моя мать – пусть лишь в мыслях, Елена, Андрей и Саша, который, едва я выхожу из дома, тут же кидается мне навстречу и расставляет руки в стороны. Он улыбается, обнимает меня, прижимает крепко к себе, а мне как никогда раньше спокойно. Словно я, наконец, нашла людей, способных подарить мне те новые воспоминания, о которых говорила мама.

- Возвращение блудной дочери, - восклицает мне прямо на ухо Саша и усмехается, - не планируешь больше сбегать?

- Пока нет.

Он отстраняется, как-то настороженно щурится и спрашивает:

- Точно?

- Точно.

Я приобнимаю его за плечи, и мы, покачиваясь, шествуем к машине. Погода отличная. Солнце такое яркое, что глаза жутко щиплет. И я улыбаюсь, подставляя ему лицо, ощущая себя совсем другой. Счастливой. Брат аккуратно обхватывает пальцами мою талию, приподнимает над землей и кружит, кружит, кружит. А я хохочу, сжимая его плечи, наслаждаясь тем, что как мне кажется, не продлится долго. Странный страх зарождается в груди. Что если вскоре у меня отнимут все это? Что если я больше никогда не испытаю подобного умиротворения?

- Саш, - тихо отрезаю я. Парень останавливается, чешет веснушчатый нос и ждет, когда же я выпалю то, что накопилось в груди. – Ты ведь не бросишь меня? Мы будем вместе.

- Зои, что за глупые вопросы?

- Скажи.

- Конечно. – Он поглаживает мою шею и уверенно кивает. – Никуда ты от меня больше не денешься.

Робко улыбаюсь. Обнимаю его и вдруг понимаю, что все хорошее когда-то заканчивается. Что за странные мысли? Пусть они уйдут, пусть они оставят меня в покое!

И я испуганно смотрю на свои руки, сжимающие плечи брата, и внезапно осознаю: я сойду с ума, если вновь останусь одна. Больше не получится восстановиться. Эта жизнь – мой последний шанс обрести себя и найти свой путь.

Когда мы отъезжаем от дома, Саша достает из внутреннего кармана пиджака свернутый вдвое лист. Он протягивает его мне и как-то растерянно дергает губами.

- Я нашел его в своем рюкзаке. Вчера после уроков.

- От кого оно? – с интересом спрашиваю я. Забираю письмо и недоуменно хмурю брови. Что за восемнадцатый век. – А принес, наверняка, голубь…

- Зои. Оно от Софьи.

- Что?

- Прочитай. Я…, я не знаю… - Брат нервно колошматит волосы и смотрит на водителя. Тот тут же вновь переключает свое внимание на дорогу. – Это бред какой-то. Она пишет так, словно…, словно понимала…

Я с любопытством прикусываю губы. Раскрываю лист и замираю. Написано от руки. Как романтично. В духе начитанной блондинки, разрывающейся между тем, что она должна была сделать, и тем, чего она, действительно, хотела.

«Саша,

Ты больше не смотришь на меня. Я знаю потому, что ищу в толпе твой взгляд, но не нахожу его».

Не могу читать дальше. Смотрю на брата и расстроенно горблю спину.

- Саш…

- Да, - шепчет он. – Читай. Пожалуйста.

Киваю и перевожу взгляд обратно. Просто не верится, что девушка, которая засела в сердце у моего брата, пропала. А теперь еще и оставила тайную записку. Записку о чувствах.

«Я хочу, чтобы ты понял: у сломленных нет выбора. Особенно, когда их ломают свои же чувства. Дима сказал, ты стоишь у него на пути. А я оказалась к месту.

Встать на его сторону не было желанием. Это было необходимостью. И когда он понял, что разрушил нас, он оставил тебя в покое. Однако притворяться сложно. И я больше не хочу.

Раз ты читаешь сейчас это, значит, произошло нечто плохое. Но на самом деле, я даже рада, что все разрешилось подобным образом. Во всяком случае, теперь ты знаешь: мне не все равно.

Прости, что обманывала. Но в постоянном вранье есть свои плюсы: со временем ты сам начинаешь в него верить.

Твоя С.»

Я поднимаю растерянный взгляд на брата и не знаю, что сказать. Он выглядит разбитым. Таким беспомощным. Пожимает плечами, мнет руки, кисти и, морщась, отрезает:

- Я не понимаю.

- Саш…

- Она ушла потому, что хотела сделать лучше. Но это бессмыслица. Зои, мы ведь не кино снимаем. Почему нельзя было сказать? Почему нельзя было объяснить? Кто такой Дима, что он вообще может? Я бы убил его, я бы…

- Перестань, - теряясь, шепчу я и подсаживаюсь ближе. – Софья поступила правильно.

- Нет.

- Да. У нее не было выбора. Ты бы сделал то же самое.

- Я ощущал себя полным кретином целый год! Я думал, она бросила меня, попросту не выдержала. Ушла. Как уходят многие. Но нет. Тут какой-то божий промысел, великая цель! И в итоге все страдали лишь от того, что хотели, черт подери, сделать лучше! Я пытался с ней поговорить, я приходил, я спрашивал…

- И усложнял все, - виновато объясняю я. – Представляешь, как же трудно ей было уйти?

- А как трудно было ее отпустить?

- Саша.

- Я был уверен, - ошеломленно шепчет брат и смотрит на свои руки так, будто впервые их видит, - уверен, что она просто сдалась. А теперь… Я найду ее.

- Найдешь? – растерянно вскидываю брови. – Но как? Полиция ведь…

- Им заплатили. Ты же знаешь, как это бывает. А она не просто так исчезла. Я уверен. Она не пропала бесследно! Здесь что-то не так.

Боюсь за брата. Чувствую, что он ввязывается в нечто опасное, однако не нахожу в себе сил на сопротивление, я знаю: он прав. Софья не испарилась бы в воздухе. Она предугадала развитие событий, она прекрасно понимала, что вскоре исчезнет, и именно поэтому оставила после себя письмо. Соня была чертовски умной. И ей удалось не просто всколыхнуть старые воспоминания, но еще и заставить Сашу действовать.

- В последний раз ее видели на благотворительном вечере.

- Точно?

- Да. Я слышал, деньги отдал дружок Ильи. Но кто именно…

- Илья?

- Второй кретин после Димы. Они не общаются. У каждого свой круг шестерок.

- И что ты планируешь делать?

- Илья ошивается в клубе на набережной. Не помню, как название.… Сейчас. Что-то идиотское. А, точно! Сатурн.

- Сатурн? – у меня выбивают из легких весь воздух. Если раньше я и верила в загадочные случайности, то сейчас – как-то не особо. – Ты серьезно?

- Да, хочу туда съездить.

Кажется, именно там меня пытались напоить, именно там Теслер мистическим образом оказался рядом, и именно там я впервые обдолбалась – к сожалению, против своей воли.

Машина паркуется около входа. Мы с Сашей одновременно выкатываемся из салона и вздыхаем. Морщась, осматриваем школу. Наверно, на этот раз нужно постараться не вылететь.

- Когда едем? – спрашиваю я и игриво вскидываю брови. – Ты ведь не думал, что отправишься на поиски в полном одиночестве? Каждому хорошему детективу нужен хороший напарник. Сечешь?

Саша смеется. Смотрит на меня и кивает.

- Сочту за честь, мисс-искательница-неприятностей-на-свой-зад.

- К слову, меня наказали..., и я вроде как под замком.

- Ха, - прыскает парень. - Разберемся.

Мы прощаемся перед кабинетом алгебры. Я неуверенно захожу в светлый класс и тут же натыкаюсь на ряд любопытных, удивленных взглядов. Наверняка, многие ребята решили, что я больше никогда не вернусь. Что ж, простите. Вам придется потерпеть меня еще немного.

После сложного, огромного теста, в котором я на удивление делаю мало ошибок, голова гудит, будто колокол. Я выбираюсь из кабинета, на ватных ногах бреду по коридору и вдруг замечаю Женю. Он сильно избит. Лицо пунцовое, опухшее и похоже на огромный, помятый футбольный мяч. Но что с ним могло случиться?