Диалог с компьютером

И хотя штурм семантики уже начался и ведется он объединенными усилиями многих наук — лингвистики, психологии, математики, кибернетики, биологии и других, — все же ответы, видимо, придется искать тем, кто сидит сейчас за школьной партой и размышляет о том, куда кладется капуста и как намазывается икра.

В ближайшие годы во все сферы нашей жизни, в том числе и в школу, основательно войдут компьютеры. Только все ли сферы готовы их принять и оптимально использовать их огромную информационную мощность? Не получится ли так, как в школьном анекдоте?

«Учительница вносит в класс компьютер, ставит его на стол.

— Дети, сколько на столе компьютеров?

— Оди-ин!

Учительница с трудом вносит второй компьютер.

— А теперь, дети, сколько компьютеров?

— Два-а!

Выбиваясь из сил, учительница вносит третий компьютер, ставит на стол.

— Ну а теперь сколько на столе компьютеров?

— Три-и!

— Правильно, дети, — вытирая со лба пот, шепчет: — А все же с яблоками как-то легче было».

Принципиальное отличие компьютерной техники от любой другой заключается в том, что она способна поддерживать с человеком обратную связь. Именно эту способность компьютера следует прежде всего развивать и использовать. Но чтобы связь была полноценной, человек должен общаться с машиной не на ее убогом и жалком подобии языка, не на Бейсике или Паскале. Помните, мы говорили о трех языках в общении человека с машиной? Так вот, нужно из цепочки связи пользователя с компьютером выбросить промежуточное звено — язык-посредник, искусственный язык программирования, чтобы человек мог непосредственно общаться с машиной на своем обычном, нормальном, естественном языке. Ясно, что не сегодня и не завтра, но рано или поздно эту проблему решать придется.

Может показаться, что здесь возникает противоречие. Только что автор иронизировал над попытками создать «искусственный интеллект», а теперь сам призывает беседовать с машиной на обычном человеческом языке. Разве для таких бесед машине не нужно мыслить? Не нужно понимать, что ей говорят и что она отвечает?

Относительно машинного разума автор все же остается скептиком. И не пытается научить компьютер понимать семантику человеческой речи «по-человечески». Но имитировать понимание языка, создавать иллюзию человеческой речи — это другое дело.

— Да велика ли разница? — спросит кто-то.

Что ж, разберемся повнимательнее. Не так давно появились было в языке и быстро исчезли два слова иском и кожимит. Первое означало «искусственная кожа», авто-рое — «имитация кожи». Их короткая жизнь наводит на интересные размышления. Слово искож в речи вообще не прижилось, тогда как кожимит существовало довольно долго (пока химия не завалила нас таким разнообразием «кожимитов», что им нет ни числа, ни названий). Думаю, победу кожимита в соревновании с искожей (или искожем?) обеспечило не только лучшее устройство морфологической формы (видите, у слова искож мы даже род затрудняемся определить, не говоря уж о неудобстве образовывать от него производные слова). Видимо, чувствовалась и более высокая семантическая точность слова кожимит. Вот если бы человек своим искусством создал материал, который можно было бы приживить на место поврежденной естественной кожи, и этот материал функционировал бы так же, вот это была бы действительно искусственная кожа. Она бы не только имитировала внешний вид кожи, но и передавала бы ее внутренние свойства. А раз этого нет, то это — кожимит.

Слова имитация и искусственный не всегда так строго различаются в нашей речи. Может быть, потому, что время всего искусственного и имитации всего, чего угодно, только еще начинается и мы еще недостаточно основательно разобрались в сложностях и тонкостях этого процесса? Говорят искусственный мрамор и имитация мрамора, искусственный дождь и имитация дождя. Это примерно одно и то же. Но вот вместо искусственное орошение нельзя сказать имитация орошения. Получится, что никакого орошения нет, а создается только его видимость. То же самое искусственный отбор или искусственный спутник. Так что имитация — это скорее подделка, видимость, обман. Имитируется лишь внешняя сторона явления, его сути имитация не отражает. Например, имитация бурной деятельности. Как видим, язык постепенно все четче разграничивает понятия искусственности и имитации.

Такое же разграничение стремится провести и автор между понятиями искусственный интеллект (искинт) и имитация интеллекта (и м и т и н т), считая, что искинт — название принципиально неверное и что есть смысл говорить лишь об имитинте.

Сейчас у кибернетиков нет ни малейших оснований полагать, что искусственный интеллект может быть создан хотя бы в принципе, не говоря уж о его практическом конструировании. Единственное, о чем есть смысл сегодня говорить, — это имитация внешней видимости интеллектуальной деятельности без попыток проникновения в ее сущность. Другими словами, какие бы по видимости разумные действия ни совершал компьютер, какие бы умные речи ни говорил, он не в состоянии осмыслить их, постичь, понять.

И здесь опять языковая семантика дает нам хорошую подсказку. Слово понять восходит к древнему «взять, сделать своим». Так вот, компьютер как раз этого и не может. Не может сделать своим, личным, осознать, прочувствовать.

А имитировать может. Тут автор и сам глубоко убежден, и читателей попытается убедить, что компьютер, причем не какого-то отдаленного будущего, а теперешний, сегодняшний, способен удивительно правдоподобно имитировать понимание различных аспектов языкового значения, может создавать иллюзию владения такими тонкими семантическими нюансами, которых полностью не осознает даже сам человек.

Вы спросите, нужны ли компьютеру такие уж тонкости, не достаточно ли ему имитировать лишь главные, основные аспекты значения? Это, наверное, сделать легче?

Все дело в том, что человек не только мыслит, но и чувствует. Рациональное и эмоциональное переплетены и слиты в человеке так, что их невозможно разделить: мы думаем, потому что чувствуем, а чувствуем, потому что думаем. Язык отражает двуединство рационального и эмоционального: наша речь не только логична, но и экспрессивна, выразительна. Не существует безэмоциональной, безэкспрессивной, «бесчувственной» живой речи, лишь соотношение рационального и экспрессивного в ней может быть разным.

Даже специальная терминология, которая, казалось бы, должна быть сугубо рациональной, часто оказывается экспрессивной. Термины новейшей физики — кварк, странность, цветность — отражают эмоциональное отношение исследователей к удивительным явлениям микромира, в который они проникают. Общенародный язык постоянно и активно пополняется за счет профессиональных «языков», термины которых приобретают в «большой жизни» еще большую экспрессию и эмоциональность либо сами по себе, либо включаясь в общий эмоциональный контекст, как, например, в строках из поэмы А. Вознесенского «Оза»:

Так что если бы мы и решили облегчить себе жизнь и научить компьютер только логическому в языке, не касаясь экспрессивного, то все равно из этого бы ничего не вышло. Как пишет А. Вознесенский в той же поэме: