Страница 5 из 11
Гнали Жана и нас вместе с ним не только местные. Раздосадованная по всему видно частыми визитами непрошеных гостей, сотрудница посольства Германии спустила на нас овчарок-соотечественниц и долго изрыгала вдогонку ядреные немецкие ругательства.
Жана хотелось убить, но жалостливый Грег все же заплатил Расте «за услуги» и отпустил с миром. «Человек старался», – назидательно заявил мой муж.
Дом мы все же нашли: терракотовые стены, выложенный голубой мелкой плиткой бассейн, тенистый сад, аромат цветущего жасмина, манговые деревья, три комнаты, зал и кухня. Небольшой гараж, домик для прислуги, крытая терраса. Мечта поэта. В родной Москве за те же деньги можно снять комнату в коммуналке, да и то далеко от центра. К дому, правда, прилагался оставшийся от прежних хозяев сторож. Грузный старик в линялой длинной рубахе и геометрическими рубцами на лице. Уже не чаявшие поселиться однажды «хотя бы где нибудь», мы согласились и на сторожа.
Льет за окном очередной тропический ливень, гремят по железной крыше горячие капли, кланяются ветру покорные деревья в саду. Скачет неверное пламя свечи. Электричество и воду нам подключат только завтра, из мебели во всем доме, как у персонажей Ильфа и Петрова, царит огромный, полосатый матрас. Сиротливо жмутся друг к другу 2 небольших чемодана. В этих 20 килограммах вся наша прошлая жизнь: фото родных, любимый Гоголь и Бодлер, гомеопатические средства «от всего», диски с фильмами, столовые приборы на две персоны (вдруг их там не купишь), 2 пластиковые чашки компании Пун Нижер, которые я «позаимствовала», предвкушая встречу с африканской реальностью. Мы дома! Мы у себя дома! Это наш первый общий дом. И сколько их еще будет в нашей неспокойной кочевой жизни…
Глава 5. Прелести колониальной жизни/Богатые тоже плачут
С утра нас разбудил странный шум: наш новоиспечённый ночной сторож яростно метет террасу, с любопытством поглядывая в открытое окно нашей спальни. На походном будильнике 5 часов утра! Добро пожаловать в большую деревню! Простой житель нигерской столицы ложится с солнцем с ним же и встает: закаты здесь ранние, часов в 6—7, а в 5 часов песчаные улицы уже залиты солнечным потоком. Самое время приняться за уборку.
Позевывая и перебирая неловкими спросонья ногами, я бреду на кухню, выпить спасительную чашку крепкого чая. Толкаю тяжелые железные ставни: свежесть раннего утра наполняет пение птиц… а во дворе важно вздёрнув пудовые груди, развешивает свое цветное белье на моих бельевых верёвках огромная африканка. Застеснявшись чужой еле прикрытой наготы, выбегаю из кухни. Сообразив, что у меня теперь есть сторож, я робко прошу его разобраться. Нахально улыбаясь, старикан заявляет, что он и вся его семья из двух жен и восьми детей ходит мыться в сторожку и там же стирает белье. Мадам же, может просто не открывать ставни. У каждого свой скелет в шкафу… А у нас в шкафу оказался целый гарем!
Достался он нам в наследство вместе с домом. Жуткий старикан Мамаду. «Старый Мамаду, злобный Мададу, у него корова Му». Коровы у него, по счастью, не оказалось, а то она, точно бы, паслась у нас в цветнике. Но и без коровы Мамаду в доме было слишком много: по ночам любопытный старик часто заглядывал в зал и на кухню, нежился под кондиционированными потоками воздуха, попивал напитки из холодильника, заглядывал в окна, лазил по вещам. Двор если и подметал, то исключительно в те моменты, когда мы ложились отдыхать. Огромные стеклянные окна-двери нашей спальни выходили на террасу. Яростному подметальщику открывался живописный вид на нашу кровать и не совсем прикрытые из-за зноя тела. Одним словом – сериал. Смотри – не хочу.
Грегори благополучно отчаливает на работу в 8 утра, а к полудню выясняется, что злобный старикашка со мной общаться не собирается, работать и не думает, а на все мои реплики у него готов один и тот же веский ответ: «Патрон мне не сказал, делать не буду». Мириться с таким положением вещей я не стала и уже через несколько дней сторож-сексист отправился за ворота, при этом прихватив на «память» весь садовый и дворницкий инвентарь. Даже бочку для мусора куда-то уволок.
Еще несколько дней подряд я упорно посещала Комиссию по трудоустройству, на которую меня любезно вызвал наш несостоявшийся страж. Прения велись исключительно на местном языке хауса, который я за две проведённые в стране недели освоила еще нетвёрдо, и если бы не помощь расторопной секретарши самого владельца дома госпожи Ауа, платить бы мне штрафы и отступные еще долго пришлось! В результате я отделалась легким разочарованием, и зарубила на носу первый урок: с нигерским законом не шутят, а с персоналом – не дружат.
Анекдот в тему
Некая европейская семья покидает Нигер. Мебель продана, многочисленные баулы отосланы на родину, зарплата и отступные персоналу оплачены. Сами они: муж – сотрудник миссий-комиссий, жена – медсестра-волонтер, 10 лет отработавшая в Ордене Милосердия Матери Терезы с больными СПИДом и другими смертельными заболеваниями, люди вполне достойные и весьма в стране уважаемые, так что не доверять их слову у меня особенных оснований нет. Кстати о слове… Традиционно, в стране, где 2 из основных языков, а именно джерма и хауса получили письменную форму только во времена колонизации, все решается устно. Договорились, ударили по рукам и готово! Вот и они по рукам ударили, зарплаты выплатили и на самолёт. Но на борт им в тот вечер так и не позволили подняться. Въедливый повар посчитал, что белые хозяева должны ему не 200, а 220 долларов, пожаловался он в Комиссию по трудоустройству, а та отправила бумагу в полицию. И все, не сели наши злостные неплательщики на самолёт. Знали они заранее о прорехе в расчётах или нет, но из-за 20 недоплаченных американских рублей они так и остались на земле.
К вечеру, утомлённые перипетиями первого судебного заседания в нашей жизни, мы откликнулись на приглашение и отправились играть в таро. Многоликое семейство белых «засланцев» в Нигере развлекается, как может: танцевальные вечера при посольстве где лакеи в белых, но дырявых перчатках, званые ужины на сотни персон под звуки фольклорных ансамблей, клубы по интересам: гольф (вы хотя бы представляете, чего стоит содержание зеленой лужайки в вечно засыхающем Сахеле?), верховая езда (это когда белые детки, дядьки и тетки на конях, а черные бои с метлой и щеткой, лошадям – овес, а за забором в соседней деревне люди от голода мрут семьями), бальные танцы (и я там была, танцевала танго до упаду и вкушала шампанское, дабы охладить знойную африканскую ночь, знаменитое игристое подавали, правда, только по четвергам, когда с нами изгибались в томной севильяне посол Франции и его полноватая и страдающая одышкой законная половина), мажонг и вот еще таро.
Улицы Ниямея уже утопают в густой темноте. За оградами лают собаки, гремят кастрюли, слышится плач детей. Переваливаясь на ухабах как неуклюжий зверь, машина шарит фарами по бесконечным проулкам, переулкам и закоулкам. Оправляясь в гости, мы внимательно прослушали сбивчивые объяснения хозяина: после аптеки Мали Берро, первый поворот направо до зеленого магазина, а там свернуть направо, третий дом с яркими фонарями.
Для информации
А наш адрес звучал для такси и друзей так: Плато, КОО (колледж общего образования) №6, первое гао, белые ворота, черная собака.
Гао – особенно устойчивое к засухе дерево – настоящий спасательный круг Нигера. Гао на языке хауса, Faidherbia albida по латыне или просто акация беловатая способствует накоплению азота в почве и повышению плодородности земель.
Источник: 7
На вилле нас уже ждали. Кто на новенького? Блеснула улыбка сторожа, распахнулись в ночи белые крылья ворот, хлынул яркий свет. После метания по мрачным лабиринтам вечерней столицы мы неловко моргаем, смущено улыбаясь. Полный дядька бросается нам навстречу, мы смутно припоминаем радушного хозяина, простодушного механика из Дижона, который мановением руки превратился в заморского пашу. Специалистов «Тойоты» в сонный Нигер калачом не заманишь, а он согласился. Вот директорствует себе помаленьку. Подобные домашние рауты ему в новинку, и он нервно потеет, потирает влажные ладони, промакивает платочком блестящую лысину, покрикивает на слуг.
7
http://seaus.free.fr/