Вокруг Пушкина

Наталья Ивановна Гончарова (1785—1848) происходила из старинного дворянского рода Загряжских. Отец ее Иван Александрович Загряжский (ум. в 1807 г.), богатый помещик, служил в Петербурге в гвардии; он был женат на А. С. Алексеевой, от которой имел троих детей. По семей­ным преданиям, когда однажды полк его стоял в Дерпте, он там влюбился в дочь барона Липгардта, при живой жене об­венчался с ней и привез уже с ребенком к первой жене в свое поместье! Вряд ли это достоверно, но так или иначе от этого брака или связи родилась Наталья Ивановна, будущая мать Н. Н. Пушкиной. Молодая баронесса вскоре умерла, а жена Загряжского приняла девочку в свою семью, ничем не отличала от своих детей и впоследствии наравне с осталь­ными оставила ей наследство.

Вскоре после женитьбы Н. А. Гончаров оставляет Петер­бург и переводится на службу в Москву. Вероятно, это было вызвано необходимостью быть поближе к Полотняному За­воду.

К тому времени давно начавшийся разлад между родителями Николая Афанасьевича достиг решающей фазы: они разъехались. Хотя дела Афанасия Николаевича уже сильно пришли в упадок, однако он не оставлял своих привычек и продолжал вести расточительную жизнь. Надежда Платоновна долго сдерживала сумасбродства своего супруга, но в конце концов не выдержала и в 1808 году уехала с Полотня­ного Завода и поселилась в собственном доме в Москве. Впоследствии Афанасий Николаевич выделил ей отдель­ный капитал в 200 тысяч рублей и таким образом навсегда отделался от мешавшей ему жены.

Расставшись с женой, Афанасий Николаевич уехал на­долго за границу, и молодой Николай Афанасьевич за не­сколько лет сумел значительно поправить расстроенные от­цом дела. В 1812 году, когда началась Отечественная война, Николай Афанасьевич отвез свою семью к родственникам жены в Тамбовскую губернию, подальше от Калуги, к кото­рой приближался неприятель.

Афанасий Николаевич поспешил вернуться на родину.

Война почти вплотную подошла к гончаровским владе­ниям. На Полотняном Заводе некоторое время стоял сам фельдмаршал Кутузов с войском. Комнаты, в которых он жил, потом получили название «Кутузовских». Неприятель до Полотняного Завода не дошел: под Малоярославцем французы были разбиты наголову, и началось паническое бегство наполеоновских войск из России.

По-видимому, летом 1813 года семья Николая Афанасье­вича возвратилась на Полотняный Завод. Вскоре Афанасий Николаевич отстранил сына от управления предприятиями. Старик привез из-за границы любовницу-француженку, и ему нужно было бесконтрольно распоряжаться деньгами. Он требовал от семьи всяческих знаков внимания к своей любовнице. Атмосфера в доме сложилась нетерпимая, и Ни­колай Афанасьевич уехал в Москву, оставив временно семью на Полотняном Заводе. Как долго оставались они там — точ­но неизвестно. Во всяком случае в начале 1814 года они бы­ли еще на Заводе — об этом свидетельствует письмо Николая Афанасьевича к отцу и жене от 20 февраля 1814 года. Инте­ресно отметить, что в этом письме он передает приветы раз­личным гувернерам и гувернанткам — англичанкам, францу­зам и немцам, которых, очевидно, Афанасий Николаевич нанял для воспитания и обучения своих внуков.

С 1814 года начали проявляться у Николая Афанасьеви­ча первые признаки душевной болезни. Трудно сказать, чем была вызвана эта болезнь; семья приписывала это его паде­нию с лошади. Возможно, какая-то предрасположенность к ней была им унаследована от матери, и толчком к ее прояв­лению послужило отстранение от управления предприятия­ми. Ряд писем Николая Афанасьевича к отцу свидетельст­вует о том, как тяжело переживал он свой уход от дел. Так, письмо от 5 мая 1817 года он заканчивает следующими словами: «Покорный ваш сын, уничтоженная тварь Николай Г-ров». Иногда он подписывается «nihil» — «уничтоженный».

Николаю Афанасьевичу было тогда всего 26 лет. Сведе­ния о его болезни противоречивы. Видимо, вначале она проявлялась в сильной депрессии, но не систематически — бывали длительные периоды, когда он был вполне здоров.

В архиве хранится большое количество писем Николая Афанасьевича. Письма эти, написанные в последние деся­тилетия его жизни к сыну Дмитрию Николаевичу, вполне разумны. Николай Афанасьевич прекрасно сознает свое по­ложение в семье, тяготится им. Наталья Ивановна фактиче­ски бросила его; в начале 30-х годов совсем переселившись в Ярополец, Николай Афанасьевич жил в Москве сначала один, а потом с сыном Сергеем. Единственным человеком, заботившимся о нем, была жена сына Дмитрия Елизавета Егоровна. Николай Афанасьевич платил ей глубокой, иск­ренней привязанностью.

Письма его свидетельствуют о его большой доброте и от­зывчивости. Не имея возможности никому помогать материально, он старается хотя бы морально поддержать и утешить своих близких в трудные минуты жизни. Несомнен­но, от него унаследовала Наталья Николаевна свою доброту и душевную щедрость.

В Москве Гончаровы жили в собственном доме на Б. Ни­китской улице (теперь ул. Герцена, 50; дом не сохранился). Большая усадьба с многочисленными флигелями и хозяйст­венными постройками занимала целый квартал между Боль­шой и Малой Никитскими и Скарятинским переулком. Ве­роятно, как тогда было принято, при доме был и сад. В ста­ром флигеле, с провалившимися полами и дымящими печа­ми, со своим слугою жил больной Николай Афанасьевич. Тень этого несчастья лежала на всем никитском доме…

Наталье Ивановне в 1814 году было всего 29 лет. На пле­чи молодой женщины легла вся тяжесть забот о больном му­же, о доме и воспитании детей. Нет сомнения, что горе на­ложило отпечаток на ее характер — она ожесточилась, а с годами опустилась, стала пить... Суровая и властная, неурав­новешенная и несдержанная — такой рисуется она по пись­мам и свидетельствам современников. Впоследствии, ища утешения в религии, Наталья Ивановна превратилась в на­стоящую ханжу, окружила себя монахинями и странницами, целые дни проводила в домашней молельне. Под старость, живя почти постоянно у себя в Яропольце, она часто ездила на богомолье в местный Волоколамский монастырь, делала туда богатые вклады «на спасение души». В этом монастыре она и похоронена.

Наталья Ивановна получала достаточные средства на содержание семьи от свекра Афанасия Николаевича: 40 тысяч в год. Таким образом, казалось бы, семья была обеспечена. Но Наталья Ивановна бережливостью не отличалась и безрассудно тратила все, что получала. У Гончаровых было семеро детей: три сына — Дмитрий (1808-1859), Иван (1810-1881) и Сергей (1815-1865) и четыре дочери — Екатерина (1809-1843), Александра (1811-1891), Наталья (1812-1863), будущая жена поэта, и Софья, родившаяся в 1818 году и вскоре умершая.

Детей Наталья Ивановна воспитывала строго. Говорят, она иногда била их по щекам. Если какую-нибудь из дочерей требовали к матери, девочка долго стояла у дверей, не реша­ясь войти... До сих пор принято было считать, что Наталья Николаевна и ее сестры получили очень скромное домаш­нее образование. Знание французского языка, танцы, музы­ка и регулярное посещение церковных служб — этим обыч­но тогда ограничивалось воспитание девушек в дворянских семьях. Однако в свете новых материалов теперь можно сказать, что образование детям Гончаровых было дано зна­чительно выше среднего.

В ЦГАДА хранится много ученических тетрадей детей Гончаровых. Просмотрев эти толстые подшивки в картон­ных переплетах, можно сделать вывод, что дети подробно изучали историю (русскую и всеобщую), географию, рус­ский язык, литературу, мифологию и т. д. Нечего и гово­рить об иностранных языках — немецкий, английский и особенно французский они знали очень хорошо.

* * *

Те краткие сведения о Гончаровых, которые мы сочли необходимым предпослать последующим главам, являются фоном; на нем как бы рисуется картина семейных отноше­ний всех действующих лиц. Нам становятся ясны условия, в которых росли и воспитывались дети Гончаровы. Дед, при­ведший к разорению семью и жестоко отнесшийся к сыну; душевнобольной отец, суровая, деспотичная мать — вот лю­ди, окружавшие сестер и братьев Гончаровых. Несомненно, тяжелое детство и юность на Никитской не могли пройти бесследно для формирования их характеров.