Страница 4 из 11
– А вы когда-нибудь встречались с этим доктором Беллом? – поинтересовался Холмс с наигранным, как мне показалось, безразличием.
– Нет, – признался я, – пока не имел такой чести, но слышал, что это презанятная личность. Он, несомненно, придерживается передовых взглядов в преподавании и, насколько я понимаю, является убежденным сторонником новой теории о значении обеззараживания и стерильности во время хирургических операций. Не говоря уж о том, что он горячо пропагандирует развитие сестринского дела и уделяет много времени отстаиванию прав младшего медперсонала.
– Весьма любопытно. Охотно сведу с ним знакомство.
Мы оба замолчали. Даже в темноте я ясно ощущал пылкое желание Холмса очутиться сейчас в нашей квартире на Бейкер-стрит, куда в любое время мог явиться посетитель, что означало бы новое расследование и новую пищу для ума. Это не предвещало ничего хорошего, но я утешал себя тем, что в Эдинбурге настроение у него, возможно, улучшится. Я не мог удержаться от мысли, что знаменитый доктор Белл, интеллект и методы которого, похоже, не уступали Холмсовым, слегка тревожит моего друга. Впрочем, подобная неуверенность была вовсе не в духе прославленного сыщика, поэтому я выкинул эти соображения из головы и под мерный перестук колес незаметно погрузился в сон.
Глава 3
Наш поезд прибыл на вокзал Уэверли точно по расписанию, в шесть часов утра, в понедельник, двадцать второго марта 1882 года. Я отлично выспался, поскольку вполне привык к длительным путешествиям и к необходимости отдыхать в дороге, чтобы по прибытии чувствовать себя бодрым. Холмс же, подозреваю, спал урывками; впрочем, судя по всему, для него это было обычное дело: я часто слышал, как он до рассвета работает в нашей гостиной на Бейкер-стрит. Следствием его деятельности неизбежно являлся полнейший хаос, который, к огромному неудовольствию миссис Хадсон, царил в комнате, когда я выходил к завтраку. Сейчас я хотел было поинтересоваться у Холмса, как ему наша поездка, но тут с перрона донесся резкий свисток, и мои размышления прервали громкие крики. Я быстро выглянул в окно и увидел, что у соседнего купе проводник ругается с каким-то пассажиром. Поезд только что остановился, и я не понимал, когда успел разгореться спор, учитывая, что состав прибыл без опоздания.
Мы с другом вышли из вагона, и к нам тут же подскочил носильщик, чтобы помочь с багажом.
– Должно быть, Патрик уже ждет нас, а если нет, то он очень скоро будет здесь, – сказал я Холмсу. – В своей последней телеграмме он сообщил, что встретит нас с поезда. Вероятно, нам следует выйти из вокзала и поискать его.
Сыщик кивнул; мы велели носильщику взять наш багаж, и тот послушно повел нас к выходу. Проходя мимо грозного проводника, который по-прежнему спорил с тем же господином, я почувствовал укол любопытства.
– Скажите-ка, милейший, – обратился я к носильщику, – вы знаете, из-за чего разгорелся сыр-бор? Не могу не поинтересоваться, ведь проводник с таким пылом напустился на пассажира, – пожалуй, он даже перегнул палку. Неудивительно, что они сцепились друг с другом.
Носильщик оглянулся на меня:
– Точно не знаю, сэр, вы уж простите. Но я слыхал, что ночью кто-то попытался выпрыгнуть из вагона еще до того, как поезд остановился. В результате человек упал, и его затянуло под колеса.
– Боже милосердный! – воскликнул я.
– Вот-вот, сэр. Сегодня все куда-то спешат. Этого пассажира могла постигнуть та же участь. Потому-то ему и попало от проводника.
Мы с Холмсом переглянулись. Настала очередь моего друга задавать вопрос.
– И что думают: человек, попавший под поезд, стал жертвой несчастного случая или покончил с собой?
– Не знаю, сэр. Еще очень рано, и мне покамест не представился случай переговорить с тутошними всезнайками.
Разговор прервался; мы молча покинули вокзал, носильщик поставил наши саквояжи на мостовую и предоставил нас самим себе. Я стал оглядывать многочисленные кэбы и экипажи, запрудившие улицу, но нигде не замечал знакомого лица. Внезапно позади меня раздался громкий голос:
– Джон!
Я обернулся и увидел, что ко мне приближается элегантно одетый господин с аккуратными усиками и военной выправкой. Я поразился невероятному фамильному сходству, поскольку сразу понял, что это мой кузен.
– Джон, счастлив вновь видеть тебя! – проговорил Патрик, и мы обменялись сердечным рукопожатием. Затем он повернулся к моему спутнику: – А вы, должно быть, мистер Шерлок Холмс?
– Он самый. Рад с вами познакомиться, доктор Уотсон.
Он, в свою очередь, пожал руку Патрику, и тот указал на ожидавший поблизости фиакр. Кучер, ловко преодолев затор, взял наш багаж, а мы забрались в экипаж и с удобством устроились внутри. Патрик остался таким, каким я его помнил: учтивым, доброжелательным, однако не расположенным к слишком бурному проявлению чувств.
– Я очень рад, господа, что вы наконец добрались до Эдинбурга, – произнес он. – Надеюсь, путешествие прошло благополучно?
Мы заверили его, что все хорошо, добавив, однако, что движущийся поезд – не самое подходящее место для ночного отдыха.
– Совершенно справедливо. Мне иногда приходится по службе ездить в Лондон и обратно ночным поездом, и он мне совсем не нравится. Пока вы здесь, у вас будет предостаточно времени, чтобы отдохнуть. Впрочем, я надеюсь показать тебе лечебницу и факультет, Джон. И вам, разумеется, тоже, мистер Холмс, хотя я понимаю, что Джону, как врачу, это будет куда интереснее.
Мой друг снисходительно улыбнулся:
– Мне, безусловно, тоже интересно, однако главная цель моего приезда – присматривать за Уотсоном, чтобы он ненароком чего не натворил.
Я усмехнулся, так как мы с Холмсом оба понимали, что в действительности все было как раз наоборот, но не стал развивать эту тему в присутствии кузена.
– Я очень жду экскурсии, Патрик, – сказал я, – а кроме того, мечтаю познакомиться с твоим семейством.
Продолжая обмениваться любезностями, мы продолжали путь, а кузен тем временем выполнял роль гида, показывая нам достопримечательности и веля кучеру править мимо самых значительных из них.
Экипаж проехал по Принсес-стрит, окаймленной с одной стороны великолепными садами, и миновал памятник Скотту[2], возвышающийся над улицей. Затем наши взгляды невольно устремились к величественному Эдинбургскому замку, расположение которого было столь живописно, что сам Роберт Адам[3] не сумел бы придумать места лучше. Вид громадного сооружения, венчающего скалу, бывшую когда-то вулканом, поражал воображение. Замок отбрасывал на находящиеся внизу Старый город и парк гигантскую тень, достигавшую, подозреваю, даже крыш элегантного Нового города. Я украдкой взглянул на Холмса, который подался вперед, чтобы лучше видеть расстилающийся вокруг пейзаж. Сначала меня изумило, что красоты Эдинбурга сумели привлечь внимание Шерлока Холмса, но затем я сообразил, что он вовсе не склонен восхищаться замком: его цепкий взгляд примечал все, что видел: улицы, дома, людей, – надежно пряча в памяти любые детали, которые могли пригодиться в будущем.
Мы миновали Принсес-стрит, обогнули Замковую скалу, выехали на улицу, в которой я признал Хай-стрит, и покатили в направлении, противоположном тому, которое мы взяли на Принсес-стрит. К большой досаде Холмса и радости Патрика, я то и дело просил кучера остановиться и выходил из экипажа, чтобы более подробно осмотреть ту или иную достопримечательность. Несмотря на интерес моего друга к окружающему, он каждый раз делал вид, что сердится, демонстративно откидывался на спинку сиденья и застывал в этой позе, пока мы снова не трогались. Мы держали путь к Лейту[4] и докам, вид которых отнюдь не оказывал на зрителя целительного воздействия: над разгружавшимися балкерами[5] нависала мрачная туча, а вокруг сновали какие-то темные личности, которых, на мой взгляд, следовало изо всех сил избегать, в то время как знаменитого сыщика они, напротив, чрезвычайно интересовали. Как ни странно, в тот самый миг, когда я уже был не прочь попросить нашего хозяина повернуть обратно, к центру, Холмс встрепенулся и вновь подался вперед, уделяя жадное внимание малейшим подробностям. Когда мы вдоволь нагляделись на Лейт, нас повезли обратно в город, к дому моего кузена.
2
Памятник шотландскому писателю и поэту Вальтеру Скотту, высотой более 60 м, сооружен в 1840–1844 гг.
3
Адам Роберт (1728–1792) – шотландский архитектор-классицист.
4
Лейт – район Эдинбурга, примыкающий к порту.
5
Балкер – судно для перевозки грузов без тары.