Страница 13 из 52
Аббат Жерман тоже сидит на эстраде, но он точно не сознает этого. Растянувшись в кресле, откинув голову назад, он рассеянно слушает и, кажется, следит сквозь листву деревьев за дымом воображаемой трубки…
У подножья эстрады музыкальные инструменты блестят на солнце. Ученики всех трех отделений со своими учителями разместились на скамьях; за ними — толпа родителей. Профессор второго отделения усаживает дам. Ключи Вио, теряясь в толпе, перебегают от одного конца двора к другому, и то там, то здесь раздается: «дзинь! дзинь! дзинь!»
Наконец, начинается церемониал. Жарко. В палатке страшная духота… Толстые дамы с багровым цветом лица спят под тенью своих шляп, мужчины утирают плешивые головы красными фулярами. Лица, ковры, флаги, кресла, — все ярко-красного цвета. Произносится несколько речей, которым много аплодируют. Но я не слушаю их… Там, у окна первого этажа Черные Глаза шьют на обычном своем месте, и душа моя уносится к ним… Бедные Черные Глаза! Даже в этот день волшебница в очках не дает им отдыха.
После того, как произнесено имя последнего из награждаемых учеников последнего класса, раздается торжественный марш. Все встают с мест. Поднимается страшная суматоха. Профессора сходят с эстрады, ученики перепрыгивают через скамьи. Обнимаются, кричат: «Сюда! Сюда!» Сестры лауреатов гордо выходят с венками братьев в руках. Шелковые платья шуршат, пробираясь среди кресел… Маленький Человек стоит неподвижно за деревом и смотрит на проходящих красивых дам, краснея за свой потертый сюртук.
Мало-по-малу двор пустеет. У подъезда стоят директор и Вио, лаская детей и низко кланяясь их родителям.
— До будущего года! До будущего года! — говорит директор со слащавой улыбкой… Ключи Вио нежно побрякивают: «Двинь! двинь! дзинь! Возвращайтесь к нам, маленькие друзья, возвращайтесь к нам в будущем году».
Дети рассеянно прощаются и стрелой летят с лестниц.
Одни из них садятся в прекрасные кареты с гербами; матери и сестры подбирают юбки, чтобы дать им место. Пошел!.. Они мчатся к своим замкам… Они снова увидят свои парки, луга, качели под акациями, птичники с множеством редких птиц, пруд с лебедями и большую террасу с перилами, на которой по вечерам пьют шербет.
Другие взбираются в семейные шарабаны, усаживаются рядом с хорошенькими, смеющимися девушками в белых чепчиках. Правит сама фермерша с золотой цепью вокруг шеи… Погоняй, Матюрина! Мы возвращаемся на ферму, будем есть хлеб с маслом, пить мускатное вино и валяться в душистом, свежем сене!
Счастливые дети! Они уезжают… О, если бы и я мог уехать!
VIII. ЧЕРНЫЕ ГЛАЗА
Теперь коллеж опустел. Все разъехались… Во всех дортуарах эскадроны больших крыс нападают среди белого дня. Чернильницы высыхают в пюпитрах. Во дворах, на деревьях воробьи веселятся, пригласив всех своих товарищей — городских воробьев, воробьев аббатства и воробьев супрефектуры, и с утра до ночи там раздается оглушительное чириканье.
Из своей комнатки под крышей Маленький Человек слушает их, работая. Его оставили в коллеже на время каникул, и он пользуется этим для изучения греческих философов. Только в комнате его слишком жарко, и потолки очень низки. Задыхаешься тут… У окон нет ставен. Солнечные лучи врываются сюда, точно факелы, и раскаляют все. Штукатурка трескается, обваливается… Громадные мухи, отяжелевшие от жары, спят на стеклах окон. Маленький Человек делает всевозможные усилия, чтобы не уснуть. Голова его тяжела как-ъ свинец, веки смыкаются…
Работай же, Даниель Эйсет!.. Надо восстановить домашний очаг!.. Но он не может работать… Буквы в книге танцуют перед ним, книга начинает вертеться, затем стол и комната… Чтобы выйти из этого странного состояния, Маленький Человек встает, делает несколько шагов, но, подойдя к дверям, шатается и падает без чувств на пол.
На дворе чирикают воробьи, неистово трещат кузнечики, чинары, побелевшие от пыли, вытягиваются на солнце своими многочисленными ветками.
Маленькому Человеку снится странный сон. Ему кажется, что кто-то стучит в дверь его комнаты, что громкий голос зовет его: «Даниель!… Даниель!..» Он узнает этот голос; таким же тоном, много лет тому назад, голос этот кричал: «Жак, ты осел!»
Удары в дверь становятся чаще. «Даниель, сын мой, это я, твой отец! Отвори поскорей!»
О, ужасный кошмар! Маленький Человек хочет ответить, встать, отворить дверь. Он приподнимается на локте, но голова его слишком тяжела, он опять падает и теряет сознание… Когда Маленький Человек приходит в себя, он очень удивлен тем, что видит себя на белой постели, под большими голубыми занавесками. Мягкий свет, полная тишина кругом. Не слышно ничего, кроме однообразного боя часов и звона ложечки о фарфор… Маленький Человек не знает, где он, но ему хорошо. Занавески раскрываются. Эйсет-отец с чашкой в руках склоняется над ним с тихой улыбкой и полными слез глазами. Маленькому Человеку кажется, что это продолжение сна.
— Это вы, отец? Неужели вы?
— Да, это я, Даниель, дорогое дитя.
— Где же я?
— В больнице, уже около восьми дней… Теперь ты поправляешься, но ты был очень болен…
— Но как же вы, отец, попали сюда? Поцелуйте меня еще раз… Когда я смотрю на вас, мне все кажется, что это сон.
Эйсет-отец целует его.
— Ну, укройся, будь умница… Доктор не разрешает тебе говорить.
И, чтобы помешать сыну говорить, добряк говорит, не умолкая.
— Представь себе, восемь дней тому назад Общество Виноторговцев поручает мне объезд по Севеннам. Можешь себе представить, как я был рад случаю повидаться с моим Даниелем! Приезжаю в коллеж… Зовут тебя, ищут… Нет нигде Даниеля. Я велю проводить себя в твою комнату. Ключи внутри… Стучу… никакого ответа. Трах! взламываю дверь одним ударом ноги и нахожу тебя распростертым на полу, в жестокой лихорадке… Ах, бедный мой мальчик, как тяжело ты был болен! Пять дней в бреду! Я не покидал тебя ни на минуту… Ты все время бредил. Ты все толковал о восстановлении очага. Какого очага, скажи?.. Ты кричал: «Прочь ключи! Выньте ключи из замков!» Ты смеешься? Клянусь тебе, что я не смеялся. Боже! какие ночи я провел с тобою… И знаешь ли, этот Вио — его зовут Вио, неправда ли? — хотел воспротивиться тому, чтобы я ночевал в коллеже! Он ссылался на устав… Чорт возьми его устав! Какое мне дело до этого устава?.. Этот болван воображает, что запугает меня, бренча ключами под моим носом. Но я тут же осадил его.
Маленький Человек поражен смелостью Эйсета, затем, забыв о ключах Вио, он спрашивает:
— А мать? — простирая руки и точно собираясь обнять ее.
— Если ты будешь раскрываться, ты не узнаешь ничего, — отвечает Эйеет сердитым тоном. — Ну, укройся же… Твоя мать здорова, она у дяди Баттиста.
— А Жак?
— Жак-осел!.. То-есть Жак, в сущности, добрый малый… Да не раскрывайся же, чорт возьми!.. Положение его недурно. Но он вечно плачет. Впрочем, он очень доволен. Директор взял его в секретари… Он должен только писать под его диктовку… Довольно приятная работа.
— Так он всю свою жизнь будет писать под диктовку, бедный Жак!..
И Маленький Человек смеется от всей души. Глядя на него, Эйсет смеется, продолжая бранить проклятое одеяло, которое вечно сползает…
О, благодатная больница! Какие восхитительные часы Маленький Человек проводит под голубыми занавесками своей кровати!.. Эйсет не оставляет его, он проводит с ним весь день, сидя у его изголовья, и Маленькому Человеку хотелось бы, чтобы он всегда сидел тут… Увы! это невозможно. Общество Виноторговцев требует своего приказчика. Надо ехать, продолжать путешествие по Севеннам.
После отъезда отца юноша остается совершенно одиноким среди тишины больницы. Он проводит дни, читая в большом кресле, придвинутом к окну. Утром и вечером желтая мадам Касань приносит ему еду. Маленький Человек выпивает чашку бульона, съедает крылышко цыпленка и говорит: «Благодарю вас, мадам». И ничего более. От этой женщины веет лихорадкой, и она не нравится ему. Он даже не смотрит на нее.