Страница 2 из 5
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Настала ночь; покрылись теньюТавриды сладостной поля;Вдали, под тихой лавров сеньюЯ слышу пенье соловья;За хором звезд луна восходит;Она с безоблачных небесНа долы, на холмы, на лесСиянье томное наводит.Покрыты белой пеленой,Как тени легкие мелькая,По улицам Бахчисарая,Из дома в дом, одна к другой,Простых татар спешат супругиДелить вечерние досуги.Дворец утих; уснул гарем,Объятый негой безмятежной;Не прерывается ничемСпокойство ночи. Страж надежный,Дозором обошел евнух.Теперь он спит; но страх прилежныйТревожит в нем и спящий дух.Измен всечасных ожиданьеПокоя не дает уму.То чей-то шорох, то шептанье,То крики чудятся ему;Обманутый неверным слухом,Он пробуждается, дрожит,Напуганным приникнув ухом…Но всё кругом его молчит;Одни фонтаны сладкозвучныИз мраморной темницы бьют,И, с милой розой неразлучны,Во мраке соловьи поют;Евнух еще им долго внемлет,И снова сон его объемлет.Как милы темные красыНочей роскошного Востока!Как сладко льются их часыДля обожателей Пророка!Какая нега в их домах,В очаровательных садах,В тиши гаремов безопасных,Где под влиянием луныВсе полно тайн и тишиныИ вдохновений сладострастных!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все жены спят. Не спит одна.Едва дыша, встает она;Идет; рукою торопливойОткрыла дверь; во тьме ночнойСтупает легкою ногой…В дремоте чуткой и пугливойПред ней лежит евнух седой.Ах, сердце в нем неумолимо:Обманчив сна его покой!..Как дух, она проходит мимо.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пред нею дверь; с недоуменьемЕе дрожащая рукаКоснулась верного замка…Вошла, взирает с изумленьем…И тайный страх в нее проник.Лампады свет уединенный,Кивот, печально озаренный,Пречистой девы кроткий ликИ крест, любви символ священный,Грузинка! всё в душе твоейРодное что-то пробудило,Всё звуками забытых днейНевнятно вдруг заговорило.Пред ней покоилась княжна,И жаром девственного снаЕе ланиты оживлялисьИ, слез являя свежий след,Улыбкой томной озарялись.Так озаряет лунный светДождем отягощенный цвет.Спорхнувший с неба сын эдема,Казалось, ангел почивалИ сонный слезы проливалО бедной пленнице гарема…Увы, Зарема, что с тобой?Стеснилась грудь ее тоской,Невольно клонятся колени,И молит: «Сжалься надо мной,Не отвергай моих молений!..»Ее слова, движенье, стонПрервали девы тихий сон.Княжна со страхом пред собоюМладую незнакомку зрит;В смятенье, трепетной рукоюЕе подъемля, говорит:«Кто ты?.. Одна, порой ночною, —Зачем ты здесь?» — «Я шла к тебе,Спаси меня; в моей судьбеОдна надежда мне осталась…Я долго счастьем наслаждалась,Была беспечней день от дня…И тень блаженства миновалась;Я гибну. Выслушай меня.Родилась я не здесь, далеко,Далеко… но минувших днейПредметы в памяти моейДоныне врезаны глубоко.Я помню горы в небесах,Потоки жаркие в горах,Непроходимые дубравы,Другой закон, другие нравы;Но почему, какой судьбойЯ край оставила родной,Не знаю; помню только мореИ человека в вышинеНад парусами…Страх и гореДоныне чужды были мне;Я в безмятежной тишинеВ тени гарема расцветалаИ первых опытов любвиПослушным сердцем ожидала.Желанья тайные моиСбылись. Гирей для мирной негиВойну кровавую презрел,Пресек ужасные набегиИ свой гарем опять узрел.Пред хана в смутном ожиданьеПредстали мы. Он светлый взорОстановил на мне в молчанье,Позвал меня… и с этих порМы в беспрерывном упоеньеДышали счастьем; и ни разНи клевета, ни подозренье,Ни злобной ревности мученье,Ни скука не смущала нас.Мария! ты пред ним явилась…Увы, с тех пор его душаПреступной думой омрачилась!Гирей, изменою дыша,Моих не слушает укоров,Ему докучен сердца стон;Ни прежних чувств, ни разговоровСо мною не находит он.Ты преступленью не причастна;Я знаю: не твоя вина…Итак, послушай: я прекрасна;Во всем гареме ты однаМогла б еще мне быть опасна;Но я для страсти рождена,Но ты любить, как я, не можешь;Зачем же хладной красотойТы сердце слабое тревожишь?Оставь Гирея мне: он мой;На мне горят его лобзанья,Он клятвы страшные мне дал,Давно все думы, все желаньяГирей с моими сочетал;Меня убьет его измена…Я плачу; видишь, я коленаТеперь склоняю пред тобой,Молю, винить тебя не смея,Отдай мне радость и покой,Отдай мне прежнего Гирея…Не возражай мне ничего;Он мой! он ослеплен тобою.Презреньем, просьбою, тоскою,Чем хочешь, отврати его;Клянись… (хоть я для Алкорана,Между невольницами хана,Забыла веру прежних дней;Но вера матери моейБыла твоя) клянись мне еюЗарему возвратить Гирею…Но слушай: если я должнаТебе… кинжалом я владею,Я близ Кавказа рождена».Сказав, исчезла вдруг. За неюНе смеет следовать княжна.Невинной деве непонятенЯзык мучительных страстей,Но голос их ей смутно внятен;Он странен, он ужасен ей.Какие слезы и моленьяЕе спасут от посрамленья?Что ждет ее? Ужели ейОстаток горьких юных днейПровесть наложницей презренной?О боже! если бы ГирейВ ее темнице отдаленнойЗабыл несчастную навекИли кончиной ускореннойУнылы дни ее пресек, —С какою б радостью МарияОставила печальный свет!Мгновенья жизни дорогиеДавно прошли, давно их нет!Что делать ей в пустыне мира?Уж ей пора, Марию ждутИ в небеса, на лоно мира,Родной улыбкою зовут.