Страница 62 из 64
— Небольшую услугу. Последний раз. Клянусь честью. Небескорыстно. За пятьдесят тысяч долларов и сделанные мною фотографии.
— Что я должен сделать?
— Когда вы уезжаете с ипподрома?
— Через четверть часа.
— Поедете в Жаворонки, домой?
— Да.
— Обычной дорогой, по Минскому шоссе?
— Да.
— Я позвоню вам в машину. Хочу предостеречь вас от глупостей. Попытаетесь меня обмануть — достану из-под земли.
Спустя пять минут этот разговор был известен Ольховцевой. Она мгновенно собралась и поехала к Градолюбовой.
— Одевайся быстро. Кажется, начинается. У меня каждый человек на счету. Найдется и для тебя дело.
20 часов 47 минут.
Калужская площадь.
Темнеет. Квартира Решетникова. Телефонный звонок.
— Петр Егорович? Добрый вечер. Это опять я. Узнали? Прекрасно. Мне известно, что следователь пообещала не предавать ваше дело огласке, но о деньгах дипломатично — ни слова. Я прав?
— Допустим.
— Я оставляю вам половину, и мы больше не знаем друг друга.
— Какие гарантии, что сделка завершится именно так?
— Вам будет известен код и номер банковского счета, на который вы переведете деньги. Но самой надежной гарантией будут бумаги, которые я вам передам.
— Согласен, но при условии, что получу подлинники всех документов, перечисленных вами в нашем первом телефонном разговоре.
— Разумно. Теперь слушайте внимательно и все в точности исполняйте, Берете такси, обращаю на это особо ваше внимание, не попутную машину, не какую-либо другую, только такси, и едете к пристани речного трамвая «Ленинские горы». Такси отпускаете. Там вас будет ждать знакомый вам человек. Он передаст вам бумаги и, после того как вы ознакомитесь с ними, проведет необходимую банковскую операцию. Вы должны быть на месте не позднее, чем через сорок минут. Время пошло.
В трубке послышались частые гудки.
20 часов 51 минута.
Новоарбатский мост.
«Жигули» Михалкина. Телефонный звонок.
Михалкин вздрогнул. Помедлив мгновение, решил не испытывать судьбу.
— Где вы находитесь?
Все тот же ненавистный голос.
— Возле гостиницы «Украина».
— Так я и думал. По ходу движения, в доме 30/32, последнем перед станцией метро «Кутузовская», зайдите в магазин «Молоко». Он приметный: первая буква «о» на вывеске пляшет. У входа — камера хранения. Ключом, который я положил вам в бардачок, откроете ячейку под номером 37 и возьмете кейс. В нем ноутбук, негативы и папка с бумагами. На набережной, возле будки билетной кассы у пристани «Ленинские горы» дождетесь Решетникова и передадите ему папку. После того как он просмотрит документы, проведете на ноутбуке все необходимые финансовые операции согласно инструкции, которая там же. Въезд на набережную с Мосфильмовской улицы только по спецпропускам. Поэтому вы должны ехать через Ленинский проспект к спуску у Андреевского монастыря. Решетников появится там не позднее половины десятого. Постарайтесь не опоздать.
— Предположим, я в точности исполню все ваши требования. Предположим. Где уверенность, что после этого вы оставите меня в покое?
— Хороший вопрос. Я мог бы ответить: у вас нет выбора. Но я не кровожаден. Вы получаете негативы. Раз. В течение часа после завершения операции сможете снять с моего банковского счета, он указан в инструкции, причитающуюся вам сумму и перевести в любой банк. Это два. К тому же я доверяю вам подлинники ценных документов. Как видите, я полностью полагаюсь на вашу порядочность. Можно сказать, вверяю вам свой капитал и свою безопасность. Вы удовлетворены?
Михалкин понял, что настаивать дальше бесполезно. Гарантий, конечно, никаких. Да и наивно было бы ждать чего-то иного.
21 час 05 минут.
Смоленская площадь.
Джип «Вранглер» Ольховцевой. Сгущаются сумерки. Она звонит Липатникову.
— Павел Михайлович, пора.
— Записываю адрес. Куда должен выехать ОМОН?
— Необходимо блокировать оба выезда с набережной у Воробьевых гор: со стороны Андреевского монастыря и Мосфильмовской улицы.
— Одновременно блокировать два выезда не удастся: зарезервирован лишь один автобус. О транспорте вы ничего не сказали.
— Тогда в первую очередь пусть блокируют выезд на Мосфильмовскую улицу. К другому выезду пусть едут поверху. Ни в коем случае омоновский автобус не должен появляться на набережной.
— Понял. Будут на месте не позднее двадцати двух ноль-ноль. Раньше никак не смогут добраться. Чисто технически.
— Годится. Где будете вы?
— Естественно, в районе Андреевского спуска, куда омоновцы смогут прибыть позже.
— Очень хорошо. Я полагаю, что основные события развернутся возле будки билетной кассы у пристани «Ленинские горы». Поставьте машину недалеко от спуска, оставьте включенным мотор и ждите. Включайтесь в операцию только по моей команде. Связь со мной, как условились в институте.
Часы на приборной панели тревожно отстукивали секунды.
— Наташа, посмотри. Мне кажется, «Мерседес» сзади справа пасет нас. Не отстает и не пытается обогнать.
— Все может быть. Не упускай его из виду. Пуленепробиваемые стекла в машине твой Володька поставил на совесть? Не подведут?
— Не должны. Если он этим занимался, можешь быть спокойна.
— Я что? Я спокойна. Я за тебя опасаюсь.
— Ой, только не надо меня пугать. Я и без этого трясусь от страха. Ты хоть приблизительно представляешь, что там нас ждет? Сколько их? Что это за люди? Ты все строишь на доверии к этому Липатникову. А вдруг он не тот, за кого себя выдает? Он — хороший знакомый убитого и вполне может быть в числе подозреваемых. У тебя есть записи телефонных разговоров Решетникова с вымогателем и голос Липатникова. Ты пыталась их идентифицировать?
— Ты забыла об особой примете, которую дал мне Михалкин. Серповидный шрам ниже запястья на правой руке. Его у Липатникова нет. Скажу больше, когда я приехала к нему в управление, он вышел меня встречать. Меня это насторожило. Кабинеты у начальников такого ранга в ГУВД прослушиваются. Он объяснил невозможность принять меня у себя в кабинете тем, что там меняют проводку. Мои люди проверили. Он не солгал. И уж совсем обезоружил тем, что действительно зарезервировал подразделение ОМОН, готовое выехать по первому моему требованию. Что же касается идентификации по голосу, то тут все значительно сложнее. Существуют портативные шифраторы, разработанные специально для того, чтобы делать неузнаваемым голос при телефонных переговорах. Несложное устройство незначительно меняет основные модуляции голоса, по которым проводится опознание, и делает его неузнаваемым. Лишь при наличии того же устройства, настроенного именно так, как в момент телефонного разговора, можно получить желаемый результат. Как видишь, все это довольно зыбкая основа для окончательных выводов.
Пискнул зуммер радиотелефона. Ольховцева знаками показала подруге, чтобы она помолчала.
— Да. Так. Так. Очень хорошо. Повтори слово в слово его приказ ОМОНу. Понятно. Схема взаимодействия остается та же. Продолжайте держать Михалкина и Решетникова в пределах радиовидимости на предельном удалении. С этого момента больше ни слова в эфир открытым текстом. И никакой самодеятельности. Когда прибудет на место ОМОН — сообщите. Конец связи.
21 час 27 минут.
Автостоянка у Андреевского монастыря.
Стемнело. Ольховцева паркует машину у спуска на набережную, выключает фары и свет в салоне. Градолюбова зябко кутается в плед и с тревогой всматривается в чернильную темень за окном. Ей жутковато. Того и гляди, оттуда полыхнут вспышки выстрелов.
Минуты три спустя, мягко покачиваясь на рессорах, подкатывает триста двадцатый «Мерседес» и останавливается на противоположном краю стоянки. Двигатель приглушенно работает. За тонированными стеклами не видно, кто сидит за рулем и сколько человек в салоне.