Страница 15 из 95
отвергнет из-за непрниязни ко мне, то вестовые ему объяснят, что решение
принималось совместно с другими царевичами-чингизидами, пусть тогда он
прибудет сюда и послушает их доводы. Это послужит оправданием нашей тайной
встречи с Шейбани-ханом без него, и успокоит в мыслях по поводу заговора, –
джихангир снова подался вперед. – Нам нужно решить множество вопросов по
возвращении войска в орду без потерь, от обоза приходят известия, что там
начали бросать повозки с добром, потому что днем солнце взялось припекать и
колеса стали вязнуть в сыром снегу. По утрам и по вечерам снег схватывается
еще морозами, не давая коням пробиться копытами к прошлогодней траве, а
зерна и сена на всех давно не хватает. Весна в урусутских краях наступила
раньше обычного, если дороги развезет, то мы можем задержаться здесь до тех
пор, пока они не подсохнут. И это будет наш позор.
– Ты прав, мой молодой господин, так-же рассудил бы и твой дед, Великий
Потрясатель Вселенной, да будет ему раем Вечное Синее Небо, – согласился
старый полководец. – Если бы не Тыржик, этот маленький город, под которым
нам пришлось задержаться на четырнадцать дней, войско успело бы перейти по
снегу самые широкие урусутские реки и без потерь оказаться на степных
просторах. А теперь нам придется лишиться большей половины добычи, захваченной воинами, потому что тащиться со всем этим добром по
надвигающемуся к нам с юга половодью будет невозможно.
– Да, это так, – кивнул головой джихангир. – А если мы задержимся и
возле Козелеска, то этот вопрос осложнится еще больше.
– Теперь все зависит от Гуюк-хана и его правой руки Бурундая, – добавил
Субудай-багатур. – От их воинского умения брать крепости без нашей помощи.
Широкое лицо Бату-хана снова стало наливаться дурной кровью, он нервно
подергал щекой:
– Этот выскочка способен только держать нож за пазухой и нападать со
спины, – прошипел он сквозь редкие зубы, вспоминая случай, произошедший в
его шатре перед взятием столицы урусутов Ульдемира, когда был убит в
окрестностях Коломны самый младший из чингизидов Кюлькан, погнавшийся за
отрядом конных урусутов и попавший в их засаду. Тогда вместе с ним были
опущены в могилу живыми, кроме его любимых лошадей, сорок самых красивых
урусутских девушек-девственниц. А Гуюк-хан после этого нашел еще один повод, чтобы обвинить джихангира в гибели царевича, и наброситься на него с
кинжалом в присутствии других чингизидов. Тогда все обошлось без единой
царапины на непримиримых врагах, но этот факт не давал никакого повода для
успокоения. Саин-хан сузил тонкие губы в белую нитку. – Крепость Козелеск
должна быть взята этим хитрым манулом-степным котом, ублажающим себя, как и
царевич Бури, турсуками хорзы и орзы и меняющим женщин по десятку за одну
ночь.
Непобедимый вскинул круглую голову с натянутым на нее собачьим
малахаем, глубокие морщины на его лице собрались в маску полного одобрения
высказанному хозяином шатра, что бывало довольно редко. Он почувствовал
вдруг, что за утверждением о безоговорочном взятии крепости должен
последовать вывод, доступный только людям, одаренным большим умом. А
джихангир продолжал:
– Мы не имеем права оставлять в стране урусутов ни одного города, оказавшего нам сопротивление, не взятого нами и не разрушенного до
основания. Это может послужить примером для врагов, оставшихся в живых, чтобы они начали собирать против нас новое войско и отказа урусутов платить
дань, которой мы их обложили.
Старый полководец закачался на ковре взад-вперед и издал громкое
восклицание, не в силах сдержать радости, возникшей в его впалой груди от
последних слов ученика:
– Сейчас ты абсолютно прав, саин-хан! – воздел он руки вверх, с трудом
поднимаясь с места. – Это слова не просто великого полководца, а
государственного мужа, думающего о своем народе на века вперед.
Джихангир тоже сошел с трона, ему претило, как и мудрому воину, стоявшему перед ним, выражение высоких чувств, чтобы скрыть волнение от
похвалы, он прошел на середину шатра:
– Мы должны встретить моего брата Шейбани-хана и других царевичей у
входа, сейчас надо добиться от них абсолютного доверия к себе, чтобы перевес
в силах был на нашей стороне, – открыл он главные козыри перед верным другом
своего деда. – Ведь нам предстоит вернуться в эту страну и пойти дальше, до
последнего моря, как завещал нам Священный Воитель. И кто будет во главе
объединенного войска в следующий раз, зависит только от нас, и даже в этот
момент.
Но великий полководец вдруг сменил одухотворенное выражение на лице на
едва заметное недоумение, он даже немного сгорбился, прижав к впалой груди
высохшую руку и превратившись снова в старого и бездомного пса, еще не
растерявшего былого величия:
– Джихангир, я против такого поступка, он покажет перед чингизидами
твою слабость и раскроет твои замыслы на будущее, – непривычно громко
воскликнул Субудай. – Сейчас тебе нужно умножать власть не только
убедительными победами над урусутами, но и действиями. Ты должен встретить
родных братьев и остальных родственников, восседая с непроницаемым лицом на
походном троне, чтобы ни одно движение не смогло выдать твоих истинных
чувств и намерений. Тогда царственный вид прибавит к твоим великим победам
еще один плюс, который застрянет у них поперек горла.
Бату-хан быстро вскинул голову и вперился в преданного учителя
немигающим взором, ему впервые довелось услышать от него подобное
откровение, Субудай вел себя сдержанно со всеми, тем более с ним, внуком
Потрясателя Вселенной, покинувшего этот мир. Но сейчас старый полководец в
ответ на его откровения тоже не стал скрывать тайных мыслей, и они сказали
джихангиру о многом, о том, что у него есть два сына, которых он мечтает
увидеть не только темниками, но на вершине власти в Каракоруме, где заседал
курултай, а так-же об отношении к другим чингизидам, занимавшим по его
мнению посты, которых они были недостойны. Саин-хан еще раз окинул учителя
пристальным взглядом и как бы в размышленях передернул плечами: – Вполне возможно, что твоими устами говорит истина, хотя иногда
казалось, что я веду себя со своими родственниками слишком заносчиво, чем
навлекаю на се6я их раздражение и гнев, – раздумчиво заговорил он и
замолчал. Затем, словно приняв какое-то решение, сделал шаг вперед. – Нам
все равно нужно выйти на воздух, мне кажется, что мы переутомились от
бесконечного перехода по лесным дорогам. Урусуты очень странный народ, я
думаю, что они ничего еще не осознали и нам следует от них ждать немало
неприятностей.
– Так, саин-хан, эта страна еще не проснулась и нам выгодно, если она
будет погружена в сон еще долгие века, – поспешно кивнул Субудай круглой
головой, он пристроился немного сзади господина. -Урусутов не следует
тревожить слишком часто нашим присутствием в их землях, надо только
постоянно подгонять их в нужном нам направлении и доить как белую кобылицу, наслаждаясь пенным кумысом.
Оба венценосных собеседника откинули полог и вышли из шатра на свежий
воздух. Два кебтегула с широкими плечами, стоящие у входа с круглыми щитами
и длинными копьями, замерли изваяниями на расставленных ногах. Был глубокий
вечер, воздух с запахом легкого морозца был чист и свеж, на небе роились
маленькие звездочки, их было неизмеримо больше, нежели над степями
монгольской империи, словно они здесь брали не величиной, а количеством.
Небо тоже вознеслось на недосягаемую высоту, наверное, урусутский бог не
слишком любил свою паству, поэтому улетел от нее подальше. Вид с холма, на