Страница 20 из 64
Вода из друидских источников тем не менее унимала жажду быстро и надолго, так что Элейни до сих пор почти совсем не хотелось пить.
После примерно пяти миль небыстрого хода был устроен второй большой привал, и все отдыхали еще один спокойный час. Сейчас Солнце клонилось к закату, становясь все более алым, и тени удлинялись налево от путников. До заката, по словам Ллейна, оставалось еще почти полтора-два часа. То есть сейчас было около четырех вечера.
Именно в этот момент уставшие жеребцы, казалось, обрели второе дыхание. Элейни пропустила момент и не увидела, что именно сделал Ллейн, но после небольшой остановки, во время которой никто с коней не слезал, они все трое вдруг начали громко фыркать, весело ржать и внезапно ринулись вперед, будто хозяева направляли их мчаться наперегонки или словно у них был весенний гон.
Элейни, уже достаточно долгое время мирно дремавшая, опершись на Ллейна, чувствующая крепкие руки, обнимающие ее, и успокаивающий жар стройного, гибкого мужского тела, теперь встрепенулась, резко просыпаясь и с испугом оглядываясь на лучника, уверенная, что, не будь рядом его, она уже давно упала бы в траву.
Тот спал! Он как будто и не заметил тряски от чрезмерной резвости гнедых коней, внезапно снова ставших молодыми и сильными!
Элейни была так потрясена этим, что неожиданно хмыкнула и тут же рассмеялась.
Эльф едва заметно улыбнулся, открывая глаза. Лицо его было теперь гораздо более уверенным и свежим. Столь же непроницаемо-спокойным, как раньше.
— Все хорошо, — сказал он, чуть отстраняясь и раз^ глядывая девочку своими глубокими темно-серыми глазами, чей взгляд был тверд и пронзителен... — как наконечник стрелы, подумала поэтичная Элейни.
Потом до нее дошло, что она сидит к нему вплотную и что впервые так близко рассматривает лицо настолько красивого человека, то есть эльфа, то есть совершенно прекрасное лицо этого красавца: нос у него был прямой, скулы высокие, а губы — само совершенство. Затем она сообразила, что ее рот полуоткрыт от изумления, и поняла, что выглядит крайне выразительно.
— Ой, — сказала она, для того чтобы что-нибудь сказать, и осторожно закрыла его.
— Я держу тебя, — мелодично и спокойно заметил эльф, глядя на нее, и почему-то ему не понадобилось повышать голос, чтобы свист ветра и топот копыт не заглушал его, — не бойся.
— Я не боюсь... Почти совсем, господин Ллейн, — громко ответила она, заставляя себя повернуться вперед и не любоваться его лицом, не краснеть при виде его мерцающих серых глаз, — только чего они помчались?
— Я приказал им, — чуть наклонившись, почти на ухо девочке ответил он. — Нам нужно как можно быстрее уйти от леса. Ты же помнишь, что там.
— Да, — кивнула она.
— Тебе больше не страшно? — Элейни широко улыбнулась. Обернулась, посмотрев вокруг. Ветер бил ей в лицо, вокруг, сколько хватало взгляда, тянулись бесконечные луга и поля. Холмы были вокруг, но совсем нечасто, и большая часть пространства являлась равниной.
Вайра скакала на своем Малыше, немного отстав от остальных, и казалась королевой, за которой вьется по ветру широкий шлейф; она совсем не держалась за своего крепыша руками, в то время как Герт, вырвавшийся на быстроногом Вихре уже довольно далеко вперед, даже пригнулся к шее жеребца, обхватив ее руками у основания, чтобы не упасть. Элейни на мгновение почувствовала его напряжение и усталость, но свежий, холодный ветер сразу же смыл их, будто ничего и не было только что...
Они скакали вперед.
Вперед, и Солнце светило на них с небес, червонным золотом раскрашивая всадников и мир, несущийся под копытами их коней.
Ветер свистел в ушах, голова уже кружилась от быстрой скачки. Элейни быстро стало холодно. Плащ и до того не защищал ее голых голеней и икр, а теперь ветер выстудил даже жар, идущий от разгоряченного бока гнедого.
— Замерзла? — тут же спросил эльф, и Элейни снова порадовалась его чуткости.
— Да, — неловко пожав плечами, ответила она, — ногам холодно...
— Подожди, — не сделав ни одного движения, но почти вдвое замедлив бег своего коня, лучник отнял левую руку от ее плеча и достал что-то из правой поясной сумки.
— Возьми, — сказал он, — съешь.
— А... что это? — спросила она, даже при медленной рысце с трудом заставляя себя отпустить единственную опору (в виде его правой руки) и принимая полосатую светло-желтую, полупрозрачную ягоду величиной с ноготь большого пальца.
— Желтый крыжовник. Живое тепло, — ответил эльф, — одно из творений Брата-зеленщика. Попробуй.
Элейни несколько мгновений рассматривала чуть золотистую ягоду, затем, решившись, осторожно раскусила ее.
— Оу-у-оу-у! — воскликнула она мгновение спустя, не разжимая рта, в котором брызнул горячий, прямо- таки пылающий сок, кислый, как клюква, и даже еще сильнее, сводящий, вяжущий десны и нёбо; по всем членам от этой горячей кислости прошла судорожная дрожь, Элейни проглотила его и почувствовала, как разливается по телу волна жара, как гудит и слегка кружится голова.
— Спелый, — спокойно констатировал эльф, наверное чуть заметно улыбаясь у нее за спиной.
— Ой-ей-ей!.. — ответила Элейни, рот которой по- прежнему наполнял вяжущий, терпкий и кислый вкус. Ничего, — добавил Ллейн, — сейчас пройдет. Волна жара из живота и солнечного сплетения поднялась к плечам, обнимая их, охватывая бока и спину, а кровь, пульсируя, разносила ее еще дальше — в руки и ноги.
— И правда, — ответила Элейни несколько биений сердца спустя, — тепло. Так тепло...
Руки и ноги ее совсем не чувствовали холода, а северный ветер, всепроникающий и настойчивый, нес лишь приятную свежесть.
— Здорово, — воскликнула девочка, чувствуя, как учащенно бьется сердце, как успокаивается, замирает равномерно разлитый по всему телу жар, — как здорово!.. Спасибо вам, господин Ллейн!..
Вопреки ее ожиданиям, эльф не поправил ее и не попросил обращаться к нему только по имени, впредь опуская слово почтения. Наверное, подумала Элейни, он к такому привык. Верно, эльфы здесь в большом почете среди людей. Как Верны или Гуры в Империи Хор.
Но думать и вспоминать сейчас ей не хотелось; свободная и незамутненная радость билась в ее сердце, и постепенно внутри нее нарастало чистое, всепоглощающее ликование.
Она скакала на коне, не чувствуя даже удерживающих ее рук, и скачка эта, быстрая, страстная, радостная, с частыми, громкими перекрикиваниями каждого из троих несущихся вперед коней, делала ее счастливой.
Земля, одетая в живой зеленый плащ, неслась ей навстречу, и там, впереди, за новой грядой высоких, коричневатых холмов, плотным строем вырастающих из ровной скатерти полей, прилипших друг к другу и образующих вытянутое полукольцо, загнутое остриями туда, вперед, поросших деревьями и кустами, их ждало...
— А-а-ах! — воскликнула Элейни, резко и громко дернувшись во внезапном напряжении и едва не свалившись с коня.
«Мама! — мысленно крикнула она. — Мамочка!»
Эльф остановил коней кратким словом-командой, которая прервала их бег в очередном прыжке; они словно врезались в невидимую преграду. Вскочив на дыбы, Вихрь чуть не сбросил вцепившегося в него Герта, и только резкая команда Ллейна более или менее успокоила его. Малыш остановился, нервно переступая с ноги на ногу и крупно дрожа; в глазах его был испуг. Гром встал как вкопанный, не смея двигаться до сих пор, и весь вид его выражал удивление и страх. Он не мог понять, что так разгневало хозяина.
— Тише! Стоять! Успокойтесь! — Не повышая голоса, ясным, напевно-плавным, властным тоном Ллейн приказал всем троим, особенно громко ржущему недовольному Вихрю, стихнуть и замереть.
Они так и сделали, и даже жеребец Герта, горячий и молодой, лишь фыркал от волнения, никак не в силах успокоиться. Сам Герт с серым от неожиданного испуга лицом оглядывался, пытаясь подвести вырвавшегося вперед коня к остальным, вставшим довольно близко друг к другу.
— Что там? — спросила Вайра, тут же догадавшаяся о причине внезапной остановки. Лицо ее было довольно спокойным, она казалась очень заинтересованной и ничуть не смущенной.