Вторжение

Губы у них были мягкие, влажные и шершавые. И последние оставшиеся у Ллейна сухие яблочки с ее тонких, замерших рук они прибрали с удовольствием.

— Ой, — сказала Элейни, подавившая дрожь подкравшегося и обнявшего ее волнения и страха, — какие вы милые!..

Жеребцы переглянулись, зафыркали, как один, замотали хвостами, будто бы отгоняя комаров, и Гром вдруг негромко и очень протяжно заржал.

— И-и-и-и! — вибрирующе пропел он. — И-и-и-и!

— Рады знакомству с тобой, — перевел Ллейн, похлопав своего коня по крупу и кивнув своим мыслям. Затем принял какое-то решение и, подняв взгляд на Элейни, спросил девочку:

— Ты хотела бы ехать со мной?

Элейни почувствовала, как приливает к щекам кровь, как они начинают жарко пылать.

— Да, — сглотнув, сказала она, будучи одновременно испуганной и восхищенной. Светловолосый эльф, создание высокое, сильное, стройное и прекрасное, таинственное и очень-очень будоражащее ее воображение, был недоступен, загадочен и молчалив. Ранее их отношения были... никакими. Они ведь только что познакомились, и у обоих было с кем разговаривать о важном для каждого из них. Теперь же светловолосый красавец-эльф выказывал девочке знаки внимания, которые можно было истолковать...

«Перестань, дура! — Элейни тут же одернула себя. — Надо же, всем так нужна, все в нее влюбляются! Дурочка глупая! Малолетняя... малолетка!..» Слово, непривычное, нелюбимое, говоренное о ней несколько раз в воспоминаниях темных и далеких, запрятанных глубоко, как самый тяжкий ночной кошмар, сейчас нахлынувший на девочку с новой силой, вызвало в ней яркое негодование, смешанное с испугом.

Она вспыхнула так, что ощутила пылание лба, шеи, губ и щек.

«Тихо, тихо, — сказала она себе, опуская взгляд и делая вид, что поправляет эльфийский плащ, — успокойся, успокойся...» Ей захотелось стукнуть кулаком о стену, выражая 1; внезапно вспыхнувшую злость, злость маленького зверька, вынужденного опасаться всех и вся и страстно желающего отыскать место и время, в котором можно было бы просто, спокойно и хорошо жить, не опасаясь каждого шороха и каждой приходящей в голову мысли...

Слезы все-таки появились в зажмуренных глазах; они даже хотели потечь вниз, но девочка внезапно отыскала в траве примятый белый цветок и тут же наклонилась поднять его, смахивая капли с длинных ресниц.

— Конь Вайры слишком мал, — тихо сказал эльф, и Элейни побледнела, резко распрямилась, бледная, с раненым цветком в руках, понимая, что ни одна из ее мыслей не осталась для него тайной.

— Мой сильнее и выносливее его, — продолжал эльф. — Ты могла бы ехать с Тертом, но... он будет слишком сильно отвлекаться.

— Да, — прошептала Элейни, не в силах говорить громче и четче, чувствуя стекающую по щекам соль.

Вайра и Терт молчали, из чего девочка заключила, что ее плач стал заметен всем.

— Простите, — собираясь с силами и утирая алое лицо, попросила она, — мне просто стало страшно...

— Не бойся, — сказала Вайра, — давай я помогу тебе сесть.

— Спасибо, — ответила Элейни, стараясь не смотреть Герту в глаза.

Она чувствовала себя очень скверно. И самое главное, сама толком не знала почему.

Эльф легко взлетел на спину Грому. Тот замер, перестав даже фыркать и переступать с ноги на ногу. Затем искоса глянул, пытаясь понять, всем ли доволен хозяин. Светловолосый погладил его гриву, длинными тонкими пальцами, словно гребнем, расчесывая ее.

— Садись, — сказал он, указывая Элейни впереди себя.

Отчим всегда катал ее именно так, хотя это было не совсем удобно; здесь же, без седла, так было лучше, чем ехать, обхватив лучника за талию руками. Элейни и так боялась свалиться с коня во время какого-нибудь неожиданного прыжка...

Вайра легко-легко подняла ее, словно невесомую (она была все-таки очень сильной женщиной), и Ллейн подхватил одной рукой, усаживая впереди себя.

— Держись ногами, — сказал он, — и ничего не бойся. Я тоже буду крепко тебя держать.

Элейни глубоко вздохнула и, прижавшись спиной к его груди, внезапно успокоилась.

«Сколько можно бояться, — как-то совсем спокойно подумала она, — они ведь все так заботятся обо мне... Наверное, лучше, что я попала сюда. Очень даже хорошо».

Вдыхая запах кожи, идущий от него, смешанный с тонким, холодным запахом какого-то растительного сока, и даже не обращая никакого внимания на ревнивый и почти обиженный взгляд Герта откуда-то сбоку, она прикрыла глаза, стараясь сидеть неподвижно и крепче сжимать ноги, ожидая начала скачки.

«У меня все будет потом болеть, — подумала она, —j я ведь никогда долго не скакала...»

Гром, кажется, был вполне доволен своей ношей, по крайней мере его фырканья и нетерпеливые переступания возобновились; уши его шевелились, следуя за звуками, идущими со всех сторон, а хвост, судя во шелесту, все так же качался из стороны в сторону, похлестывая коня по бокам, отгоняя назойливых комаров, которые каким-то чудом изредка проникали сквозь невидимый барьер, поставленный Вайрой.

Герт тем временем взобрался на Вихря, который сначала заржал, чем-то недовольный, но затем, повинуясь легкому касанию и тихому слову изогнувшегося и дотронувшегося до его шеи Ллейна, успокоился, гарцуя на одном месте.

Вайра коснулась головы Малыша, тот удивленно посмотрел на нее, словно спрашивая: «Что, я правильно расслышал? Именно так?..», а затем, получив утвердительный кивок головой (и скорее всего мысленный импульс Отверженной), медленно, осторожно, немного неуклюже опустился на колени, позволяя женщине без труда вскочить себе на спину. Потом двумя рывками поднялся, потоптался на месте, привыкая к новой, совсем незнакомой тяжести, и замер, вопросительно глядя на нового, светловолосого и двуногого вожака.

— Но! — повелительно бросил Ллейн, направляя коней вперед. — Но-о!..

Глаза его при этом вспыхнули странным, неожиданно мальчишеским задором, а Вайра, удивленная, невольно усмехнулась. Увидевшая это Элейни, поразмыслив, решила, что эти двое — совершенно не подходящая друг другу пара. Тем более что эльфы, как сказала Маритта, в отличие от людей, живут по нескольку сотен лет. Вот уж действительно, раса Высоких, хотя и не бессмертных...

И они тронулись, увеличивая скорость, начиная свой путь, петляющий между холмами.

Никто из них тогда не знал, на сколько часов, дней или лет растянется эта дорога, начавшаяся с бездорожья, и чем она закончится для каждого из ступивших на нее.

7

Ветер свистел в ушах, голова уже кружилась от быстрой скачки.

Сначала были два с половиной часа неспешного хода среди холмов. Потом обширные всхолмленные земли закончились, и теперь основные, частые и пересекающиеся ряды холмов остались у них позади, впереди встречаясь лишь изредка. Кони, ступив на ровную землю, резво рванули, и Ллейн даже не стал успокаивать их. Жеребцы, призванные силой друидского волшебства, были словно выкованы из старой темной бронзы: неторопливо проскакав два с половиной часа без отдыха, они даже не притомились, а, наоборот, только и ждали ровной земли, чтобы) показать хозяину свою прыть.

Как только под их копытами оказались устеленные высокой травой луга, все трое, не дожидаясь слов эльфа, устремились вперед, издавая громкие протяжные ржания, вскидывая головы, словно стремясь освободиться от невидимой уздечки или просто стараясь в полную грудь дышать солнечным светом и переходя чуть ли не на галоп.

Но час или около того спустя они все же устали, резко перешли на рысь, затем на шаг. Ллейн остановил их и устроил привал; отдохнув около трех часов, они снова пустились в неспешный путь, который длился вот уже два часа.

У Элейни болели руки, болели ноги, страшно ныли поясница й спина. На каждом из трех кратких привалов Вайра немного успокаивала ноющую боль легкими касаниями руки, и путники ехали дальше.

За это время они не нашли ни реки, ни ручья, хотя Ллейн и не особенно старался. По крайней мере он ни разу не приказал коням свернуть в сторону от выбранного направления, и все время они скакали точно на юго-запад.