Страница 19 из 65
Никею опоясывают удивительные стены с более чем тремястами высоких башен. Мы встретили здесь отважных турецких воинов и бесчисленную рать господню, которая уже четыре недели насмерть билась с никейцами. Незадолго до того, как мы прибыли к воинству, Солиман[90], приготовившись к войне, напал неожиданно с огромным войском на наших, рассчитывая этим нападением прорваться в город, чтобы помочь своим[91]. Но по божьему милосердию это необдуманное намерение получило иной исход. Быстро изготовившись, наши жестоко встретили турок: все тотчас повернулись спиной и обратились в бегство. Наши неустанно преследовали их, многих перебили и гнали на большое расстояние, кого раня, кого убивая; и если бы не крутые горы, незнакомые нашим, то враг испытал бы в этот день непоправимое поражение. Из наших же не пал никто[92]. Потом вся наша рать ударила совместными силами и, пустив в ход баллисты и луки, поубивала массу турок, включая и их предводителей.
Из наших, правда, тоже были убитые, но немногие: из именитых рыцарей никто, кроме Балдуина Фландрского из Гента[93]. Наши досточтимые князья, видя, что Никея защищена башнями, о чем уже я сказал, которые нельзя взять обычными средствами, приложили немалый труд, чтобы соорудить чрезвычайно высокие деревянные башни с бойницами и построить всякого рода орудия[94].
Узрев это, устрашившиеся турки сообщили императору[95], что готовы сдать город на условии, если разрешит им выйти из города хоть и безо всего и в оковах, но гарантирует жизнь[96]. Узнав об этом, достопочтеннейший император прибыл к нам: он не отваживался войти в свою Никею, чтобы не потерпеть от бесчисленного народа, который чтил его как отца.
Он прибыл к нам морем на остров[97]; все наши князья, кроме меня и графа Тулузского, поспешили ему навстречу, чтобы разделить с ним радость победы. Он принял их, как и следовало, с великим удовольствием. Император особенно сильно обрадовался, что я остался у города, словно я подарил ему гору золота. Продолжая пребывать на том же острове, он распределил добычу таким образом, что все драгоценнейшее, как-то: золото, камни, серебро, одежды, кони и тому подобное досталось рыцарям, пропитание же — пешим. Помимо того, он обещал выдать князьям из собственной сокровищницы, как уже упоминалось.
Таким образом 19 июня бог восторжествовал — великая Никея пала. В книгах сказано, что святые отцы первоначальной церкви устроили в Никее собор[98] и, истребив арианскую ересь, утвердили, внушением святого духа, веру в святую троицу. Ныне же сей град, являвшийся некогда вместилищем заблуждений, божьей милостью, трудами слуг господних стал служителем истины.
В заключение скажу тебе, любовь моя, что коли нас не задержит Антиохия, то через пять недель мы будем в Иерусалиме[99].
Будь здорова!
Epistula I Stephani comitis Carnotensis ad Adelam uxorem suam. — H. Hagenmeyer. Die Kreuzzugsbriefe aus den Jahren 1088—1100. I
Из «Алексиады» Анны Комниной
Кн. XI, гл. 1. ...Латинян было бесчисленное множество, продовольствия не хватало, и поэтому они не могли... задерживаться... Они разделились на две части и двинулись к Никее — одни через Вифинию и Никомидию, другие — через Кивотский пролив. Так они подошли к Никее. Распределив между собой башни и соединявшие их стены, они решили штурмовать их в определенном боевом порядке, дабы, соревнуясь друг с другом, сделать осаду еще более ожесточенной; ту часть, что пришлась на долю Исангела, они оставили незанятой[100] в ожидании его прибытия...
Варвары, находившиеся в Никее, много раз обращались к султану[101] за помощью. Пока он медлил, осада города продолжалась уже много дней от восхода до заката. Видя свое тяжелое положение, варвары отказались от прежних намерений и предпочли лучше обратиться к императору, чем попасть в руки кельтов. Поэтому они позвали к себе Вутумита, который во многих посланиях обещал им всяческие блага от самодержца, если они сдадут ему Никею. Тот совершенно недвусмысленно сообщил им о дружелюбии императора, показал письменные обещания на случай, если они сдадут ему крепость, и был с радостью принят турками, которые отказались уже от мысли противостоять такому множеству врагов и решили, что лучше добровольно отдать город императору и получить взамен деньги и титулы, чем стать жертвой мечей.
Вутумит не провел в городе и трех дней, как прибыл Исангел и стал штурмовать стены заранее приготовленными гелеполами[102]. В это время разнесся слух о приближении султана. Узнав об этом, турки ободрились и тотчас выслали Вутумита из города. Султан же, выделив часть войска, послал его для наблюдения за действиями Исангела, приказав своим воинам не уклоняться от боя, если они встретятся с кем-либо из кельтов. Воины Исангела, издали заметившие турок, завязали бой. Тогда и остальные графы, в том числе Боэмунд, получив известие о нападении варваров, взяли у каждого графа по двести воинов и, составив из них большой отряд, тут же послали его на помощь Исангелу. Настигнув варваров, кельты преследовали их до самого вечера... Много воинов пало с той и с другой стороны: немало было убито, но большинство — ранено.
Кельты, одержав блестящую победу, возвращались, наколов головы врагов на копья и неся их наподобие знамен, чтобы варвары, издали завидев их, испугались такого начала и отказались от упорства в бою. Так поступили и такое замыслили латиняне. Султан же, видя бесчисленное множество латинян, отвагу которых он испытал в сражении, передал туркам — защитникам Никеи следующее: «Поступайте впредь, как сочтете нужным». Он наперед знал, что они предпочтут отдать город императору, чем попасть в руки кельтов.
Тем временем Исангел, преследуя прежнюю цель, соорудил круглую деревянную башню, со всех сторон покрыл ее кожами, в середине оплел прутьями и, защитив ее отовсюду[103], приблизил к башне под названием Гонат[104]... поместил внутри нее вооруженных воинов, дробителей стен и других, умеющих железными орудиями расшатывать башни в основании; первые должны были сражаться с защитниками стены, вторые — под их прикрытием — подкопать башню. Вместо вынутых камней они заложили деревянные балки, а добравшись до другой стороны стены (им был уже виден проникавший оттуда свет), они подожгли их. Когда балки сгорели дотла, Гонат склонился еще больше и оправдал свое название. Окружив остальную часть стены таранами и «черепахами» и вмиг наполнив землей наружный ров (он сравнялся с прилегавшим к нему с обеих сторон полем) — латиняне бросили все свои силы на осаду города.
Гл. 2. ...Самодержец хотел выступить вместе с латинянами против безбожников-турок. Но понимая, что неисчислимое войско франков нельзя даже сравнить с отрядом ромеев, и, зная непостоянство латинян, он, взвесив все обстоятельства, отказался от своего намерения. Да и не только поэтому: он наперед видел, насколько латиняне ненадежны, не верны слову..., устремляются от одной крайности к другой и из корыстолюбия готовы продать за обол своих жен и детей. Вот из каких соображений самодержец воздержался в то время от исполнения своего намерения. Он решил не идти вместе с кельтами, а помогать им так, как если бы он был с ними.
90
На самом деле сельджукский султан Сулейман II (правильнее — Кылыч-Арслан I) в этой акции не участвовал: судя по рассказу армянского хрониста Матфея Эдесского, он воевал в то время в Каппадокии с одним из сельджукских эмиров, осаждая город Мелитену, и не успел перебросить армию для защиты Никеи. Латинские хронисты, очевидцы и участники событий, впервые упоминают имя Солимана, лишь рассказывая о Дорилейском сражении 1 июля 1097 г.
91
Рассказывая об этом, хронисты рисуют события таким образом, будто турки предполагали ворваться в город через никем не охранявшиеся южные ворота Никеи. Однако как раз в день, когда прибыла турецкая армия, здесь расположилось провансальское ополчение. Действуя вместе с рыцарями Готфрида Бульонского, стоявшими к востоку от города, крестоносцы сумели нанести поражение туркам.
92
Это известие но соответствует действительности: из письма Боэмунда и других предводителей крестоносцев «ко всем верным» видно, что потери крестоносцев составили не менее 3 тысяч воинов.
93
Сеньор Ало (его упоминают и хронисты, например, Гийом Тирский).
94
Имеются в виду камнеметательные снаряды, тараны, лестницы и пр.
95
Алексею Комнину.
96
Это известие — несомненно вымысел: трудно допустить, что турки обращались к Византии с подобным, довольно выгодным для них в создавшейся ситуации предложением.
97
По-видимому, на один из современных Принцевых островов.
98
Никейский собор 325 г.
99
В действительности крестоносцам удалось прибыть к своей цели лишь в начале июня 1099 г.
100
Первым (6 мая) к Никее подошло войско Готфрида. Он блокировал город с севера, Танкред — с востока. Южный участок стены был оставлен задержавшемуся в Константинополе Сен-Жиллю (с запада город подходит к Асканскому озеру). К крестоносцам в это время присоединились остатки разбитого войска Петра Пустынника.
101
Имеется в виду Кылыч-Арслан I, который в это время был занят войной с Данишмендами в Каппадокии за обладание Мелитеной.
102
Сен-Жилль подошел к Никее 16 мая и расположил свое войско у южной стены города.
103
Такая башня называлась «черепахой»: она представляла собой обшитый кожей деревянный навес, под прикрытием которого осаждающие подкапывали или пробивали стену.
104
Это была башня, осевшая в основании, словно опустившаяся на колени (по мнению Анны Комниной, название башни якобы и происходило от слова «гонэ» — колено).