Принцесса Ангина

Он кивнул, рассматривая листок на вытянутой руке.

— Потрясающе! Я и не знал, что у вас талант!

— Я бросила заниматься живописью из-за одного Художественного Критика, друга Короны. Он был образован, честен, но страдал оттого, что художники не обращали на него внимания. Никто не принимал его всерьез. Они никогда не читали посвященных им статей, не приглашали его на вернисажи, а если они объединялись и сочиняли манифест, то он узнавал об этом последним. В день выхода Газеты Художественный Критик бродил от одной мастерской к другой, чтобы выслушать мнение о своей рубрике. Увы! Никто ее не читал, и ни у кого не было даже желания в нее заглянуть. В конце концов несчастный озлобился и стал ядовитым как гадюка. Вы не поверите, но ни один художник не переменил своего мнения о нем. Их мало заботило, что он уже писал по-другому. Отчаявшийся Критик с тех пор сел за руль дорожного катка и говорит, что «занимается антискульптурой».

— Я не совсем понял, в чем смысл вашей истории. Там есть какая-то мораль?

— Там их много. Когда мораль в единственном числе, она глубоко аморальна.

— Вам осталось заняться литературой!

— Да, но…

Пляж постепенно заполнялся народом. Принцесса сладострастно вдыхала запахи масла для загара. В ларьке, сколоченном из серых досок, она раздобыла хворост в меду.

— Я не сладкоежка, просто ненавижу, когда меня лишают десерта. Хотите?

Джонатан отказался. Прогуливаясь по пляжу, они дошли до казино на свежем воздухе. Музыканты в военной форме играли старинные мелодии. Самый юный из них, судя по всему, был дедушкой. Официант с лицом, изъеденным морскими брызгами, подкарауливал посетителей. Порыв ветра приклеил к его ноге лист газеты. Он отлепил газету царственным жестом.

— Вы танцуете? — спросила Ангина.

— Я бездарен. Могу просто потоптаться и подержать вас за талию, если вам так хочется.

— Хочется.

К ним подошел официант.

— Здесь запрещено танцевать, — сказал он, краснея от смущения. — У нас нет лицензии.

— Мы не танцуем, — возразила Ангина, — мы ходим.

Официант заломил руки.

— Вы не окажете мне любезность походить в другом месте? Иначе на нас наложат огромный штраф.

Дирижер шепнул Джонатану:

— Подождите нас на конце пирса. Мы к вам придем.

И действительно, музыканты устроили там камерный концерт, а официант, в качестве благодарности за понимание, принес им два стакана лимонада в подарок.

В ту ночь они спали на пляже. На следующее утро, к полудню, они въехали в Лизье. Вопреки утверждению Кофеи, на деревьях не было парусов.

Глава двадцать первая

Дядюшкин дом представлял собой большую белую постройку, отделанную изразцами и окруженную деревьями. Над входной дверью висела сверкающая табличка:

ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ Г. ЛИЗЬЕ

— Ну, ладно. Хотя это затрудняет дело. Как фамилия вашего дяди?

— Обычно мой отец звал его Пятнадцатилетний.

— Пятнадцатилетний?

— Полагаю, когда-то он был и в этом возрасте.

— А как фамилия вашего отца? Случайно не Сквозняк?

— Моего отца звали Королем, а я — Принцесса Ангина.

Джонатан заглянул девочке в глаза.

— Мы ничего не добьемся, если вы мне не поможете. Мне нужна фамилия вашего дяди. Он — брат вашего отца?

— Нет, он — муж моей тети. А ее зовут Тетя. И у нее много прозвищ!

— Вы хотите сказать, что ее фамилия — Тетя?

— У дяди фамилия другая! — завопила Ангина.

— И как его зовут?

— Пятнадцатилетний.

Джонатан не стал настаивать. Он нажал на кнопку рядом с дверью. Послышалось шарканье. На пороге стоял очень старый мужчина в ночной рубашке.

— Что вам угодно?

— Я хотел бы поговорить с директором.

По какому поводу? Вам назначено?

— По личному.

Старик исчез и вернулся через несколько минут с табуреткой, на которую опустился, тяжело вздыхая.

— Извините. В моем возрасте быстро устаешь, а беседа может затянуться. О чем вы говорили?

— Я хотел бы увидеть директора.

Старик одобрительно кивнул.

— Замечательно, очень хорошо. Можно я поручу вам обратиться к нему с одной просьбой?

— Какого рода?

— Вы не могли бы поставить его в известность, что качество еды оставляет желать лучшего и что мне забыли дать уже три пачки сигарет? Вам удастся это донести? Я буду вам очень признателен. Особенно если вы скроете, что речь идет обо мне. Просто скажите: «один человек».

— Иначе у меня и не получится, я даже не знаю, кто вы.

Так как мне попасть к Директору?

— Как? В том-то и загвоздка. Как, как…

И старик забормотал:

— Как, как, как, как, как, как, как, как, как как как как как как как как как…

— Вы произнесли «кок» вместо «как», — заметила Ангина.

— Неправда! Маленькая негодяйка, врушка! Ты это придумала, чтобы меня наказал Директор, а? Я вам еще покажу.

Старик в ярости взял табуретку под мышку и удалился.

— Давайте войдем, — предложил Джонатан.

Еще один старик, похожий на тыкву, наблюдал за ними с лестничной площадки.

Извините, месье, мы могли бы поговорить с Директором? — спросил Джонатан.

Человек-тыква тоже был в ночной рубашке. Он высморкался в полу своего одеяния и ответил гнусавым голосом.

— О каком Директоре идет речь? О Предыдущем, Теперешнем или Следующем?

— Теперешнем.

— Это я. У вас проблемы?

— Я хотел бы узнать, нет ли среди ваших пансионеров дяди этой девочки.

Директор внимательно осмотрел Ангину.

— Нет, не думаю, — заявил он наконец.

— Дело осложняется тем, — продолжил Джонатан, — что малышка не помнит фамилию своего дяди. Вы не могли бы спросить у ваших пансионеров, нет ли среди них дяди маленькой девочки по имени Ангина.

— Разумеется, это возможно, однако видите ли, месье…

— Джонатан.

— …Месье Джонатан, мои «пансионеры», как вы их называете, люди пожилые. Их дни сочтены, время для них ценно. Я не могу взять на себя ответственность отвлечь их от жизни ради какого-то пустяка, даже на несколько минут. Это слишком большая ответственность.

— А бывает, что они на какое-то время по определенному поводу собираются вместе? Мы бы воспользовались подобным случаем, чтобы навести справки.

Директор погрузился в раздумья, судя по выражению его лица, скорее всего, печальные.

— Они никогда не собираются вместе. Не переносят друг друга. Они бы друг друга наверняка поубивали. Глотки бы перерезали. Одни ненавидят других лютой ненавистью. Свести их означало бы спровоцировать беспрецедентную резню.

Джонатан почесал небритую щеку. Щетина нежно скрипнула.

— Можно я посмотрю книгу, где указаны фамилии и бывшие адреса пансионеров?

— Конечно, но книга, о которой вы говорите, не находится в моем распоряжении. Ее украл Предыдущий Директор. Он отказывается выпустить ее из рук и спит с ней. Я разрешил ему держать у себя документ, поскольку — о Боже! — он обладает лишь относительной ценностью.

— Могу ли я увидеть Предыдущего Директора?

— Следуйте за мной. Он живет в подвале.

Директор подвел посетителей к лестнице, похожей на дыру, настолько она была темной и крутой.

— Там, в глубине, есть дверь. Я не стану вас провожать, поскольку бедняга не испытывает ко мне ни малейшей симпатии, что нормально. Он на меня в обиде, что я его сменил, а я буду в обиде на того, кто сменит меня. Перед тем как уйти, зайдите ко мне и доложите о результатах вашего визита. Я буду на месте.

Ангина и Джонатан начали осторожно спускаться по лестнице. Пройдя сотню ступенек, они очутились перед дверью. Джонатан постучал, и в окошке показалось изможденное лицо.

— Вы одни?

— Да.

— Проходите быстро.

Узник торопливо задвинул за ними щеколду.