Страница 8 из 18
Вторая составляющая: Верка-массажистка. Дипломированный специалист, незаменимая деталь клубного интерьера, задавала, вредная девчонка… Достала, дрянь такая! Сначала принялась поучать, когда Ирина велела воткнуть в «Филипс» два диска Шевчука. Этаким менторским тоном, сучка, будто барышню-институтку!
– Релаксация никудышная, Ирина Викторовна, – сколько раз я вам говорила! Вы под Шевчука не расслабляетесь окончательно – он вас будоражит, излишняя алертность, знаете ли… Давайте оставим ваши диски – вы же знаете, у меня тут прекрасная подборка трансцендентальных композиций. А если желаете, я вам классику поставлю – есть очень неплохой сборничек: Гайдн, Моцарт, Вивальди…
– Чтобы я по своей воле полтора часа эту дрянь слушала?! – взвилась Ирина, в принципе привыкшая к назойливым сетованиям Верки по поводу использования «неправильной» музыки. – Ставь, к чертям, Шевчука, а то разнесу тебе тут все к чертовой матери!
Этот раунд Ирина с легкостью выиграла: разумеется, Верка подчинилась и поставила что велели – хотя и поджала губки и всем своим видом показала, сколь она не одобряет такого вот неприличного поведения. Но второй ее проступок был просто возмутительным – то ли сердясь на капризную клиентессу, то ли пребывая не в духе, массажистка вроде бы ненароком смахнула на пол хрустальный флакон с фиалковым маслом, принадлежавший Ирине. Вот тут наша дама вспучилась со всей неистовостью уязвленной фурии.
– Да это просто геноцид какой-то!!! – завопила Ирина, не слушая робких увещеваний массажистки, умолявшей воспользоваться другим маслом, которое имелось в избытке и представлено было полутора десятками вполне приличных номинаций. – Диски мои слушать не дают, какую-то дрянь! Масло мое злодейски разбили, а теперь суют-предлагают какую-то дрянь! Эту дрянь, которой всяких жирных Сергеевых да Саркисяних всяких терли! Терли-терли, к черту, этих жирных, отвратительных бабищ, а потом, значит, на мою бархатную кожу намазывать куски их омертвевшего эпидермиса, да?! Покрывать меня их жирными, смердящими бациллами, да?! Да что же это такое?!
– Господи, да не может там быть никаких кусков, Ирина Викторовна! – чуть не плача, защищалась Верка. – Ну откуда там куски? Вы обратите внимание, здесь же клапанная система: давим, капаем на ладонь, обратно уже ничего попасть не может! Да и руки я дезинфицирую после каждого клиента…
– Не знаю! – противным голосом заявила Ирина. – Ничего не знаю! Мотай! Двадцать минут тебе. Драндулет под окнами – бери, так и быть. Через двадцать минут ты должна вернуться с точно таким же флаконом. Не успеешь – ищи себе работу в Сандунах. Будешь там всяких хачиков за стольник массировать, а они тебя будут лапать за жопу: «…Ай, какой красивый дэвущк!!! Давай чибуращка пагладыть будим мал-мал, нага раздвыгать будим, тудым-сюдым…» Давай-давай – мотай, чего уставилась? На мне татуировки нет! Я вам тут плачу такие деньги, чтобы всякие растяпы мое масло разбивали и всяко разно мною тут помыкали? Давай – я время засекла!
Вот такая вредина. И знаете, побежала Верка как миленькая. Сейчас мчится на Арбат в Иринином «драндулете» – «Мицубиси-галант» и умоляет шофера Славика, чтобы поторопился. Не дай бог не успеть! Хотя могла бы и поспорить. «Такие деньги» – шесть тысяч баксов в год за членство в клубе – не бог весть какая сумма для такой состоятельной дамы, как Ирина Викторовна. И специалист такой квалификации, как Верка, отнюдь не курьер, чтобы по прихоти клиентессы мотаться за маслом. И в Сандуны, естественно, она наниматься не пойдет, коль скоро выпрут из клуба – найдет себе местечко получше, с руками оторвут такую мастерицу.
В общем, было что сказать Верке, но… не посмела. Потому что все из ближнего окружения прекрасно знают, что представляет собою Кочерга (так за глаза обзывают Ирину недоброжелатели). Одно слово – стерва, каких поискать. Красивая холеная тигрица, капризная, балованная, жестокосердная и своенравная, палец не то что в рот – близко к зубам не подноси, откусит по самый копчик…
Погуляв по кабинету минут пять под нахальные увещевания Шевчука, Ирина слегка остыла и собиралась было чистосердечно раскаяться в дрянном поведении. Надо будет Верку реабилитировать по приезде, какая, к черту, может быть творческая работа с клиентом, когда этак вот гоняют? Еще передаст свои недоброжелательные флюиды во время массажа – потом до следующего сеанса будет дурное настроение. Или вообще сглазит, тогда прыщ на носу вскочит в самый неподходящий момент. А с прыщом – нехорошо. Убого как-то – с прыщом. Мужики глазами не пожирают. Или пожирают, но с подтекстом: «Вдуть бы этой… прыщавой. По самое здрасьте, чтобы прыщ отскочил…» Брр!
– Все мы люди, Верунчик, – благостным голосом произнесла Ирина, остановившись перед огромным зеркалом в полстены, вделанным в бронзовую завитушечную раму, и репетируя покаянное выражение лица. – Да, все мы люди и подвержены вспышкам дурного настроения, обусловленного негативным воздействием среды. В смысле, не дня недели, а окружающей нас действительности. Не сердись на старую дуру за нервный срыв, – будешь в моем возрасте – сама поймешь, что к чему. А флакончик этот я тебе дарю – в компенсацию за моральный ущерб. А на будущее…
Однако закончить репетицию «старой дуре» не дали: тонким предателем заверещал вездесущий мобильник – непременный атрибут светской дамы нашего времени.
– Да чтоб вы все сдохли, жабы суринамские! – без перехода воскликнула Ирина, выдергивая телефон из брошенной на стол сумочки. – Я что – не имею права побыть одна?
Звонил заведующий районным филиалом фирмы «Ира». Президентом фирмы являлся муж Ирины Викторовны – Александр Евгеньевич Кочергин. Заведующий нижайше кланялся и просил повлиять на супруга, чтобы не увольнял некоего Салыкова. Да, безусловно, – скот, каких поискать, частенько манкирует и с запахом на совещание приперся… Но сейчас начало года, парень хоть непоследовательный и непредсказуемый, но – талантливый, очень талантливый, приносит огромную пользу… Короче, завал без этого Салыкова…
– Подготовь обоснование полезности этого самородка, – холодно бросила в трубку Ирина. – Анализ: справа плюсы, слева – минусы. И пришли ко мне через два часа – буду дома. Не самородка – анализ! Если минусов окажется больше – не обессудь. Если анализ будет необъективный, я тебя за то, что время отнял… накажу. Скажу Сашке, что ты на меня маслеными глазенками пялишься и давно хочешь мною обладать. Слюной капаешь от вожделения. Ты меня понял?
– Ап… оуэм… ээээ… – бедолага заведующий с разбегу угодил в техническую «вилку» – и так плохо, и этак дрянь. Зная характер Кочерги, легко предугадать последствия: начнешь уверять, что ничего такого и в мыслях не имел, тут же вскинется – ага, значит, ты меня считаешь ни на что такое негодной старухой и мымрой?! Я уже недостойна того, чтобы меня хотя бы мысленно поимели?! А согласиться, что хочешь обладать, – вообще провал. При очередном припадке меланхолии, чего доброго, действительно скажет мужу – вот будет потеха! А Александр Евгеньевич, между прочим, здоровенный мужик с темпераментом медведя-шатуна и рабоче-крестьянскими манерами – не постесняется самолично заявиться в офис и без предисловий начнет окучивать. Попробуй докажи тогда, что ты совсем не то имел в виду!
– Вот и подумай, стоит этот твой Салыков таких душевных трат или ну его к чертовой матери, – злорадно резюмировала Ирина, не дождавшись вразумительного ответа. – Подумай – время есть…
Да, Ирина Викторовна не ограничивалась ролью домовладелицы и повелительницы обожающего ее мужа, которого она вытащила из самых низов и благодаря своему положению в обществе вылепила из него матерого бизнес-хвата. В силу своей природной любознательности и въедливости она по мере сил вникала в суть функционирования фирмы, правильно видя в этом функционировании залог личного процветания и благополучия своей семьи. А потому подобные обращения со стороны сотрудников фирмы были не редкостью – все знали, что если Кочерга сочтет целесообразным, то обязательно убедит мужа принять правильное решение по тому или иному вопросу.