Капкан для лешего

- Слушаю тебя, почтеннейший. Слушаю и повинуюсь! Приказывай мне недостойному. Я готов выполнить все, что ты мне прикажешь.

По заносчиво задранному носу джинна можно было понять, что недостойным он себя не считает ни в коей мере. И относится к своему хозяину несколько снисходительно. Он просто соблюдает правила, записанные в Уставе.

- Подробности тебе знать ни к чему, а суть заключается вот в чем: - стал водяной вводить джинна в курс дела. - Зерна в Лесу украли. Очень нужные для нас зерна. Серьезное преступление произошло. Вот, значит, тебе и задание. Не откладывая на долго, разыскать вора и вернуть обществу зерна. Сделать это надо сегодня. И если ты этому вору сгоряча пору оплеух влепишь или хорошего пендаля дашь, никто тебя не осудит.

- Не пойдет, - не задумываясь, отказался джинн.

- Как это - не пойдет! - удивился Филипп. - Должен ты выполнить три моих желания!?

- Должен, - без особой охоты подтвердил джинн.

- Вот и выполняй.

- Не могу, - опять отказался джинн. - Понимаешь, почтеннейший, я не могу ловить какого-то презренного воришку. Я же джинн! Хитрый, могучий, грозный и беспощадный. Прикажи, и я построю тебе дворец или разрушу город. Я могу превратить пустыню в сад, а сад в пустыню. Я могу побить камнями наступающую на тебя армию врагов. Выскажи желание, и я доставлю тебе принцессу, прекрасную как пэри и богатую как багдадский халиф.

Он оглядел сидевшего перед ним водяного. Филипп восседал на своем массивном кресле босиком, в обычной уже слегка полинявшей тельняшке и не особенно удачно скроенных плисовых шортах.

- Если тебе хочется иметь красивую одежду, прикажи и я сделаю твой гардероб богатейшим во всех землях Востока и Запада.

Может быть тебе нужны редчайшие, напоенные благоухающим ароматом роз благовония - я достану их для тебя. Но я не могу заниматься мелкими, недостойными моего ранга делами. Никогда еще ни один джинн не унизился до того, чтобы ловить воров.

Впервые с тех пор как Филипп стал Филиппом Первым, приказ его отказывались выполнять. И кто?! Какой-то неблагодарный заморский джинн, который, если бы не Филипп, до сих пор сидел бы в темной бутылке из-под оливкового масла. Это после того, как водяной при свидетелях обещал Ставру, что прикажет джинну разыскать пропавшие зерна. Надо было что-то делать. И, в первую очередь, убрать свидетелей неприятного разговора.

- Ты хотел дежурным хвосты накрутить, - напомнил водяной Ефтею. - Вот и займись. Тебя, Марфута, тоже от дела оторвал. Посмотри там, в сундуках, какая одежка из моды вышла, выбрасывай ее безжалостно. Шелка, бархат, все выбрасывай, - Филипп подморгнул ключнице. - У нас, между прочим, гардероб отличный, - небрежно бросил он джинну. - Мы в пополнении его со стороны не нуждаемся.

- Да уж, сколько выбросила, - поддержала водяного ключница, - а остальное все равно не помещается, класть некуда твои богатейшие одежды. Все шелка, да парча, да бархаты.

- Мне тебя еще и учить!? Закажи новые сундуки, в них укладывай.

- Как прикажешь, так и сделаю, батюшка, - отыграла свою роль ключница и удалилась.

Когда начальник охраны и ключница ушли, Филипп и Фитюка за порог выставил.

- Значит, не можешь вора ловить? - спросил он у джинна.

- Так уж получается, уважаемый, - развел тот руками.

- А не боишься, что Всевышний покарает за неповиновение, освободившему тебя из сосуда?

- Нет, - отрицательно помотал головой джинн. - Не покарает.

- Еще как покарает, - пригрозил Филипп.

- Не покарает, - не смущался джинн. - У меня трудовой договор не с Всевышним заключен, а с генеральным директором фирмы. И зарплату мне платит фирма, а не Всевышний. Вот если я буду гоняться за ворами, подрывать этим авторитет и престиж фирмы, тогда меня и покарают. Просто уволят без выходного пособия. А где я еще такую работу найду?!

- Но ведь Всевышний следит, чтобы каждый исполнил свой долг, - напомнил водяной.

- Что ты ко мне пристал со своим Всевышним!? - возмутился джинн. - Всевышний на небесах, а я на земле. Мне до него никакого дела нет, как и ему до меня. Я атеист! Понял!?

Филипп оторопел. Джинн - атеист, такого, вроде, и быть не могло. Он конечно спросил:

- Как это может быть, чтобы джинн и, вдруг, атеист?

- Что тут особенного. Не в средние века живем. Свобода совести, свобода вероисповедания... Наука развивается... Доказано, что материя первична, а дух вторичен. Занимайся своим бизнесом, плати налоги и веди образ жизни, который тебе нравится. Никто не осудит. Демократия. А знаешь, - прервал он сам себя, - у нас в фирме анкетирование проводили, так оказалось, что среди джиннов больше тридцати процентов - атеисты. И то, только потому, что стариков много. Старики консервативны, за старое держатся. А почти вся молодежь - атеисты. Мы усвоили, что джинн сам творец своего счастья, трудиться надо, вкалывать, а не ждать что тебе Всевышний на блюдечке принесет. Нечего надеяться на халяву.

- Понял: значит никаких моральных устоев. Кто что урвет. Так что ли?

- Конкуренция, - пожал плечами Селим. - Свободное общество и свободная конкуренция. Они - могучий двигатель прогресса.

Изложив, таким образом, свои взгляды на религию и экономику, джинн вернулся к делу:

- Выскажи, почтеннейший, свои желания,- потребовал он. - С той секунды, как я освободился из бутылки, пошел отсчет времени. Чем быстрей я выполню твои желания, и вернусь на фирму, тем выше премиальные. Кстати, может быть, надо убить кровожадного дракона, или доставить тебе сюда говорящую птицу попугай? Можно организовать сундук с самоцветами, - с надеждой предложил он.

Водяной молчал.

- Есть халва с маковыми зернышками, чуть-чуть опиума... - полушепотом сообщил джинн. - Дефицит. Только для внутреннего пользования руководителей фирмы. Но могу достать. Вкус... у-у-у, - джинн прикрыл глаза, поднес к губам три пальца и поцеловал их, демонстрируя этим, какой потрясающий вкус у дефицитной халвы.

- Не нужны мне твои самоцветы. - Не поддался на уговоры Филипп. - Мы здесь тоже не бедно живем. У нас отборный жемчуг девать некуда, - соврал водяной, - а ты мне про какие-то самоцветы. А что касается опиума... Если ты сюда эту заразу притащишь, хоть одну дозу... Мы в бутылки не сажаем. У нас другой порядок: камень на шею и раков кормить.

- Это жестоко, - возмутился джинн. - У вас ведь, насколько я понимаю, просвещенная монархия

- Верно понимаешь, - подтвердил водяной. - Но как только кто-нибудь притащит наркотики, просвещение кончается, и начинаются раки.

- Все, - быстро пошел на попятную джинн. - Вопрос снят. Никакого опиума. А обычной халвой полакомиться не желаешь? Высший сорт, с орехами. Есть "Особая", для любителей, с засахаренным изюмом. Очень полезна для желудка. Пользуется большим спросом среди правителей.

Но на водяного рекламные штучки джинна не действовали.

- Я тебя попросил вора найти, что зерна украл. Такое у меня сейчас желание. А ты не хочешь этим заниматься. Что же теперь делать... Больше мне, от тебя ничего не нужно. Иди, гуляй.

- Некогда мне гулять, уважаемый, выскажи три желания, и я их выполню. Мне в фирму возвращаться надо.

- Тебя наверно дома ждут усталая жена, голодные дети и больная мать? - с достаточной долей ехидства спросил Филипп.

- Конечно, - подтвердил джинн. - Уже триста лет ждут, никак дождаться не могут.

Сказано это было довольно неубедительно.

- А у меня никаких других желаний нет, и в этом году, не будут. Так что иди, Сема, гуляй.

- Мне домой надо! - упорствовал Селим.

- Это твои проблемы... Фитюк! - позвал Филипп старшего подкоряжника.

Фитюк тут же явился, как положено, стукнул древком трезубца о пол.

- Ты вот что, Фитюк, проводи Сему на берег. Места ему наши покажи, с моховиками познакомь... Он, понимаешь, хочет дракона убить, а у нас, как на беду, ни одного дракона сейчас нет. Даже плохонького. И не знаю где взять. Так что пусть гуляет. Пока. Да, бутылочку из-под оливкового масла поставь в угол, глядишь, пригодится еще.