Страница 41 из 79
-- Никакой клаустрофобии, - Лисенко как раз это слово тоже знал. - Просто не нравиться мне по этим туннелям ползать.
-- Боитесь? - не поверил Петя.
-- Точно, боюсь, - совершено спокойно признался Лисенко. - Потому что дурное дело.
-- А вот я нисколько не боюсь, - заявил Маркин, несмотря на "дурное дело".
Лисенко хотел коротко и образно сказать Маркину где и когда надо делать героические заявления и совершать героические поступки, а где и когда их делать не надо, но посмотрел на большие роговые очки, облупленный от загара нос, торчащие лопухами уши и решил, что не стоит. Слишком молод и жаренный петух его куда следует еще не клевал - все равно не поймет. Так что стал объяснять просто и доходчиво, на конкретном примере.
-- В позапрошлом году пришлось мне зачищать одного катакомбника. Понимаешь, могильная яма чистенькая, а вдоль нее в самом низу подбой - ниша вырублена сантиметров на восемьдесят вглубь, вдоль могильной ямы. Там он и лежал со всеми своими пожитками. Выбрал я землю, стал расчищать. Почти полностью туда влез, только ноги наружу торчат. Сколько я этим делом занимался,. не знаю, но коленкам очень больно стало, и спине тоже, так что сил больше нет.
-- Надо было под коленки что-нибудь мягкое подложить, подушечку, например, - посоветовал Петя. - Тогда они бы не болели.
-- М-да, конечно, подложить что-нибудь мягкое, - согласился Лисенко. - Но я, понимаешь, тогда не сообразил, что надо брать с собой в яму что-нибудь мягкое, подушечку, например... Так вот, чувствую, что надо мне немедленно разогнуться и хоть пять мнут в нормальном человеческом положении постоять, иначе превращусь обратно в обезьяна. Выбрался я кое-как из этой пещеры, встал, выпрямился и плечи развернул. Хорошо... Это только когда долго на коленях постоишь по-настоящему начинаешь чувствовать, как хорошо просто стоять...
Лисенко повел плечами и с удовольствием потянулся.
-- Тут она и ухнула! - продолжил он. - Вся земля, что сверху над подбоем была. Нишу полностью привалило, а меня почти по колени засыпало. Быстро все произошло и просто, я даже испугаться не успел. Мы ведь как привыкли: земля легкая, рыхлая, взял на лопату и выбросил. Ну, привалило немного, поднимись и все с тебя осыплется. Привыкли с землей работать. А тут кубометра три земли на то место где я на карачках стоял - ухнуло. Я только потом сообразил, что три кубометра - это почти пять тонн. Меня этими тоннами в лепешку бы раздавило. Когда сообразил, тогда и испугался. Такая вот история. На всю жизнь отучила меня лазить по подбоям.
-- А как же тогда их расчищать?
-- Как в других экспедициях делают. Заезжали мы в соседние отряды в прошлом году, недалеко от нас еще две экспедиции работали. Видели, как они копают. У нашего шефа квалификация повыше, он землю чувствует, дай бог каждому. Дурной работы у нас не бывает. Лишнего не копаем. А у тех грунт на штык режут... Но если подбой попадается, они весь монолит над ним вырезают, потом уже погребение расчищают.
-- Это же сколько лишней работы! - ужаснулся Петя. - Сколько времени уходит!
-- Вот-вот, много времени уходит, - согласился Лисенко. - А знаешь, Петя, торопиться иногда очень вредно. Один мой знакомый автоинспектор любил повторять довольно интересную мысль: "Сэкономишь минуту - потеряешь жизнь!" - Это в отношении тех, кто очень торопится и перебегает улицу на красный свет.
-- Не всегда, конечно, - Петя нагнулся и заглянул в дыру. - Но если милиционер смотрит, перебегать улицу на красный свет, конечно, нельзя. Оштрафовать может. А земля здесь плотная, эта не обрушится.
-- Ну и что?
-- Я бы, пожалуй, туда влез, покопался.
-- И верно, почему бы не попробовать, может быть тебя и не досмерти придавит, - обнадежил Петю Лисенко. - Я вообще-то отчаянных людей уважаю. Но всякое может случиться, так что давай сразу договоримся, если обрушится, мне тебя за ноги вытаскивать, или подождешь, пока мы сверху всю землю снимем? Выбирай как тебе больше нравится. За ноги вытаскивать - это быстро, но больно будет и физиономию можно ободрать. Раскапывать - боли большой не будет. Но если много копать придется, задохнуться можно. Ты как, без воздуха долго можешь находиться? Потерпишь?
Пете совершено не хотелось, чтобы его за ноги вытаскивали, но и долго находится без воздуха, он тоже не мог. Так что затруднился в выборе.
-- А если кости какие-нибудь сломаются, так ты не беспокойся, месяца два полежишь в гипсе, и срастутся. Представляешь какая лафа: два месяца лежи, читай "Советскую археологию" и никаких забот. Люди навещать приходят и приносят всякую вкусную еду. Посуду за собой мыть не надо. Чего бы не лежать. Единственное неудобство - под гипсом всегда здорово чешется, но ничего страшного, ради такого дела можно и потерпеть.
Петя подозрительно смотрел на яму и молчал.
-- Ну, так как?
-- Надо что-нибудь придумать, - решил Петя. Лезть под землю ему расхотелось.
-- Ага, - согласился Лисенко. - Мы сейчас применим хитрость. Аккуратно срежем верхний слой грунта и посмотрим, что там внизу делается.
-- Чего же тут хитрого?
-- А то, Петя, что и в трубу не полезем, и ход этот проверим.
Отмеряли метр, срезали и опять под грунтовой землей пошла тоннелем какая-то мешанина. Главное - сверху чистейшая желтенькая материковая земля, а под ней черт знает что...
-- Может это сурки так землю перебуторили, - высказал Петя предположение совершенно не лезущее ни в какие ворота. Сам ведь понимал, что не могли сурки проделать такой длинный и ровный ход. Но Пете хотелось что-нибудь сказать. Не мог Петя молчать так долго.
Лисенко только поморщился, но промолчал, подумал, что когда болят зубы - еще хуже.
-- Считаете, что суслики не могли прокопать такой широкий проход? - не умолкал Петя. - Нет, если их было здесь очень много, они вполне могли бы прокопать этот проход, - пытался развить Петя свою вполне бредовую идею.
-- Вполне могли, - согласился Лисенко. - Собрались на субботник в честь дня рождения Клары Цеткин и методом народной стройки вырыли этот тоннель.
Сам Петя на субботники никогда не ходил и в такое, что на субботник собрали сусликов - поверит не мог, так что увял на некоторое время. Но вскоре его опять осенило.
-- А вполне может быть, что это какие-нибудь большие животные прокопали, - выдвинул он еще одну столь же ценную идею. - Владимир Алексеевич, вы не знаете, какие здесь водятся крупные животные?
-- Коровы здесь водятся.
-- Так они же не роют норы, - совершенно серьезно отверг Петя возможность того, что тоннель этот прокопали коровы. - А еще какие?
-- Верблюды! Чего ты ко мне пристал! - от этого ненормального кургана Лисенко начинал нервничать. - Ну, прямо как японский городовой. Видишь ведь, ничего я понять не могу. Но ни коровы, ни верблюды здесь не копали. В этом я совершенно уверен.
-- А что мы делать будем? - Фонтан петиных идей вроде бы иссяк.
Хороший вопрос задал Петя. Можно было сложить лопаты и вздремнуть, как это сделала Александра Федоровна, можно было старые анекдоты травить, тоже полезное занятие или в "балду" играть - интеллект повышает... Ведь приедет же когда-нибудь шеф. Он профессор, пусть разбирается, двигает вперед археологическую науку. А они что - студенты. Их дело телячье: землю копать, скелеты расчищать, материал упаковывать.
-- Еще разок срежем, - решил Лисенко.
Срезали. Выбросили землю, выровняли стенки. А впереди опять мешанина. Лисенко тупо смотрел на нее: ну совершенно непонятно было, что это такое и к чему все это... И на сколько эта мешанина тянется...
-- Будем срезать дальше, - озверел Лисенко. - Я это их метро до конца доведу, хоть до самой Элисты копать буду. Пока станцию не найду, не брошу.
-- Шеф едет, - доложил Петя.
Лисенко глянул в сторону, куда Петя показывал, и верно, машина идет. А никто другой кроме шефа сюда не приедет. Значит шеф. Чего уж теперь суетиться. Раз начальство приехало, пусть оно и разбирается. Девчата тоже услышали, что машина идет и сразу появились возле траншеи: на лопаты опираются, отдыхают после ударного труда. Только что пот со лба не утирают.