Идеальный шпион

— Другие женщины?

— Не знаю. Мне это неизвестно. Откуда мне это знать? Если он говорит, что не будет ночевать дома, значит, так надо. Это может быть женщина и это может быть встреча с агентом. Или свидание с Би Ледерер. Она к нему неравнодушна. Спроси ее.

— Я всегда считал, что жены чувствуют разницу, — сказал Бразерхуд.

«Нет, к Магнусу все это неприменимо», — подумала она, начав приноравливаться к темпу, в котором он вел расспросы.

— Он по-прежнему приносит на вечер бумаги, чтобы работать? — осведомился Бразерхуд, глядя в заснеженный сад.

— Время от времени.

— И сейчас тоже бумаги есть в доме?

— Если и есть, то мне о них неизвестно.

— Американская пресса? Служебные документы?

— Я ведь не читаю их, Джек, правда же? Так откуда мне знать?

— Где он их держит?

— Он приносит их на вечер и утром относит. Как все.

— Куда он кладет их, Мэри?

— Возле постели. Или на стол. Кладет туда, где работает.

— И Ледерер не звонил?

— Я уже говорила! Нет!

Бразерхуд отступил от балконной двери. Нечетко вырисовываясь в темноте, в комнате внезапно возникли два мужских силуэта. Она узнала Ламсдена, личного секретаря посла. Не так давно у нее произошла стычка с его женой Кэролайн по поводу устройства бара перед посольством, чтобы утереть нос этим венцам. Кэролайн Ламсден сочла идею Мэри никчемной и принялась разъяснять почему, громко и раздраженно, кружку дипломатических жен. Мэри не является женой дипломата в полном смысле слова, заявила Кэролайн. Она из тех, о ком не принято говорить, и единственной причиной ее принятия в ассоциацию была необходимость обеспечить ее мужу его непрочное прикрытие.

«Они, должно быть, шли пешком по снегу от самой школы, — подумала она. — Пробирались через полуметровые сугробы, чтобы засвидетельствовать свое почтение Магнусу».

— Слава святой Марии! — по-скаутски бодро произнес Ламсден. Будучи католиком, он тем не менее всегда приветствовал ее подобным образом. То же самое он сделал и теперь. Для пущей естественности.

— А в тот вечер, когда была вечеринка, он также приносил бумаги? — спросил Бразерхуд, опять задергивая шторы.

— Нет. — Она зажгла лампу.

— Ты знаешь, что у него в этом черном чемоданчике, с которым его видели?

— Дома никакого чемоданчика он не брал, значит, он, видимо, прихватил его в посольстве. Из дома он выехал только с одним чемоданом, тем самым, что сейчас находится в Швехате.

— Находился в Швехате, — сказал Бразерхуд.

Второй мужчина был высокий, болезненного вида. В обеих руках он держал по набитой сумке, и руки у него были в перчатках. «Гинеколог на срочном вызове, — подумала она. — Да их тут полный самолет наберется». И тут же механически отметила про себя, что в Главном управлении в ближайшие двадцать четыре часа будет пустовато.

— Познакомься с Гарри, — сказал Бразерхуд. — Он подключит к вашим телефонам кое-какие хитрые приспособления. Пользуйся телефонами как обычно. Ни о чем не думай. Возражений нет?

— Какие тут могут быть возражения!

— Действительно. В этом ты права. Любезность в ответ на любезность. У вас две машины. Где они находятся?

— «Ровер» возле дома. А «метро» на автостоянке в аэропорту. Ждет, чтобы он забрал его.

— Зачем же тебе понадобилось ехать в аэропорт, если там его ждала машина?

— Просто я подумала, что ему это будет приятно, и потому взяла такси и поехала.

— А «ровер» почему не взяла?

— Хотела ехать обратно с ним в машине, а не отдельно сзади.

— Где ключ от «метро»?

— Должно быть, у него в кармане.

— А запасной у тебя есть?

Порывшись в сумочке, она достала ключ. Бразерхуд положил его к себе в карман.

— Ключ я «потеряю», — сказал он. — Если кто-нибудь поинтересуется, говори — «ремонт». Не хочу, чтобы по аэропорту поползли слухи.

Наверху что-то грохнуло.

Она увидела, как Гарри снял свои ботинки на микропорке и аккуратно поставил их на коврик возле балконной двери.

— Отец его умер в среду. Какие еще у него дела в Лондоне помимо похорон? — продолжал свои расспросы Бразерхуд.

— Я считала, что он заглянет в Главное управление.

— Не заглянул. Не позвонил туда и никак не дал о себе знать.

— Значит, времени не хватило.

— Были у него еще какие-нибудь планы, о которых он рассказывал тебе?

— Говорил, что съездит в школу к Тому.

— Ну, это он сделал. В школе он побывал. А помимо этого? Друзья? Деловые встречи? Женщины?

Внезапно она почувствовала страшное утомление от него и от всех этих расспросов.

— Он хоронил отца и приводил там все в порядок. Всю эту поездку можно считать деловой встречей. Если б умер твой отец, ты бы понял, как это бывает.

— Он звонил тебе из Лондона?

— Нет.

— Вспомни поточнее, Мэри. Подумай. Прошло целых пять дней.

— Нет. Не звонил. Конечно же, не звонил.

— А обычно звонит?

— Если может воспользоваться телефоном Управления, то звонит.

— А если не может?

Она думала. Напряженно думала за него. Она так привыкла это делать.

— Да, — призналась она. — И тогда звонит. Ему надо знать, что у нас все в порядке. Он вечно волнуется. Наверное, поэтому, когда его не оказалось в аэропорту, я и не выдержала.

Ламсден бесшумно, в одних носках, ходил по комнате, демонстрируя восхищение работами Мэри — ее акварельными греческими видами.

— Ах, вы так удивительно талантливы, — восторгался он, прижимаясь носом к картинке с видом Пломари. — Вы посещали художественную школу или так вот просто взялись и нарисовали?

Она не обращала на него внимания. Так же вел себя по отношению к нему и Бразерхуд. Между ними как бы существовал молчаливый сговор. «Лучший дипломат — это глухой монах-траппист», — любил повторять Джек. Мэри склонялась к этому же мнению.

— Где служанка? — спросил Бразерхуд.

— Ты же велел мне ее отослать. По телефону велел. Когда я позвонила.

— Она что-то подозревает?

— Не думаю.

— Это не должно просочиться, Мэри. Нам следует скрывать все до последнего, пока хватит сил. Ты ведь понимаешь это, правда?

— Думаю, да.

— Надо позаботиться и о людях, с ним связанных. И не упустить многое другое, о чем ты даже не знаешь. У Лондона множество разных версий, и они умоляют дать им время. Ты совершенно уверена, что Ледерер не звонил?

— Господи Боже, — проговорила она.

Взгляд ее упал на Гарри, распаковывающего свои «хитрые приспособления». Они были серо-зеленые, а как работали — не понятно.

— Вы можете сказать служанке, что это трансформаторы, — сказал Гарри.

— Umformer, — услужливо подал голос из своего угла Ламсден. — «Трансформатор» по-немецки «Umformer». Die kleinen Buchen sind Umformer.[7]

И опять они не обратили на него внимания. Немецким Джек владел почти так же хорошо, как Магнус, и несравненно лучше Ламсдена.

— Когда она вернется? — спросил Бразерхуд.

— Кто?

— Пресвятой Боже, служанка, разумеется.

— Завтра к обеду.

— Будь умницей, постарайся договориться с ней и задержать ее возвращение на день-другой.

— Договориться в столь поздний час?

— К черту час! Сделай, как я сказал.

Отправившись на кухню, она позвонила оттуда матери фрау Бауэр.

— Извините за поздний звонок, но когда это связано с такими чрезвычайными обстоятельствами, как смерть, то вы сами понимаете… — сказала она. — Герр Пим задержится в Лондоне еще на несколько дней, так почему бы вам не воспользоваться его отлучкой и не устроить себе приятный отдых? — сказала она.

Когда, поговорив, она вернулась в гостиную, настал черед высказаться Ламсдену. Она быстро уловила, к чему он клонит, а уловив, совершенно отключилась и перестала вслушиваться. «Чтоб заранее избежать в дальнейшем неловкости и заранее поставить все точки над „i“, Мэри… Ведь мы так хорошо понимаем друг друга… В то время как Найджел все еще секретничает с послом… В случае, сохрани Бог, конечно, если эти проклятые газетчики что-то разнюхают прежде, чем мы проясним ситуацию, Мэри… — На каждый случай у Ламсдена был заготовлен шаблонный набор слов, за что он и слыл человеком весьма находчивым и остроумным. — Так или иначе, но вот в каком ракурсе и аспекте, согласно желанию посла, нам следует обрисовывать ситуацию, — закончил он, щеголяя новомодными современными словечками. — Естественно, если нас не спросят, самим на рожон лезть не надо, но если спросят, вот, пожалуйста. И, Мэри, он шлет вам свою бешеную любовь. Он все время мысленно с вами. И естественно, с Магнусом… Бешеные сожаления и все прочее…»

7

Эти маленькие ящички — трансформаторы (нем.).