Пленница

Палатин — один из холмов, на которых построен Рим.

Тибур — пригород Рима, где среди живописной растительности сохранились остатки древнеримских построек.

Августов век — то есть время правления императора Октавиана Августа (44 до н. э. — 14 н. э.), отмеченное расцветом литературы и искусства.

Аспазия — прославившаяся своей красотой и умом гречанка, покровительствовавшая писателям и философам, в том числе Сократу и Платону (V в. до н. э.).

…по выражению Лафонтена… — Пруст имеет в виду начало его басни «Голубь и муравей» (кн. II, 12).

Да отвратят боги (лат.).

Стр. 318. Сильвестр Бонар — герой романа Анатоля Франса «Преступление Сильвестра Бонара» (1881), далекий от жизни ученый-книголюб.

Стр. 323. …после всего пережитого в трамвайчике… — Имеется в виду разговор героя с Альбертиной в пригородном поезде, описанный в романе «Содом и Гоморра» (см. указ. изд., с. 520-522).

Стр. 330. …какие я испытывал, когда внушал Жильберте… — Эти переживания героя описаны в романе «Под сенью девушек в цвету» (см. указ. изд., с. 190-196).

Стр. 332. …по словам Декарта… — Об этом французский философ-рационалист Рене Декарт (1596-1650) пишет в первой части своего «Рассуждения о методе» (1637).

Стр. 335. Латур Морис (1704-1788) — французский художник, мастер портрета.

Стр. 339. Тетя Октав — персонаж книг Пруста, тетка героя Леония (жена его дяди Октава); подробно описана в романе «По направлению к Свану».

Стр. 341. …не заглохнет у нее — Далее в рукописи вставка на отдельном листке, приводимая нами в сноске. Новейшие издатели включают эту вставку в основной текст. [Был такой момент, когда во мне пробудилось что-то вроде ненависти к Альбертине, но эта ненависть только оживила мою потребность удержать ее. В тот вечер, ревнуя ее к одной лишь мадмуазель Вентейль, я испытывал полнейшее равнодушие к Трокадеро — не только потому, что я направил ее туда, чтобы отвлечь от Вердюренов, но и потому, что, представляя себе в Трокадеро Леа, из-за которой я отозвал Альбертину, чтобы она не свела с ней знакомства, без всякой задней мысли назвал имя Леа, после чего Альбертина из чувства недоверия, боясь, что мне, пожалуй что, наговорили, чего и не было, опередила меня и выпалила, чуть-чуть отведя глаза: «Я очень хорошо ее знаю; в прошлом году мы с подругами ходили ее смотреть; после спектакля мы прошли к ней в уборную; она одевалась при нас. Это очень забавно». Тут моя мысль была принуждена оставить мадмуазель Вентейль и в порыве отчаяния, подбежав к бездне тщетных попыток что-то восстановить в памяти, прицепилась к актрисе, к тому вечеру, когда Альбертина прошла к ней в ложу. После всех ее клятв, которые она произносила так убедительно, после того, как я, пожертвовав собой, предоставил ей полную свободу, можно ли, казалось бы, прийти к выводу, что в основе всего этого лежит зло? И все же не являлись ли мои подозрения антеннами для уловления правды? Если она пожертвовала Вердюренами ради Трокадеро, где она вполне могла встретиться с мадмуазель Вентейль, то ведь в Трокадеро, которым она пожертвовала ради прогулки со мной, находилась, как причина ее отозвания, Леа, из-за которой, как мне казалось, я волновался попусту и с которой, однако, согласно ее признанию, коего я от нее не добивался, она встретилась на самой высокой лестнице, на такой, какую не выстраивали мои опасения, встретилась в обстоятельствах весьма подозрительных; так кто же мог провести ее в ложу? Я переставал страдать из-за мадмуазель Вентейль, когда страдал из-за Леа, двух повседневных моих палачей, — переставал то ли из-за того, что мое сознание не могло вообразить столько сцен сразу, то ли из-за столкновения моих нервных явлений, всего лишь отголоском которых была моя ревность. Я приходил к заключению, что моя ревность к Леа столь же сильна, как и к мадмуазель Вентейль, и в то же время я не верил в отношения между Альбертиной и Леа, так как все еще страдал из-за мадмуазель Вентейль. Но хотя мои ревнивые чувства гасли одно за другим — чтобы вспыхнуть порою вновь, — это отнюдь не означает, что они не соответствовали какой-либо предощущаемой правде, что об этих женщинах мне следовало говорить: «ни одна», тогда как я должен был говорить: «все». Я сказал: «предощущаемой», так как не мог занять все точки пространства и времени. И потом, существует ли такой инстинкт согласования, который помог бы мне там-то, в такой-то час застать Альбертину с Леа, или с девушками из Бальбека, или с приятельницей г-жи Бонтан, которую она задела, или с теннисисткой, которая толкнула ее локтем, или с мадмуазель Вентейль?]

Стр. 346. Князь Монако — Речь идет об Альберте I (1848-1922), князе Монако с 1889 г.

Делькассе Теофиль (1852-1923) — французский политический деятель, министр иностранных дел в 1898-1905 гг., сторонник франко-русского союза.

Стр. 347. Приготовления к войне, которым даже самые лживые поговорки воздают хвалу… — Имеется в виду старая латинская поговорка «Si vis pacem, para bellum» («Если хочешь мира, готовься к войне»).

Стр. 348. …цитировала г-жу де Севинье… — Пруст цитирует письмо г-жи де Севинье к дочери от 25 октября 1679 г. по поводу Шарля де Севинье и мадмуазель де Ла Кост.