Страница 15 из 78
В частности, за несколько лет перед войной по всей стране было создано немало так называемых биофабрик — очевидных мест масштабного производства не только вакцин и сывороток, но и средств биологического нападения. Одну из них в Тобольске, где выращивались споры сибирской язвы, мы упоминали (44).
Трудно себе представить, где бы еще, помимо Наркомздрава, можно было организовать промышленный выпуск биологического оружия на основе бактерий сибирской язвы и туляремии, которое в 1936 году, как утверждают знающие люди, уже стояло на вооружении Красной Армии (15).
Укажем также биофабрику в Алма-Ате, попавшую в документы потому, что она одно время производила некачественную вакцину против сибирской язвы (143). Впрочем, географию такого рода учреждений можно проследить по командировкам Е.И.Демиховского: Туруханск — 1932 (144), Мурманск и Архангельск — 1934 (121) и т. д.
Ну а в марте 1935 года Е.И.Демиховский и Г.Ю.Яффе отбыли в распоряжение наркомздрава РСФСР (при этом в армии они были зачислены в число находящихся в долгосрочном отпуске) (145). Как видим, потребовалось и личное участие специалистов по биологическому оружию.
В армию, впрочем, эти люди не вернулись. Е.И.Демиховский, помимо боевой работы, даже защитил в Алма-Ате в 1941 году по линии Республиканского санитарно-бактериологического института докторскую диссертацию на вполне нейтральную тему («Вопросы биологии эшехирии в связи с проблемой этиологии гемоколитов)». Г.Ю.Яффе в сфере открытой науки себя не обозначил.
А биокомбинат в Алма-Ате дожил до развала СССР в роли резервного завода по производству биологического оружия, в первую очередь сибирской язвы (10).
Как и во всяком горячем деле, постановка биологического оружия «на крыло» изобиловала драматическими подробностями.
Конечно, авиация была на месте. Начальник ВВС РККА еще приказом от 1 декабря 1936 года сформировал в Среднеазиатском военном округе для обслуживания нужд БИТИ отдельное авиазвено (146). И скорее всего именно оно обеспечивало большие войсковые испытания образцов биологического оружия, выполненные на острове Возрождения в Аральском море летом 1937 года, то есть на границе между двумя советскими республиками — Узбекистаном и Казахстаном (2).
А еще служебные командировки работникам БИТИ-СТИ и их обслуживающему персоналу в те годы выписывали по такому маршруту, как Осташков-Мерв (это уже Туркмения) (147).
Однако на фронте открытости в военно-биологических делах хотя бы между собой не все было так просто.
Когда летчики захотели поподробнее узнать, с чем имеют дело, то получили в мае 1939 года от СТИ (в/ч 8000) неопределенную «шифровку». Им было объявлено, что речь идет об ОВ (в довоенные годы биологическое оружие все время прятали под «крышей» ОВ) со следующими свойствами: «как правило, жидкости удельного веса от 1,05 до 1,5… с температурой замерзания, близкой к воде. Для зимних условий температура замерзания может быть доведена до -40 °C… В состав ОВ входят, как правило: вода, некоторые нейтральные соли (NaCl, Na2HPO4 и др.), следы белковых продуктов, иногда глицерин и специальные вещества. Кашицеобразные и вязкие ОВ, помимо названных продуктов, содержат еще «наполнители»… ОВ выдерживает непосредственный контакт только с нержавеющими сталями… ОВ безболезненно выдерживают взрыв, то есть высокую температуру и высокое давление мгновенного действия. К температуре выше +10 °C ОВ относятся хуже, чем к низким температурам. Замерзание выдерживают хорошо. При хранении в комнатной температуре начинают терять свои токсические свойства и при +56 °C становятся нейтральными. Хранение выдерживают только при температуре, близкой нулю… Сроки хранения определяются рецептурой ОВ и, как правило, не превышают 10–15 суток… Часть ОВ поражает животных в туманообразном состоянии, часть в капельно-жидком и туманообразном, часть только при ранениях кожных покровов. Для смертельного поражения животных требуются весьма малые дозы ОВ. Для некоторых из них смертельная доза определяется несколькими каплями ОВ, попавшими на кожу или несколькими вдохами тумана из «волны». Оптимальными размерами частиц тумана необходимо считать величины 10–25 микрон. Количество, смертельно поражающее животных при ранениях, определяется миллиграммами. Большинство ОВ предназначается для применения в глубоком тылу противника, для поражения его живой силы… Вывод из строя пораженных начинается по истечении нескольких дней (от 2 до 7) с момента применения ОВ» (148).
Конечно, в наши дни очевидно, что речь в этой «шифровке» шла не об ОВ, а о биологическом оружии (одни 56 °C чего стоят). И ныне мы уже можем констатировать, что лидерами среди описанных биологических рецептур были две — сибирская язва и токсин ботулизма. Однако тогда военным летчикам сообщенной информации было явно недостаточно (они могли и не догадаться о биологическом оружии). К тому же они были «свои».
В общем, руководству авиации стали ясны две вещи. Во-первых, что «основным потребителем бактериологических средств в будущей войне будут ВВС РККА». Во-вторых, что как раз ВВС и не были в курсе дела. И в августе 1939 года от очередного руководства ВВС наркому обороны К.Е.Ворошилову поступило обиженное письмо. Как оказалось, начальник ВВС хотел бы, чтобы «ВВС, во-первых, имели возможность вести соответствующую подготовку по применению бактериологических средств и, во-вторых, как-то влиять на разработку и способы применения оболочек для бактериологических средств» (149).
Однако игры в тайну — это, как и биологическое оружие, — палка о двух концах. Полевые испытания новых образцов не могли обойтись без использования полигонов, находившийся в распоряжении ХИМУ РККА.
В общем очень самостоятельным руководителям СТИ приходилось все-таки просить. Одна из последних просьб такого рода состоялась в декабре 1940 года, когда новый начальник СТИ генерал Н.Ф.Копылов был вынужден обращаться к руководству Красной Армии и даже получил на своем письме положительную резолюцию маршала Г.И.Кулика (150). Соответственно, 10 авиабомб АРБ-К, изготовленных в СТИ, были отправлены на ЦВХП в Шиханах в наполнении соответствующими биологическими рецептурами (151).
Речь шла об очередной модификации авиационной распыливающей бомбы (АРБ), которая стала эффективным техническим средством распыления биологических рецептур с помощью сжатого воздуха. Первый вариант такой бомбы испытывался в Шиханах еще в 1935 году, а потом много раз в 1936–1937 годах. Новый вариант испытывали осенью 1937 года. В одной бомбе помещали 33 л жидкости. Сбрасывали с высот от 1500 до 3000 м. Достижение таково: с помощью АРБ-К можно было создавать в летне-осенних условиях туман, который от одной бомбы при ветре 4 м/с распространялся на глубину 3 км (крупные частицы выпадали раньше) и охватывал полосу шириной 40-220 м. В мае 1938 года состоялся «генеральный опыт»: было сброшено поочередно 4 бомбы, в опыте участвовало 36 животных, смертельные капли попали на 20 из них (152).
Не будем заблуждаться насчет цели тех опытов — всеми испытаниями авиабомб АРБ-К руководил военврач 2-го ранга Н.Н.Гинсбург.
К этому времени в армии в военно-биологических делах наступил период «стабильности».
Главное военно-санитарное управление с 1939 года и вплоть до 1947 года возглавлял генерал Е.И.Смирнов (1904–1989), под руководством которого произошел принципиальный прорыв в создании многих видов биологического оружия. К началу второй мировой войны в СССР были созданы многие виды биологического оружия, в том числе оружия на основе ряда особо опасных бактерий (сибирская язва, туляремия, чума) и риккетсий (Ку-лихорадка), а также токсинов.
Ну а начало большой войны потребовало перемещения СТИ РККА с озера Селигер на новое место, подальше от района боев. В 1942 году уже под очередным именем Научно-исследовательский институт эпидемиологии и гигиены (НИИЭГ) он перебрался сначала в Куйбышев, а затем в Киров. Там же оказалось большинство людей, занимавшихся военно-биологическими исследованиями в других организациях армии. Именно здесь, в Кирове, первый из трех мощнейших военно-биологических институтов, составивших военную часть советской системы подготовки к биологической войне, остается до наших дней (10,54).