Страница 9 из 11
Смирнов кивнул, строча в своем блокноте.
— Кожин, младший научный сотрудник, наш техник. Приборы, оборудование — все на нем. Я называю всех по фамилиям, потому что вам, наверное, так удобнее.
— Да-да, спасибо. Инициалы у меня есть.
— Хорошо. Значит, так, кто там дальше? Викулова, старший научный сотрудник, она по образованию фармацевт, так что на ней собственно лекарственные препараты. Золина делает анализы, а Бирюков — это наш химик. Едва ли не большая часть работы зависит от него. Доктор наук, между прочим, — гордо заключил Самсонов.
— Это все, кто работает в вашей лаборатории? — на всякий случай уточнил Смирнов.
— Да.
— Где я могу познакомиться с остальными? Они здесь?
— Да, конечно. Пройдите в соседнюю комнату. — Профессор указал на дверь в смежное помещение.
— Дайте на всякий случай номер своего мобильного телефона, — попросил полицейский. — Вдруг мне понадобится что-нибудь срочно уточнить.
— Пожалуйста.
— Запишите здесь, если не трудно. — Смирнов протянул раскрытый блокнот.
Самсонов старательно вывел одиннадцать цифр, начиная с восьмерки.
Полицейский никогда не заносил номера тех, кто проходил по делам, в память телефона, потому что тогда у него были бы сотни контактов, а большинство из них после окончания расследования были не нужны.
В соседнем отделении лаборатории Смирнов застал двух женщин. Одна была рыжей и полноватой, лет под пятьдесят, ярко накрашенной. Другая — коротко стриженная блондинка с минимумом косметики, зато с кучей браслетов на запястьях. Лет сорока, ухоженная и подтянутая. Обе были в зеленых халатах и перчатках. Они расставляли химическую посуду на белых подносах и при появлении следователя недовольно нахмурились.
— Что за уроды, а? — громко говорила рыжая. — Чертовы алкаши! Это же надо, спереть столько спирта!
— Ума не приложу, как они его вынесли, — отозвалась блондинка.
Смирнов кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
— В чем дело? — отрывисто спросила рыжая, окинув незваного посетителя с ног до головы и явно не удовлетворенная осмотром.
— Старший лейтенант Смирнов, — представился следователь, напустив на себя строгий вид. — Хотелось бы с вами побеседовать.
— Это надолго? — поинтересовалась рыжая, бросив выразительный взгляд на поднос с посудой.
— Пара минут.
— Ладно, давайте.
Блондинка во время диалога не произнесла ни слова, зато не сводила со следователя глаз.
— Как бы вы охарактеризовали покойного? — начал опрос Смирнов. — Знаю, вам уже этот вопрос задавали, но…
— Задавали, не задавали, — раздраженно перебила рыжая. — Давайте быстро с этим покончим, ладно? У нас куча дел.
— Я только за.
— Так вот, Марухин был голова и ради дела был готов пожертвовать чем угодно.
— А вы что скажете? — обратился Смирнов к блондинке, видя, что рыжая высказала все, что хотела.
Та едва заметно пожала плечами.
— Я лично к Александру Викторовичу относилась с уважением, — проговорила она, глядя в пол. — Хотя характер у него был тяжелый.
— Враги у него были?
— Не думаю. — Блондинка взглянула на рыжую, та фыркнула. — Скорее, оппоненты. В научном мире.
— Но их баталии развивались за кафедрой или в прессе, — добавила рыжая. — Из-за разногласий по вопросам генетики не убивают, я думаю.
Смирнов холодно улыбнулся:
— Убивают и не из-за такого, уж поверьте.
— Вам виднее, — легко согласилась рыжая.
— Простите, дамы, но кто из вас кто? — Смирнов улыбнулся, словно извиняясь за свою недогадливость.
— Викулова Виктория Романовна, — назвалась рыжая.
— Золина Зоя Владимировна, — представилась блондинка.
— Можете еще что-нибудь добавить насчет Александра Викторовича?
Женщины ответили отрицательно, и Смирнов, попросив их на всякий случай записать ему в свой блокнот номера мобильных телефонов, двинулся дальше.
В следующей комнате он обнаружил техника. Анатолий Семенович Кожин оказался рыжеватым блондином лет сорока, сутулым, с непропорционально большими руками. Глаза у него были водянистыми, веки воспаленными. На подбородке виднелась узкая полоска щетины, которую он пропустил, когда брился. Техник рассеянно сунул полицейскому ладонь для рукопожатия и предложил выйти поговорить на лестницу.
— Покурим, — сказал он, доставая пачку «Веста».
Дверь из комнаты вела прямо на лестничную клетку, где стояла почти полная окурков банка из-под кофе.
— Охарактеризуйте вкратце Александра Викторовича, — попросил Смирнов, наблюдая за тем, как техник щелкает газовой зажигалкой, пытаясь прикурить.
— Скотина! — кратко заявил Кожин, когда ему это наконец удалось. — Шел по трупам. Никакого представления о морали. Я так и сказал вашему предшественнику.
— Можете привести конкретные примеры? — поинтересовался следователь.
— Сколько угодно, — согласился Кожин и тут же выложил четыре истории о том, как Марухин подставлял, подсиживал и обходил конкурентов. Причем работавших в том же самом НИИ.
Смирнов все аккуратно записал, особенно фамилии.
— Больше ничего? — спросил он.
— Нет, но поспрашивайте тех, кто тут работает подольше. Уверен, они вам и не такое расскажут.
Смирнов уточнил возраст лиц, которые, по мнению Кожина, пострадали от козней Марухина. Оказалось, что самому молодому сейчас пятьдесят семь и живет он уже восьмой год в Канаде.
— Но в любом случае за такое не убивают, — пожал плечами Кожин. Он затушил сигарету о край банки и бросил в нее окурок. — Да еще и так… жутко.
Следующим Смирнов опрашивал Дмитрия Александровича Бирюкова, химика и доктора наук, как сообщил ему Самсонов. Химик был лысым шестидесятилетним крепышом в очках без оправы, его лицо покрывали крупные веснушки. Он разговаривал с полицейским, сидя на табурете и вертя в пальцах огрызок карандаша.
— Сашу знал давно, — говорил он. — Лет двадцать, наверное. Мы вместе и лабораторию эту организовали, персонал набирали. Так что стояли, так сказать, у истоков.
Смирнов уважительно кивнул.
— Ученый он был от Бога, — продолжал Бирюков. — Гений, я думаю. Большая потеря для генетики.
— А как у него складывались отношения с людьми? С коллегами в том числе.
— По-разному.
— Конфликтовал? — осторожно спросил Смирнов.
— Постоянно.
— Что-нибудь серьезное? — Следователь задал вопрос, уже зная, что ему ответят.
— Да нет, так, мелкие дрязги. Думаете, его из-за этого убили?
— Нет, — честно признался Смирнов. — Скажите, а как вы испытываете лекарства?
Бирюков усмехнулся:
— Все законно, можете проверить документы. Они у Калужникова.
— Я верю, не подумайте. Но мне интересно, как это происходит.
— Видите ли, генная терапия — наука уже не новая. Не надо думать, что мы ставим какие-то уникальные эксперименты. Тут приходится действовать очень осторожно. Мы работаем с эмбрионами и детьми в возрасте до семнадцати лет. Это наша специализация. Иногда выезжаем, но чаще посещают нас.
— То есть вы лечите детей? Прямо тут? — Ручка замерла в руке Смирнова.
— Ну конечно. И уже много лет.
— Сколько?
— Дайте подумать. Лет шестнадцать.
— Многих вылечили?
— Достаточно.
— Примерно сказать можете?
— Могу точно, но нужно документы смотреть.
— Не надо. Навскидку.
Бирюков осуждающе покачал головой:
— Это же детские судьбы, а вы «навскидку».
— Извините. И все же, сколько вы излечили? Сотню, тысячу?
— Сотни две. Может, немного больше. Некоторые еще проходят лечение.
— Сейчас сколько у вас наблюдается пациентов?
— Это я вам могу сказать точно. Семьдесят четыре.
Смирнов присвистнул.
— Всех удается вылечить?
— Нет. Но большинство.
Смирнов поблагодарил химика, взял у него номер телефона и отправился дальше.
Людмила Ивановна Самсонова находилась в кабинете, который делила с мужем. Так было написано на двери. Она сидела за компьютером и что-то печатала. Смирнов представился и объяснил, что ему нужно. Вздохнув и с сожалением взглянув на монитор, женщина развернулась и положила локти на стол. На вид ей было столько же, сколько и мужу. Крашеная брюнетка с тонкими, властными чертами лица и ярким макияжем. В ушах — маленькие старомодные серьги с прозрачными камешками.