Горелом

— А вы — нет?

— Думаю тем, кому приходится вести подобный образ жизни, трудно сохранить душевное равновесие.

— У них же нет души… — Ян криво усмехнулся. — И вообще, это всего лишь легенда.

— Зачем гореломам возвращать себе душу? Чтобы позволить себе любить, не опасаясь погубить? Чтобы страдать, как все? Переживать, отчаиваться, верить? Гораздо проще считать это легендой. Избавляет от необходимости что-либо менять.

— Некоторые вещи невозможно изменить или отменить. Даже у обычных людей желание сберечь своих близких часто приводит к несчастьям. Особенно для тех, кого они так берегут.

— По-моему, все равно стоит сражаться за того, кого любишь. Вопреки обстоятельствам и проклятию. И у вас получится защитить его от любых бед. И в первую очередь от себя самого.

— Скажите это родителям, чьи дети умирают в хосписе.

— Я не скажу им это, — строго возразила девушка, резко выпрямившись и окатив Яна еще больше потемневшим взглядом. — Потому что им уже не нужны слова, а еще потому, что им это известно лучше меня. Они ведь не страшатся любить тех, кто обречен.

— Вы либо слишком наивны, либо… — «идиотка» перехватил на выдохе Ян едва не соскользнувшее в раздражении слово.

— Либо? — она чуть приподняла уголок брови. Услышала?

— Вы понятия не имеете о чем говорите.

— Не обижайтесь, но про вас я могу сказать то же самое.

Ян чувствовал, что вскипает. Голова болела все сильнее, а еще эта упрямая пигалица спорит с ним о сущности гореломов. И чего он вообще ввязался в этот дурной разговор?

Светловолосый, мосластый человек в вязаном свитере с кожаными заплатами на локтях, что топтался возле соседней картины и делал в пухлой тетради короткие заметки, уже некоторое время с любопытством прислушивался к разговору и, не выдержав, вмешался:

— А я бы сказал, что это замкнутый круг. Зачем гореломам душа, если они не испытывают неудобств от ее отсутствия? А если они страдают, то значит, душа у них уже есть и ее поиски бессмысленны.

Ян с девушкой переглянулись. Сказанное сбило гневный накал с обеих сторон, ссора угасла, толком не начавшись. Человек в свитере широко улыбнулся, сунул тетрадь под мышку и приблизился:

— Простите, что влез без спросу, но уж больно тема занятая… Вы напрасно считаете, что охотников разгадать тайну башен не находилось. Желающих спускаться вниз, на поиски хватало во все времена. Большинство не душу, конечно, хотели раздобыть, а сокровища. Даже я, грешным делом, не удержался…

— А вы что искали, тайны или сокровища?

— Как историку мне и то, и другое одинаково полезно, — обезоруживающе засмеялся собеседник. — А человеку запасная душа всегда пригодится.

— И как? Успешно?

— Обнаружили много любопытных артефактов, сделали несколько археологических и исторических открытий, но никаких бесхозных душ, увы, не нашли.

— Может, плохо искали?

— Трудно сказать. Всякие были искатели, даже из полицейских… Один молодой человек, по слухам, с ума сошел от разочарования. Но когда лет десять назад произошел несчастный случай, погиб человек, власти закрыли доступ вниз.

— Башен не так уж и много. А Замку много веков. Хотели бы что-то найти — давно нашли, — проворчал Ян несколько разочарованно.

— Дело ведь не в том, что и как искать, — тихо возразила девушка. — А в том, зачем вы это ищете.

Она повернулась и направилась к выходу. Легкая и неброская, удивительно уместная в этих сумрачных покоях, несмотря на джинсы и курточку. Сошедшая со старинной гравюры. Вот-вот растворится в тенях…

— Странная девушка, — произнес блондин, глядя ей вслед. — Часто приходит сюда, постоять возле этой картины. И грустит. Будто больного навещает… Эй, простите! — он взмахнул тетрадью, окликая двинувшегося в противоположную сторону Яна. — Туда посторонним нельзя, это закрытая часть комплекса.

— Мне можно. Я ищу Авана Бугга, он сотрудник Замка.

— Тогда поздравляю, вы его нашли. Чем обязан?

— Я Себастьян Хмельн, — веско произнес Ян. Это не произвело впечатления — мосластый продолжал глазеть вопросительно, похлопывая тетрадью по свободной ладони, поэтому пришлось копаться по карманам в поисках волшебного знака, открывающего все двери. И закрывающего надежду на приятное общение.

Когда-то металлические бляшки с грубой чеканкой подобные Яну носили на шее. Сейчас позволено, и даже рекомендовано, держать их скрытыми.

— Ах, вот оно что… Хмельн! — Бугг медленно заложил выпавший из тетради карандаш на прежнее место. — Понимаю. Да, мне говорили, что вы придете, просто я как-то… Мне казалось, что вы должны быть старше.

Ян нетерпеливо пожал плечами. Бугг недоверчиво прищурился:

— Ведь это вы сломали «волчий лед»? Это же было лет десять назад. Сколько же вам было?

Тринадцать. И вот уже десять лет он пытается забыть об этом, но всегда находится кто-то более памятливый.

— Расскажите мне, что тут у вас произошло, — прервал Ян нового знакомого, может быть слишком бесцеремонно.

— Пройдемте, — Бугг не обиделся. — Здесь неудобно разговаривать…

Чем, интересно, неудобно? К этому моменту никого, кроме них двоих, в зале не осталось.

* * *

Кабинет Авана Бугга располагался не в самих башнях, а в пристройке, втиснутой между двумя соседними. Половина отведена под книжные полки, шкаф и стол, остальное занято хозяйственными стеллажами, уставленными бронзовыми фонарями, глиняными кувшинами, алхимическими ретортами и прочим барахлом.

— Хотите кофе? Нет? А я только им и живу…

Закопченная до угольной черноты турка запузырилась кремовой пенкой. Плотная, ароматная жидкость беззвучно полилась в керамическую, украшенную горгульей кружку с отбитой ручкой. Выпуклые глаза горгульи полыхнули багрянцем, почуяв тепло.

— …вы ведь давно в городе?

— Больше двух лет.

— Ну, тогда особо останавливаться на историческом моменте я не буду…

— Можете его совсем опустить, — вставил Ян, но Бугг благополучно не услышал, поглощенный таинством «первого глотка свежесваренного кофе».

Ева тоже из кофеманов. Ее тоже бесполезно окликать, пока она пару глотков из чашки не сделает.

— Так вот, — Бугг блаженно прижмурил глаза, наслаждаясь напитком. — Замок впервые, что называется, трижды «вздохнул» еще во времена герцога Мирта Ясного. С перерывом в год-два. Жители не вняли предупреждению, но сразу вслед за третьим «вздохом» грянула чума, выкосившая почти весь город. Затем «вздохи» сопровождались нашествием варваров или воинственных соседей. Летописи сохранили упоминания о гражданской резне, голоде, лютых зимах. Короче, случалось всякое…

— Что эти «вздохи» вообще такое?

— Согласно легенде, Замок поставили чародеи, чтоб сторожить зло. Но иногда зло становится неудержимым, и наложенные магами оковы лопаются. Замок предупреждает о грозящей городу беде. Это сопровождается феноменом, который люди по простоте душевной назвали «вздохами»… Ну, вам, наверное, уже объяснили, в чем это выражается.

— Не так, чтобы я понял.

— То, что «вздохи» наносят физический и психический ущерб оказавшимся рядом людям — сущие пустяки по сравнению с тем, что даже после первого «вздоха» резко и в десятки раз возрастает всякая аномальная активность вокруг замка. Верите, но лет пятнадцать назад на весь Белополь приходился один Егерский дозор и едва ли десятка два егерей. Сейчас они занимают целое здание на площади Милосердия, да еще жалуются на нехватку кадров… И не зря жалуются.

— Раньше нечисти было меньше?

— До последнего «вздоха» горожане не то, что про злючки, полумраков или падальщиков не слышали. Вымры слыли большой редкостью… — Бугг рассеянно потер пальцами мордочку горгульи на кружке. Вздохнул с искренней горечью: — Я уж не говорю про то, что нравы среди горожан за последние лет десять испортились.

— Значит, первый всплеск случился лет десять назад?

— Около того.

— А что… из-за чего это вообще происходит?

— Трудно сказать. По одним источникам, все дело в людях, живущих в городе. Мол, они виновны в том, что зло множится. По другим источникам, всегда есть критический эпизод. Вот, скажем, предыдущий «вздох» связали с убийством юной Альбины Влас прямо в Замке.