Горелом

Ян подумал и сел рядом, прямо в порядком уже потрепанные кусты и мятую траву. Некоторое время выжидающе помолчали. Девчонка возилась рядом, еще всхлипывая, но уже успокаиваясь. От нее тоже пахло духами, сладкими и приторными, а еще мускусом и вином.

— Мне завтра шестнадцать будет, — сообщила она внезапно.

— Поздравляю.

— А послезавтра я замуж выхожу.

— Не рановато?

— Так сговорено. Еще когда я маленькой была.

— Ну что ж… Тоже неплохо. Поздравляю и по этому поводу.

— Я не хочу замуж.

— Не любишь его?

— Нет.

— Ну, так откажись. Или сбеги, — легкомысленно посоветовал Ян.

— Это невозможно, — тоскливо сказала девушка, глядя в сторону. — Это принесет несчастье всей нашей семье.

Ян приподнял брови. Кто бы мог подумать, что еще сохранились подобные средневековые пережитки.

— Наверняка, это можно как-нибудь утрясти.

Она улыбнулась горько и снисходительно, как умудренная опытом тетка лет сорока:

— Смешной. Большой вроде, а будто не знаешь, что есть вещи, которые не утрясешь никак.

— Ну… — Ян замешкался, подбирая ответ, за это время якобы взрослая собеседница вновь превратилась в девчонку:

— Я так не хочу к нему идти… — прошептала она. — Не хочу, не хочу! Не могу! — тихий поначалу голос взвинтился почти до крика. — Думала, что смогу. Много лет думала, что выдержу, но сегодня поняла, что это хуже смерти!.. Напиться пыталась, но не помогает… — она в сердцах стукнула кулачком по веткам. Брызнули содранные листья.

Ян вспомнил хмурого парнишку, что пытался унять девочку в «Сломанном роге». То-то жених был так недоволен.

— А на вид он вполне нормальный.

— Ты встречался с ним? — девчонка почему-то в явном испуге вскинулась. Распахнула еще мокрые глазищи, напряглась, готовая сорваться с места.

— Ну, видел мельком… Там, в «Сломанном роге».

— Где? А!.. — она обмякла разочарованно. — Это был мой брат. Он присматривает, чтобы я совсем с катушек не слетела… От счастья.

Девчонка подтянула ноги к груди. Слишком коротенькая юбка не спасала от холода, а через порванные на коленке колготки явственно просматривалась здоровенная ссадина.

— Возьми… — Ян поделился с ней курткой, в которую она без церемоний жадно завернулась, притихнув. И через мгновение снова заплакала — отчаянно, безнадежно и беззвучно. По щекам текли слезы, прокладывая новые дорожки в черных разводах туши.

— …от меня одни горести, — выговорила она после третьей попытки. — Они все только терпят меня, потому что так нужно, но никто никогда не радовался мне. С того дня, как я родилась. Понимаешь?

Понимаю, — вдруг отозвалось в нем. — Очень хорошо понимаю.

— …они ждут, когда я уйду, и можно будет вздохнуть спокойно и, наконец, не чувствовать вину. Ждут избавления. Чтобы больше не помнить про меня. Потому что я для них — несчастье.

— Такая славная? — растерянно спросил Ян, чтобы хоть что-то сказать. Утешать детей у него никогда не получалось. Вот разве что напугать их.

— Я не славная! От меня шарахаются, будто я заразная… Все! Даже Тимка… — она смолкла, прикусив губу. И вдруг всхлипнув, порывисто, решительно повернулась и обняла Яна. Пыталась обнять, но получилось, что схватилась крепко, по-детски. Вздрагивала, источала жар, как печка и жадно всматривалась в его лицо.

— Слушай, а ты симпатичный. Я лучше тебе, чем ему… Я девственница, честно! Хочешь?

Ну и ночь сегодня.

— Девочка, — попытавшись отстраниться, внятно произнес ошарашенный Ян, — ты тоже очень милая, но меня посадят.

Не тут-то было. Девчонка судорожно вдохнула, прижалась всем телом и решительно впилась Яну в губы. Неумело, зато цепко. Так, что оторвать сразу не удалось. Поцелуй ее был мокр, горяч и изрядно отдавал сладким вином.

— Тих-хо! — рявкнул Ян, резко уклоняясь и отстраняя настырную малолетку. И вдруг замер, удерживая обеими руками дрожащие плечи и вглядываясь в ее измятое лицо.

А ведь ему не померещилось. Глаза, вновь наполнившиеся слезами, были светлыми, скорее всего желтыми и с вертикальными зрачками. А еще вокруг ее лица плясало рваное, темное марево проклятия. Девчонкин рот косо повело, и она надрывно зарыдала в голос, размазывая слезы перепачканными ладонями и оставляя на скулах разводы туши.

— Я… — наконец, выговорила она. — Я обещана Царю Змей.

— Я понял, — кивнул Ян растерянно. Значит, ползучие гадины в «Роге» ему не померещилась. То-то Мак и девушки там нервничали.

— Пойду к ним… Туда, в лес… Жить… Как только мне шестнадцать, он придет и… — ее слезы промочили даже Янову рубашку, и, кажется, останавливаться не собирались.

Далеко, на башне часы переливчато возвестили полночь. Девчонка вдруг содрогнулась всем телом и затихла, прижавшись к Яну. Ее глаза расширились, затем часто заморгали.

— Уже сегодня…

— Послушай… — Ян запнулся, но все же продолжил: — А если бы кто-нибудь сумел избавить тебя от проклятия, ты бы согласилась?

— Да! — сразу же сказала она, быстро закивав. И тут же спохватилась: — Нет. Я не могу сбежать от них, змеи меня везде найдут. Если я не сдержу обещание, они погубят всю мою семью.

— Я не про бегство. Если договор разрушить, ты будешь свободна.

— Это невозможно.

— Возможно.

Она недоверчиво уставилась на него. Ресницы слиплись, слезы остановились, мерцая между веками подвижной пеленой, но готовились вот-вот снова пролиться.

— Я бы отдала все за это… Все-все.

— Ты слышала правило? Нельзя просто избавиться от заклятия. Беду только разбивают. Осколки ее могут ударить по чему и по кому угодно.

— Пусть! — жарко дыша, произнесла она. Прижала стиснутые кулачки к груди. На коже запястий явственно пробивался сегментированный рисунок змеиной чешуи. Пока едва заметно.

Что он делает? Зачем вмешивается в чужую жизнь? Он не сможет предсказать, как это обернется. Девчонка согласилась, но она плохо понимает, что происходит, захмелела и не верит до конца. Да он и сам пьян!

— Меня зовут Эльза, — вдруг представилась девчонка ясно и отчетливо. — Я знаю, тебе нужно имя… Избавь меня от проклятия!

Догадалась. Вот теперь точно отступать некуда. Согласие дано и имя названо. Самое время делать то, что у него лучше всего получается. И не думать, что делает он это уже не с холодным сердцем и ясным разумом, а значит, рикошет может быть страшный.

— Пожалуйста…

— Помолчи.

Он не смог бы повернуть процесс вспять, даже если бы захотел. В движение пришли силы несоизмеримо более мощные, чем человеческая воля. Попробуешь воспротивиться — просто разорвут в пыль.

Лучше пропустить их через себя, направить, использовать. Студеное, рваное пламя вокруг девчонки встрепенулось, стоило повести вдоль его бахромы ладонями. Обожгло колючей болью. Ян не знал, как действуют другие, подобные ему. Но каждый раз он представлял себя скалой — одинокой, иззубренной, но все еще прочной на пути несущейся навстречу злой волны. Волна холодная, безудержная накатывает. Ударяет!.. И разбивается, разлетаясь… Не брызгами, нет. Шквалом ледяных клинков.

— Ты пошутил? — громко спросила Эльза в окутавшей их неестественной тишине. Распухшие искусанные губы вновь задрожали. — Это… Это подло!

Голова у Яна слегка кружилась. Челюсти свело, будто от озноба. Зато шипастый шар в затылке растрескался и исчез.

— Нет, не пошутил.

— Я ничего не чувствую.

— Почувствуешь. Завтра.

— Правда? — Замурзанная рожица вдруг засияла. Открыто и чистосердечно, так, что Ян ненадолго перестал сомневаться в содеянном. Девчонка отчаянно, невероятно счастлива. Хотя бы сейчас. Может быть, впервые в жизни.

— Пойдем… Хочешь, я провожу тебя куда скажешь? Можно вернуться в «Сломанный рог».

— Нет. Лучше домой.

Они поднялись на ноги. Опьяневшую девчонку заметно пошатывало, так что вести ее пришлось под руку. Через какое-то время она практически повисла на Яновом локте, еле перебирая заплетающимися ногами.

— Где ты живешь?

— На Речной…