Горелом

Девушка обмякла, словно кукла, свесив вялые руки. Лицо ее с закрытыми глазами было серым и обморочным, на шее под подбородком рдела рваная, обмусоленная рана. А вымр метнулся за скамью, ощерив зубы-иглы. Они редко пытались сразу убежать. Инстинкт убийства и голод у них был сильнее инстинкта самосохранения.

Егерь замысловато выругался, мельком осматриваясь, но не упуская вымра из виду. Зеваки стали останавливаться поодаль.

— Эй! — коротышка поймал Яна взглядом. — Вызови патруль…

Ян потянулся за телефоном.

Тварь заверещала так, что заглушила даже слаженно грянувший, наконец, оркестр. Прохожие прянули прочь. Бородач, ошарашено приоткрывший рот, попятился, споткнулся и сел наземь. Лупа выпала из его рук и, сверкая, покатилась по булыжникам. Вымр, не переставая голосить, пополз вокруг скамейки, перебирая закогтившимися руками. Деревянные планки встопорщились белой щепой.

— Уйдет! — вскрикнул кто-то из особо смелых любопытствующих.

Не особо смелые наблюдали за происходящим уже в изрядном отдалении. На оживленной площади как-то быстро образовалось пустое пространство. Кроме Яна и егеря в непосредственной близости остался сидящий на земле бородач, да обалдевший пьяница, ошарашено таращившийся с соседней скамьи.

Тварь оценила удобство момента и попыталась улизнуть. Егерь заступил ей дорогу. Ниже противника на голову, он бесстрашно бросился наперерез вымру, как маленький бультерьер. Вымр хлестнул его удлинившейся рукой с когтями, задев лицо, и снова качнулся за скамью, примериваясь обойти с другой стороны.

Точно уйдет. Не успеет патруль.

— Дай! — Коротышка, мельком вытер кровоточащую щеку о плечо, выхватил у изумленного бродяги бутылку и выплеснул содержимое на вымра. А потом чиркнул добытой из кармана зажигалкой.

Вспыхнувшая тварь заорала одновременно с пришедшим в себя от возмущения пьяницей. Вымр качался на месте, охваченный прозрачным огнем. Горело жарко и быстро, будто вымр был склеен из бумаги. Вокруг раздавались возгласы ужаса и отвращения. Егерь сплюнул и поволок подальше от живого факела бесчувственную девушку. Обернулся раздраженно:

— Да помоги же хоть теперь!

Пострадавшая оказалась упитанной, так что приземистому егерю приходилось нелегко. Ян подхватил девицу с другой стороны.

— …что творится, — сквозь ругательства, наконец, пробилось нечто членораздельное. — Совсем нечисть обнаглела, почти среди бела дня, на людной площади…

— Егеря совсем с ума сошли! — искаженным эхом откликнулось со стороны. — На людной площади нежить жечь!

— И это вместо спасибо, — егерь выпустил девушку из объятий, усадив ее на скамейку поодаль.

Там, где несколько секунд назад пылал вымр, теперь в дымном вихре струились лишь хлопья невесомого пепла. Зеваки подтягивались, обмениваясь репликами. Если среди них и звучали благодарности в адрес городского Егерского дозора, то уж очень невнятные.

— …распустили тварей, а теперь при всем честном народе…

— Чуть людей не подавили с перепугу…

— У нас возле дома тоже жгли…

— Как она орала!

— Э! — к ним подковылял бродяга. — А за выпивку мне кто деньги вернет? Едва початая бутылка была! Горело-то как, сразу видно качество…

— Обращайтесь на площадь Милосердия, пять, — процедил коротышка, растирая неподвижной девушке руки и уши, будто утопленнице и прикладывая к синеющей ране на шее платок.

Поднявшийся с земли растрепанный бородач тоже приблизился с опаской. Физиономия у него была растерянная, а по правой кисти явно прошелся кто-то каблуком — грязный отпечаток наливался пурпуром. В другой руке он держал пыльную линзу «честного ока».

— Что здесь происходит, а?

— Где здесь?

— В этом замечательном во всех отношениях городе, — бородач присел рядом, баюкая руку и болезненно морщась. — У вас всегда такая развлекуха?

— Кому развлекуха, — егерь пренебрежительно повел плечом, не отвлекаясь от своего занятия, — а кому нормальный рабочий режим.

— Я же помню, это был чудесный город! Дружелюбный, нарядный… Мне так в прошлый раз понравилось! Дай, думаю, снова съезжу…

Ян и егерь изумленно уставились на туриста. Кажется, он смутился. Неуверенно переводил взгляд с одного на другого и часто помаргивал.

— Это когда вы здесь были? — сжалился егерь.

— Ну… когда студентом был.

Егерь понятливо хмыкнул. Судя по возрасту бородача, студентом он был лет двадцать назад.

— Добро пожаловать в обновленный Белополь. Настоятельно рекомендую покинуть его как можно скорее… Особенно теперь, — егерь машинально глянул через плечо на Замок.

И Ян посмотрел на темную глыбу Замка. И притихший бродяга, топтавшийся поодаль, посмотрел. Замок выглядел внушительно и мрачно.

— А что… — начал было бородач, но егерь уже не обращал на него внимания, повернувшись к Яну:

— Так что там с патрулем? — он вдруг осекся, приглядевшись внимательнее, словно принюхиваясь. Скорчил едва заметную гримасу: — А! Вот вы кто… И то думаю — чего стоит столбом, не бежит и не помогает…

— Моя помощь вам бы дорого обошлась. Но дозорных я вызвал, — сказал Ян с некоторым сомнением. Тварь так голосила, что на другом конце поди слышно было только ее!

— Ну, где их носит? — егерь и к Яну разом потерял интерес. Оценил ущерб, нанесенный щегольскому пиджаку, выворачивая его и отряхивая. — Работы невпроворот, только отгул дали и… на тебе!

Бородач встревожено разглядывал девушку, безвольно обмякшую на скамейке. Уши ее слегка порозовели, но лицо оставалось, по-прежнему, кукольно-пустым и одутловатым.

— Она… жива?

— Отойдет, — равнодушно пообещал егерь, покосившись мельком. — Наверное… Наконец-то!

Между неохотно расступающимися прохожими протискивался фургонч с вензелями городского Егерского дозора.

Ян не стал дожидаться, пока тот подъедет.

* * *

Несмотря на воскресный вечер, людей в «Сломанном роге» не прибавилось. Впрочем, некоторые перемены имелись: наряды подавальщиц определенно сели на пару размеров и стали еще откровеннее обтягивать округлости; свирель исчезла, зато появилось трио из виолончели, гитары и скрипки, наигрывающее нечто ненавязчивое, но подспудно будоражащее.

Рыжей нигде не было. Ян мгновение колебался — особого желания маячить в таком многолюдье не было, — но все же решил подождать.

Хозяина «Сломанного рога» звали Мак. Вечерами он сам становился за стойку и приветственно кивнул посетителю. Ян редкий гость в его владениях, но Мак запомнил его уже после пары визитов. Любопытно, что журналистка предложила встретиться именно здесь. Случайно?

— А что людей так мало?

— Из-за этих, — Мак недовольно кивнул в сторону дальнего стола, где шумели.

Обычно вечерами здесь собирались компании людей знакомых. Случалось всякое, но особый шум не приветствовался. Но сегодня тон задавала невесть откуда попавшая в «Сломанный рог» компания молодежи во главе с бойкой юницей, лет пянадцати на вид.

— Вроде несовершеннолетних спаивать нельзя?

— Я ей не наливаю, — хмуро проворчал Мак. — Они с собой принесли.

— А мне казалось, это против правил.

Мак вдруг помрачнел еще больше и неловко двинул плечом:

— Тут особый… случай. Пусть. — А затем он нервно и неприязненно покосился под стойку, проводив глазами нечто быстрое. Крысу, что ли заметил?

Пол выглядел обычным, не метенным с утра. Ян выбрал стол подальше от детей, так, чтобы видеть вход.

— Эль? — разносчица в псевдоохотничьем костюме держала блокнот наготове перед собой, но тоже косилась мимо него, на пол.

— Да, — согласился Ян, невольно проследив и за ее взглядом. Вроде, ничего особенного — нарочито грубые ножки мебели, перекрестье длинных теней и… Что-то проворно проползло под стулом напротив.

Ну, он, конечно, не барышня, чтобы с визгом на стол прыгать, но ноги отдернул. Все-таки крыса? Слишком извилисто… Змея?

— Никто из ваших посетителей змей не упускал? — со смешком осведомился Ян.

Возвратившаяся с заказом официантка едва не выронила кружку. Через край плеснулась и запенилась на столешнице янтарная жидкость.