Осада

– В свободном доступе на сайте министерства обороны США. Денис Андреевич, щелкните Балясину, чтобы он вывел. Минобороны распродает свои складские излишки.

– А знаете, – немного подумав, произнес Денис Андреевич, глядя на большой экран, – в этом что-то есть. Нам он пригодится. Хоть в помощь «Петру Великому» у берегов Исландии. Кстати, последняя уже обратилась к Совбезу ООН с просьбой обсудить сложившуюся в мире ситуацию. Завтра он соберется на свое первое заседание. У Исландии дела швах. После полугодового извержения вулкана Гекла, страна никак не придет в себя. А тут еще и это. Мне утром звонил президент, снова просил о помощи, как  в восьмом, когда  мы выкупили ее долги.

– К тому же, серьезно поврежден наш аэродром, – напомнил Грудень. – Мне докладывали, работы растянутся до конца сентября.

– Бремя белого, – почему-то улыбнулся премьер. – Вы правы, Денис Андреевич, отказать невозможно было.

– Вот именно, Виктор Васильевич…. Артем, будьте добры, – президент кивнул выразительно, показав мне на камеру, и начал кратко подводить итоги заседания, поглядывая в объектив и тихонько улыбаясь.

35.

Перед тем, как отправиться в храм, Милена заскочила в бутик «Блюмарин». Выбрать что-то для празднества. Она подобрала черный топик с зелеными вставками и длинную, чуть ниже колен, темно-зеленую юбку. Темные туфли из крокодиловой кожи, с кисточками, ярко блестевшие в свете ламп. На всякий случай взяла черное кружевное белье, она понятия не имела стоило ли надевать и его тоже, никак не могла вспомнить подробности церемонии. Сон все выветрил из головы.

Днем она пыталась дозвониться до Артема, но никто не брал трубку. Пробовала достучаться до него через мобильный, но абонент был недоступен. Значит, в Кремле и весь в делах. Она послала сообщение, рассчитывая, что не вечно же он будет торчать «вне зоны доступа». Через минуту был ответ, увы, но это звонила ее мать.

К Милене подошел продавец, выяснить, все ли в порядке. Та послала его, молодой человек убедился, что с гламурной принцессой действительно все в порядке, а потому отошел на безопасное расстояние. И уже молча ждал, когда она переоденется в купленные вещи и уйдет.

Определенно, ей надо было забыться. Хотя бы на время. Поход в «Блюмарин», чьим лицом она была, определенно должен был содействовать такому отвлечению. Но только не в этот раз. Дурное предчувствие, в котором столь настойчиво присутствовал Артем, никак не проходило.

Она вышла из бутика, на выходе кассирша догнала ее, смущаясь, попросила оставить автограф, Милена снизошла, черкнула свой завиток на листке фирменной бумаги. Она часто заходила сюда, здесь для нее, как для лица фирмы, всегда был карт-бланш на любые покупки. Конечно, не всегда что-то покупала, иногда просто проводила свободное время. Продавцы в таких ситуациях старались не тревожить ее понапрасну, когда Милена подолгу стояла возле одной витрины, вглядываясь не столько в ее сверкающие недра, сколько в саму себя. Или надолго закрывалась в примерочной. Конечно, они могли видеть все, что происходило там, скорее всего, видели и пускали слюни, но это ее никогда не волновало. Как не волновало и то, что видео с самоудовлетворяющейся Миленой периодически попадали в сеть. Казалось, это был лучший способ снять напряжение и получить заряд адреналина – зная, что за каждым движением твоих рук  наблюдает око камеры наблюдения. Ей подумалось даже, что неплохо будет зайти сюда с Леночкой Домбаевой.

Мысль о Леночке как-то незаметно выбила тревогу из головы, Милена села в «порше» и отправилась в Нижние Мневники, к храму. Прежде она не была здесь, даже на открытии. И теперь, рассчитывая увидеть величественную постройку – шутка сказать, во время строительства погибло двадцать шесть таджиков – была сильно разочарована.

На плоской, как блин, равнине острова, чернела невысокая полусфера – метров двенадцать в высоту, невыразительная, с потеками и наростами, словно только что извлеченная со дна Москвы-реки. Без видимого входа, и в окружении двух десятков дорогих машин, которым не хватило места на храмовой парковке. Только, собственно, где она, эта парковка? Охранник, заметивший машину знаменитости, подсказал, куда ей двигаться: к неприметным воротам, и дальше вниз по спиральному пандусу. К двухуровневой парковке, которая выводила ко внутреннему подземному дворику, выложенному темными гранитными плитами, подсвеченными холодными светодиодами.

Она выбралась из машины, вышла во дворик и оцепенела. Перед ней высился, словно вытесанный в гранитной скале, портик храма – классический греческий портик с восемью парами резных ионических колонн и беломраморными капителями. Храм освещался мощными софитами, установленными так, чтобы каждый его уголок был хорошо различим, что днем, что ночью – хотя здесь, на глубине десятиэтажного дома земные понятия день и ночь теряли свой смысл. На треугольном фронтоне, чей верх остро врезался в потолок, создавая ощущение продолжавшихся археологических раскопок, виднелись странные барельефы: некие рыбоподобные, лягушкообразные существа в длинных одеждах, преклоняли колена перед спрутоголовым монстром, в одной из конечностей державших скипетр, подобный молнии, в другой, земной шар, обвитый цепями, – точно держава. Под изображениями виднелась надпись на неизвестном языке.

Могучие двустворчатые двери высотой метров в семь распахнуты настежь, источая свет, легкую музыку и шум голосов. Акустика в храме подводного бога была великолепной, уже на входе можно было расслышать разговоры собравшихся в этом удивительном месте.

Милена прошла через портик внутрь, к стоявшей охране, оглядываясь по сторонам. Несколько фотографов немедленно ослепили ее вспышками блицев, она отвернулась, и войдя в ротонду, подняла голову к небесам. Внутри храм имел идеальные пропорции, теперь в него можно было аккуратно вписать сферу около сорока метров диаметром. Огромный купол и ротонда представляли почти точную копию Пантеона: вся конструкция выполнена из монолитного бетона, лишь нижняя зона купола армирована кирпичными арками, в коих находились мощные софиты. Для облегчения конструкции ротонда была расчленена семью большими симметрично расположенными нишами, в каждой из которых находилось по статуе, со все теми же человекообразными существами неведомых пределов. Место восьмой ниши занимал вход; в нише напротив располагался бар, в соседних находились столики, уже занятые приглашенными. В прочих нишах располагались только золоченые диваны и кресла, за которыми находились двери в помещения для потребностей совсем уж очевидных. Полусферический кессонированный купол в центре имел обрамленное золотым бордюром отверстие, диаметром метров девять, закрытое толстым стеклом, от которого отражались блики бесчисленных светильников в храме. Пол вымощен разноцветным мрамором, в коем преобладали телесные и терракотовые цвета; облицовка стен ротонды выполнена в точности так же.

Восемь могучих щупалец, спускались от самого окулюса по куполу в виде темно-зеленых плит отделки меж кессонами, перебиравшихся на стены темными с белыми оспинами гранитными полуколоннами и завершавшихся на полу черными мраморными плитами, сходившимися к возвышению прямо под окулюсом. На круглой платформе карельского мрамора возвышался черный колодец, возле которого стояло металлическое сооружение, чье назначение Милена никак не могла разобрать, даже подойдя вплотную. Позади сооружения находился пульт.

Вокруг бродило несколько знакомых и плохо знакомых любителей и профессионалов клубной жизни, она поискала глазами Лену Домбаеву, но та еще не появилась. Выбрав глазами мающегося в одиночестве молодого человека, Милена решительно подошла к нему.