Осада

– Вы из всего хотите сделать Ингушетию, – недовольно произнес Шойгу.

Следующие минут двадцать стороны потратили на препирательства. К спорящим добавилась и полпред в Центральном округе Жиркевич, ведь театр военных действий предполагал развернуться на подведомственной ей территории. Наконец, сошлись на не афишируемой войсковой операции. Про мой доклад попросту забыли за спором. А он и не думал умолкать и после согласия – ведь это был только первый пункт претензий к Пахомову. Белов выдвинул и второй, едва только страсти улеглись.

– Этим летом у нас ситуация с заключенными очень серьезная. Особенно с осужденными на длительные сроки. Мне докладывали, что во время вчерашней операции случилось несколько бунтов.

– Бунты случаются постоянно, сами знаете, ни тюрем, ни колоний не хватает для размещения двухмиллионной оравы. А вот то, что в этом году освободилось сорок тысяч уголовников, отмотавших сроки больше десяти лет – то есть, тех еще бандюков, из «лихих девяностых», – да, это серьезно.

– Я понимаю, но по сообщению ГУИН, в ближайшие дни освобождается чуть не семь тысяч.

– Да, совпало, – согласился Пахомов. – Но на время ЧП никто никуда не освободится. Это мой приказ. Рисковать лишними жизнями я не хочу.

– То есть вы сознательно… теперь понятно, от чего бунты пошли гулять, – Белов потряс головой.

– Согласен, – премьер как отрезал. – Не выпускать ни под каким предлогом, подавлять насколько возможно жестко. С тем еще контингентом имеем дело. Перетерпят.

Некоторое время после этих слов стояла тишина, потом Денис Андреевич словно бы очнулся и вспомнил обо мне, мающимся у его стола уже добрых полчаса. Снова предложил начать доклад. Я не стал зачитывать все, подготовленное отделом Балясина. Просто ввел в курс дела, каким именно образом мы подсчитали приблизительное количество восставших, приплюсовал количество обратившихся, тоже приблизительное, но на порядок точнее, спасибо ведомству Владислава Георгиевича. И вывел результат на всеобщее обозрение.

– По нашим данным это порядка шести с половиной – семи миллионов человек. Мы так же высчитали примерную скорость обращения: около двенадцати-пятнадцати тысяч человек в час.

Некоторое время за столом царила напряженная тишина. Видимо, число восставших каждый представлял себе по-своему, если находил время представить, но порядок был явно не тот.

– Это значит, – снова первым очнулся премьер, – что наша операция с треском провалилась. Андриан Николаевич, вы просто бросили гранату в болото. Брызг много, а толку чуть.

– Четверть миллиона это не чуть, Виктор Васильевич.

– Да бросьте, Пахомов, – устало заявил премьер. – Не будь сейчас такой ситуации, вы бы уже были в отставке. Скажите спасибо, что коней на переправе не меняют. Ведь придется преподать ваше поражение как нашу победу.

– Знаете, Виктор Васильевич, я и сам могу…

– Ничего вы не можете сами. Максим Эдуардович, – он повернулся к министру информации, – выдайте эти данные и не  сообщайте о погибших.

– Виктор Васильевич, можно и завысить. Ведь операция не закончилась.

– Еще чего не хватало. Вы думаете, народ тоже посчитает… кстати, данные о семи миллионах останутся здесь. Общественность надо успокоить.

– Общественность успокоится, как только войска начнут действовать, – заметила Юлия Марковна. – И действовать успешно, – она посмотрела на Груденя. Тот пожал плечами:

– Разумеется. Я задействую всё, кроме пятьдесят восьмой армии. Сами понимаете. Так что мне придется попросить помощи у Владислава Георгиевича и Игоря Андреевича вашим спецназом на Кавказе.

– Он и так там работает. – заметил Нефедов. – С первого же дня.

– У грузин те же проблемы, так что с диверсиями они повременят, – согласился и Лаврентьев. – Кстати, нам сообщают, что в Крыму, несмотря ни на каких мертвецов, а может, и вследствие этого, идет массовая резня в русских районах Феодосии, Керчи и Ялты.

Премьер постучал косточками пальцев по столу.

– И ведь ничем, кроме ноты протеста, пока нельзя поддержать наших. Корнееву надо дать все необходимые полномочия, чтобы как только, так сразу. Без задержек. Игорь Лукич, будьте так любезны, сообщите, какие еще неприятности нас там ожидают.

– Если говорить про Украину в целом, то пока никаких особенных. Началась передислокация войск в связи с вашими недавними угрозами. Переброска войск должна завершиться к шестнадцатому числу. В Крыму же, как вы знаете, вчера была попытка вывести из строя одну из опреснительных установок, недавно переданных нам в дар парламенту республики. Спикера парламента завтра вызовет к себе президент, будет прочищать ухо по поводу этих установок. Хотя по соглашению девяносто второго года, внешняя политика Крыма находится вне компетенции Киева.

Пашков кивнул, задумчиво. усевшись, внимательно следил за ним, пытаясь понять, какие именно мысли сейчас выстраиваются в его мозгу. Впрочем, лицо премьера как всегда было бесстрастно, и что-либо подсказать мне не могло. Я перевел взгляд на поднявшегося начальника ГРУ.

– Если говорить о других внешних угрозах, я бы отметил прежде всего китайскую. Если сравнивать с полутора миллионами россиянами, обитающих сейчас в городах и поселках Дальнего Востока и Приамурья, то на противоположной стороне реки, количество жителей перевалило за пятьдесят миллионов и продолжает расти. После кризиса на переброску населения в необжитые районы пошли миллиарды. Сейчас там стремительно развивается инфраструктура, за три года они построили одних железных дорог больше, чем мы всех магистралей за прошедшие десять лет.

– Извините, что прерываю,  – неожиданно произнес Грудень. – но войска в приграничных с округах и так приведены в состояние повышенной боеготовности. Более того, на случай прорыва границы большой массой беженцев или мертвецов, на заставы завозятся огнеметы. Просто как в шестидесятых, честное слово, – хмуро добавил он.

– В случае не очень удачного развития событий, сколько мы вообще сможем поставить под ружье? – спросил Нефедов.

– Вместе с внутренними войсками, вашими, ГРУ и МЧС… да еще и срочниками, милицией в полном составе… где-то собирается два миллиона. Выстоим. И тогда главное будет – оборона границ. Китай это всегда проблема. Это как для вас Индия, – неожиданно припомнил Грудень.

– Вы меня несколько утешили, – покусывая губы, произнес Нефедов. – Кстати, в Индии уже начались погромы в районах компактного проживания мусульман. Правительство пока не вмешивается, похоже, оно считает, что восставшие мертвые вообще сами собой исчезнут.

Денис Андреевич попросил министра торговли отчитаться за прошедший день о плане «Зима». Мазовецкий поднялся.

– Мы начали продавать, пожалуй, слишком стремительно. Госсекретать докопалась, чьих это рук дело, и позвонила мне сегодня ночью. Потребовала немедленно прекратить, иначе все достигнутые договоренности….

– Продавайте, – приказал, как заправский брокер, президент. – Продавайте все.

– Денис Андреевич, – изумленно произнес Пашков.

– Простите, – подал голос и Мазовецкий. – Но проблема не в том, чтобы продать, а чтобы купить. Куплено или зафрахтовано и все, что можно было купить и зафрахтовать.

– Григорий Алексеевич, – подал голос я. – Сколько у нас не потраченных денег?

– В долларах? Десять миллиардов. Я только не понимаю…

– Мне только что пришла в голову мысль. Мы можем купить авианосец «Энтерпрайз», только что списанный. Его цена всего три миллиарда, вместе с вооружением.

– Вы шутите?

– Ни в коей мере. Я подумал, а почему бы не вложиться в авианосец, хотя бы и старый. Ведь мы только начали закладывать первый собственный, так пока он стоит на стапелях, почему не воспользоваться случаем, раз один «Адмирал Горшков» от советских времен остался, а доктрина требует. Если вдруг США согласятся нам «Энтерпрайз» продать. Равно как и старые военные «Хаммеры», пять тысяч штук, для поездок из Москвы в ближайшее время они будут просто необходимы.

– Они и сейчас необходимы, – мрачно изрек Нефедов. – Насчет авианосца, Артем, вы загнули, а вот «Хаммеры»… Где вы это выкопали?