Осада

– Я о Леночке.

– Ну в жизни же все надо попробовать. Разве нет? тем более внезапный секс, это же тренд сезона…. И, надо думать, и тебе было интересно с нами двоими тогда… тем более, сестрами.

Я пожалел, что вообще включил диктофон. Подобного ни ФСБ, ни кому бы то ни было вообще нельзя давать послушать.

– Он просто стоял посреди улицы или же шел откуда-то?

– Шел… стоял… Наверное, шел. Только странно, у него что-то с головой было, потому как… а знаешь, я только сейчас вспомнила, я же еще со Светкой Шульгиной, ты ее не знаешь, год назад хотела, а она меня развела тогда. Мы поцеловались, а она влепила пощечину. Прикинь?

– Я спрашиваю, что дедушка, шел откуда-то или нет.

– Не бесись. Я дойду до твоего дедушки. А Светка потом с Ритой Ноймайер трахнулась в «Обломове», публично, на спор, да мне еще докладывала, как это было интересно и весело…

– Мила, давай про дедушку, ты говорила…

– Да мне показалось, что он шел. Сперва шел, а потом остановился. Как меня увидел. Или еще раньше.

– С кладбища?

Она вытаращилась на меня.

– Какое кладбище? Там же стена.

Я понял, что большего от нее все равно не добиться, себе дороже. Потому предупредил Милену, чтобы она ждала меня здесь, никуда не выходила, ну хорошо, если по-маленькому, то быстро, а потом покинул ее, отправившись за угол. По пути позвонил Валерии, она наконец сняла трубку. При этом удивление в голосе звучало неподдельное.

– Артем? Я думала, ты в душе, как обычно.

– Я уже на кладбище. Кстати, вместе с твоей сестрой. Эта нимфоманка проторчав всю ночь в каком-то клубе, и по дороге ненароком сбила покойного первого президента. Теперь ее допрашивают сотрудники ФСБ.

Пауза. Валерия пыталась придти в себя.

– Я только проснулась. Слушай, ты вообще в порядке? И, кстати, что там с Миленой?

Пришлось объяснять поподробнее. Тем временем, я добрался до места, где Милена сбила президента – там все еще стоял сотрудник ДПС, а на асфальте мелком были отмечены два кружка. Сейчас уже пустые. Их он охранял, что ли. Позади него стоял заборчик из рабицы с трафаретной надписью «Прокладочные работы ведет СУ-42». Я подошел, молча махнул удостоверением и заглянул вниз.

– Ты не могла бы подъехать за сестрой? А то к ней ФСБ пристает с допросами. Толку никакого, но все же.

– Ну конечно, – фыркнула она. – С чего ради я попрусь туда. Или ты тоже во что-то вляпался?

– Нет, но…

– Тем более, не поеду. Лишний раз видеть эту… – дальнейшее мне было известно. Я особенно не и рассчитывал, что неприязнь сойдет на нет.

Я заглянул в раскоп.

– Валя, извини, я на минутку прервусь. Тут очень интересная идея возникла, насчет президента.

– Да уж, – немедленно отозвалась моя возлюбленная, – ты лучше прервись. Мне кажется, вы на пару косячок забили, перед тем, как позвонить.

На месте раскопа широкая труба, непонятного мне назначения, делала небольшой поворот градусов на двадцать и уходила в сторону Лужников. Врез, который сделало СУ, пришелся как раз на угол трубы. Спуститься туда было делом несложным – благо деревянная лесенка, позаброшенная строителями, оставалась на месте.

Я пробрался в трубу, чертыхаясь, по поводу выброшенного вчера костюма – если б знать наперед, он бы мне сейчас еще раз пригодился, а так пришлось портить совсем новый. И тут же столкнулся с охранением – двое в «Боско ди Чильеджи» немедленно тыкнули в меня «Макаровыми». Я развернул удостоверение. Через минуту пристального изучения изгвазданного меня – они таки успели приложить спиной к трубе, пока забирали документы, – я был принят за своего и доставлен к главному. Спецы в синих халатах что-то сковыривали со стенок трубы и лестницы.

– Здесь прошло, по крайней мере, человек сорок, – произнес неторопливо один, что постарше, лет эдак сорока; у него во лбу горела светодиодная лампочка, слепя всех вокруг. – А то и больше. Наследили порядком. И вот что любопытно, прошли именно с кладбища, и очень неаккуратно спускались в трубу. Как будто по принуждению. Порвали одежду, стряхивали ржавчину. Да и все дружно пошли в Лужники.

– Кроме одного.

– Именно. Вы, собственно, как узнали? – я объяснил. – Ну, напившаяся девка, конечно, не бог весть какой свидетель, но то, что она кого-то сбила – неоспоримый факт. Видимо, один…

– Борис Николаевич, – хмуро заметил я.

– Да, условно назовем его так…

– Не условно, а так, черт возьми. Эксперт сообщил мне результат.

– Я это и сообщил, – столь же неторопливо произнес спец, – Вероятность девяносто восемь процентов, – и в ответ на мои возражения неумолимо добавил. – Вам хорошо бритвой Оккама махать. А мы пока свой пласт не отработаем, будем считать удивительным стечением обстоятельств.

– Где они вышли?

– В другом врезе – сразу за Новолужнецким проездом. Уже на территории спорткомплекса. Их там искать – что иголку  в стоге сена.

– Послушайте, у меня доклад президенту и чем скорее, тем лучше. Видимо, его тоже разбудили, так что, сами понимаете.

– Понимаю. А вы сами сейчас куда решили отправиться в поисках фактов для доклада – туда или обратно?

– На кладбище.

– Рановато, конечно, – улыбнулся эксперт. – Но что с вами, молодыми, сделаешь. Идите.

Я поднялся по точно такой же лестнице, обогнул сложенный штабелем заборчик и двинулся искать первую же распотрошенную могилу.

Продолжалось мое блуждание в тиши и покое недолго, до второго поворота. Где я незамедлительно наткнулся на группу лиц, энергично копающихся в разоренном захоронении. Если в Ярославле этим занимались всего-то капитаны, то здесь, побросав пиджаки, вглубь пошли уже подполковники. Различить звание службиста по внешним приметам можно было и в штатской униформе. Неприметный значок на лацкане, форма узла галстука, его цветовая гамма и ворот сорочки – все это говорило многое о носителе костюма. Да и сам фасон творения итальянских дизайнеров тоже чин от чина немного видоизменялся.

У тех, кто ковырялся в могиле первого президента, было по три пуговицы на снятых пиджаках. Высший офицерский состав. К сорочкам, для уточнения числа звездочек, я еще не приглядывался.

Наверху их ожидал сам генерал-лейтенант ФСБ Нефедов Владислав Георгиевич, один из заместителей директора. Уже не в штатском. Рядом суетилась его камарилья, в том числе и оператор. Нефедов увидел меня первым и поздоровался вопросом:

– Торопец, вы что раскопали?

– К сожалению, никаких подробностей Милена сообщить не смогла.

Генерал поморщился.

– Вот девка. А вроде из приличной семьи. Отец у нее был человеком очень порядочным. А она… что значит, нет мужской руки. Мать теперь одна хозяйничает, не до дочек. А ведь я ее с самого детства знаю…. Да, вы сейчас к Денису Андреевичу?

– Так точно. Только мне сперва надо разобраться в деталях, что именно произошло здесь и…

– И где? – стрельнув в меня взглядом, спросил Нефедов.

– На других кладбищах.

– Пойдемте в сторонку, пока наши фиксируют.

Мы отошли примерно на полсотни метров от основной группы копавшихся в могиле службистов. Только тогда Нефедов остановился и обернувшись, словно за ним должны были непременно подглядывать, произнес.

– Дело дрянь, скажу вам откровенно. То, что наши эксперты ковыряются в ниточках, так просто по незнанию общей картины.

– Мне уже говорили о слишком густой завесе секретности.

– Вы были в Ярославле, мне докладывали. Как там?

– Картина в целом схожая. Особенно могилы – все словно вскрыты изнутри. И что касается их количества, оно только растет.

– Вот именно, что постоянно растет. Особенно в ночное время. Хотя… страна у нас необъятная, новости не сразу доходят. Да, что говорить, мы и так по самые уши вляпались в эту историю.

– Владислав Георгиевич, я не совсем понимаю.

– Вы совсем не понимаете, но, к сожалению, мне придется вас посвятить. Сразу предупреждаю, что услышанное вам не понравится. Уж извиняйте старика.

В кармане пиджака затрезвонил телефон. Я не хотел брать, думая, что это Валерия – надо было конечно, на каждого абонента ставить свою мелодию звонка, но вот поленился в свое время. После четвертого аккорда Нефедов категорически приказал ответить.