Осада

– А что до настроений? – тут же спросил Денис Андреевич, нервически вздрогнув. Я куснул губу, вспомнив почему-то толпу у кладбища в Ярославле, с которой хотел начать свой крестовый поход. Мертвые опередили, они всегда опережали живых, ибо никогда не спешили, в отличие от нас, и никогда не меняли цели.

– Пока шок. Молчат. Но хуже, что «пятое кольцо» прорвано на нескольких основополагающих направлениях и в этой сумятице удалось прорваться в город не только мертвецам, но и бандам из дикого Подмосковья, – чего я так его называю, по примеру жителей соседствующих с кольцом спальных районов. Все страна уже давно превратилась в дикое поле, и если Москву можно назвать последним оплотом цивилизации, то только потому, что тут еще остался избранный президент.

– Насчет банд, как это произошло? – президент спрашивал не меня, но готовый ответ уже имелся в записке.

– В районе Косино внутренние войска просто бежали, не выдержав давления, влились в охрану Садового кольца. В настоящий момент, как мне сообщают, многие стремятся попасть именно сюда, поскольку в продолжении московской жизни не видят цели, а здесь, по уверениям, могут дать билет на ковчег.

– Простите, Артем?

– По слухам, Денис Андреевич, всех жителей внутри Садового эвакуируют в некий подземный город, слухи разнятся, но то, что всех высокопоставленных лиц, а так же их приближенных спасут, никак не способствует удержанию осадного положения. Оборона расшатывается сама собой. Да и мы не опровергли эти заявления.

– Но это же бред, – не выдержал Яковлев.

– Я знаю. У нас у самих ничего не готово.

– Да все бред. Насколько мне стало известно, прорывы на МКАД успешно заделываются, мертвые уничтожаются, а что до живых… мне такая информация не поступала.

– У меня источник не в генералитете МВД, – кажется, я случаем взял на себя роль Пашкова. Яковлев и в самом деле зыркнул в сторону пустого кресла и только после этого посмотрел на меня.

– Ваш так называемый подземный город уже давно заброшен, – встал на сторону Яковлева Илларионов. – запасы продовольствия из него выкачали за две недели, а только потом спохватились. Вообще, на территории Москвы нет подходящих убежищ, если не считать старого, в районе метро «Белорусская». Но его глубины не хватает для защиты от мертвецов.

– А что дает? – поинтересовался Нефедов. Илларионов нервно потер руки и некоторое время молчал.

– Ничего. Ни одно хранилище из системы госрезерва, ни один бункер из тех, что сохранились еще с времен холодной войны, не предназначен в принципе для убережения даже нескольких тысяч человек.

– Нам прикажете ждать, когда мертвые сами сократят это  число до нужного? Ведь даже штат аппаратов правительства и президента это все еще несколько тысяч человек, а с нами захотят спустится в недра еще и наши защитники, и вы не сможете им отказать, потому как окажетесь вместо них.

– Я это прекрасно представляю, но иной стратегии, нежели глухая оборона до последнего, предложить не могу, – оба долго смотрели друг на друга, но затем медленно сели на места. Мой мобильник снова пискнул, возвещая о пришедшем сообщении, я зачитал его. Бои возле станции Выхино продолжались.

И снова глухое молчание. Которое прервал Эггер, напомнив, продовольствия, несмотря на все предпринятые меры, хватало максимум на месяц, а если учесть панику и вечную неразбериху с талонами, то скорее всего, и меньше. Ему вторил и Мазовецкий, согласившись, что нынешняя система распределения настолько несовершенна, что вызывает не просто нарекания, но уже и бунты, с трудом подавляемые добровольцами. Это пока они еще готовы подавлять, пока они сами на хорошем пайке, да и то, постоянно перебираются через Садовое.

Мобильник снова пискнул.

– Кирилл просит у вас встречи, Денис Андреевич, желательно сегодня. Ему стало известно о смерти Виктора Васильевича, он хочет безотлагательно это обсудить, – президент поморщился, в этот момент мой телефон зазвонил, забыл перевести в режим недоступности.

Звонил как раз патриарх, поинтересовавшись моим здоровьем и равно удаленно делами земными, попросил сообщить президенту о желании встретиться как можно скорее.

– Разумеется, владыка, Денис Андреевич уже в курсе вашего пожелания, как только закончится Совет безопасности, он свяжется с вами сам. Да, мы решили отключить генераторы, дабы держать руку на пульсе событий…. Большое спасибо за молитвы. Ну и за ваших добровольцев, конечно. Я понимаю, что большинство уже бежит внутрь Садового… но ведь они же волей-неволей будут нас и вас охранять.

Патриарх высказал благопожелание окоротить мне язык и отключился. Снова немного молчания, потом Илларионов высказался за отключение сотовой связи, как он выразился, «в интересах национальной безопасности», предложив перейти на коротковолновую связь, при помощи мобильных раций, да, сложно, но этим мы предотвратим дальнейшее распространение нежелательных слухов, фото и видео. Предложение поддержал даже Нефедов, чего я от него не ожидал, однако, вот странно, после предложения дйствпий не оказалось никаких. Вопрос повис в воздухе. Как и все мы. Даже эвакуация президента и высшего руководства власти обсуждалась на том заседании раз, но уже вовсе как знак отчаяния, и договориться ни до чего люди, съежившиеся за слишком великим для них столом, так и не смогли. Решили только сообщить о смерти премьера завтрашним вечером и оставаться здесь, дожидаясь развязки.

Это заняло большую часть ночи, сообщения приходили странные. Яковлеву и Илларионову все больше оптимистические, мне и Нефедову, напротив, весьма мрачные. Последний хотел уже было ехать на место, разбираться, когда стало известно о прорвавшихся в район Вешняки. Его удержали. Все устали, каждому хотелось вырваться из собственной западни, но все старательно пытались сохранить достоинство на будущее, хотя бы на то время, когда войска все же опрокинут и сомнут ворвавшихся в столицу зомби и вернутся на прежние позиции.

Это случилось только к утру, около четырех часов. Дольше всех и кровопролитнее бои шли в Выхине, отчасти там и решалась судьба последнего бастиона, патриарх позвонил, сообщая, что выделит до полутора тысяч добровольцев со своим благословением, возможно, это и помогло залатать брешь и зализать раны.

До следующей крупной стычки, поскольку добровольцы ушли обратно, в пределы Садового. Куда вскоре стали ломиться жители спальных районов и беженцы из палаточных городов вблизи «пятого кольца» до смерти напуганные угрозой. В некоторых случаях стычки перерастали в стрельбу на поражение, Денис Андреевич бледнел, выслушивая новости, кусал губы, не представляя, что лучше предпринять. И все собравшиеся, съежившиеся, продолжали сидеть и ждать.

Очнулись, лишь когда стало окончательно ясно, что ситуация переломлена, и нашествия, по крайней мере, в ближайшее время не будет. Президент послал Яковлева изучить ситуацию на местах, меня откомандировал узнать потери и настроения, всех разогнал по делам, а сам остался с Нефедовым наедине.

Мое путешествие оказалось самым кратким, уже по выезду за пределы Садового, на Ленинградском проспекте, машину стали закидывать чем придется, я решительно развернулся и поспешил вернуться под защиту войск, ибо здесь не пахло даже патрулями. Народ еще не узнал о смерти Пашкова, но вести о прорыве, успешно ликвидированном, заставляли его нервничать и хвататься за оружие, тем более, что об этом, как об успешной операции с самого утра начали твердить все оставшиеся каналы.

Когда я вернулся, узнал о встрече патриарха с президентом, Кирилл потребовал себе новый канал, взамен утерянного дециметрового, а так же обращения к нации сразу после слов президента. Встреча началась через час после моего отъезда и к моменту, когда меня закидывали камнями и стреляли по шинам, уже закончилась. Свое он получил сполна, что неудивительно, Кирилл обладал почти гипнотическим даром убеждения, да и ночные заслуги его миссионеров из «Московской Руси» не могли не сыграть свою роль.

Немедля по прибытии, я был принят президентом, очень хотелось попенять Денису Андреевичу на столь легкую сдачу позиций, но одного взгляда на президента хватило, чтоб прикусить язык. И начать свой рассказ без промедлений.